Роковая весна

Короткое забытье не принесло облегчения. Она чувствовала себя разбитой и вялой. «Отчего так тревожно? Почему так беспокойно?» Думая о своем будущем, она не давала мыслям полной свободы. Хотела хорошенько обдумать свое положение, но боялась этого.

«Как только совсем рассветет и можно будет ходить по комнате, не опасаясь потревожить утренний сон Софи и Полетт, — решила она, — сразу начну складывать вещи. Она уезжает из Парижа! Домой не вернется. У нее — престижная стипендия, она возвращается в Амстердам». Дальше этого она свои мысли не пускала. Нужно было решиться на крутые меры, и она решилась… «Если друзья спросят, почему вернулась, скажу, что Софи уехала в Нью-Йорк. Лгать нехорошо, но это та самая ложь во спасение, без которой не обойтись. Как объяснить друзьям то, в чем сама разобраться не можешь? Во всяком случае, ее отношения с Дэниелом никого не касаются».

Миранда ощущала какую-то тревогу, словно не была уверена, правильно ли она поступает. Вчера, когда он проводил ее до дверей и была разыграна сцена, приведшая к окончательному разрыву их отношений, она почти физически ощутила, как в ней зреет волне определенное и твердое решение стоять на своем вопреки чему бы то ни было. И как уходит, освобождая ее и снимая все сомнения, то расслабляющее, мешающее воле и цели сладостное раскисание, что пришло в ее жизнь вместе с Дэниелом.

— Благодарю вас, — сказала она ему, как только такси подъехало к дому.

— Не стоит благодарности, — любезно ответил Дэниел, подделываясь под ее тон.

— Не провожайте меня, пожалуйста. Теперь я справлюсь сама, — произнесла она, когда увидела, что он, наклонившись, что-то сказал шоферу по-французски и собирается выходить из машины.

— Я провожу тебя до двери, — сказал Дэниел и она поняла, что спорить с ним бесполезно.

Пока они поднимались по лестнице, он молчал и даже не пытался ее обнять. Когда достала ключи и отпирала замок, она была твердо уверена, что все обошлось и что вспышки эмоций не произойдет.

— Миранда, — нарушил долгое молчание Дэниел.

«Миранда… Всего одно слово, а во рту пересохло…»

— Пожалуйста, уходите, — умоляла она.

— Нам нужно поговорить, Миранда, — настаивал он.

— Нам не о чем говорить, Дэниел. Спасибо за… за интересный вечер. Спокойной…

— Черт возьми, нельзя же так просто взять и уйти! — он порывисто и крепко обнял ее. — Миранда, посмотри на меня!

— Я уже все сказала… — попыталась она открыть дверь.

— Взгляни на меня, — сказал Дэниел, прижимая ее к себе.

Миранда не отвечала. Тогда он, забрав в ладони ее лицо, с мягкой настойчивостью заглянул прямо ей в глаза.

— Пожалуйста, Дэниел, — шептала Миранда, — пожалуйста, умоляю вас.

— Что, пожалуйста, Миранда? Что? Скажи мне, чего ты хочешь, — говорил он, осыпая поцелуями ее лицо.

— Дэниел… — почти выдохнула она его имя.

— Ты этого хочешь? — спросил он, целуя ее волосы, руки, прижимаясь к ней все крепче. — Скажи мне.

— Дэниел, Дэниел, — стонала она, когда он вновь приникал к ее губам.

«Зачем, для чего ты пыталась убежать из ресторана? Зачем отстранялась от него, когда ехали в такси? Куда делись злость и чувство оскорбленного самолюбия?» — сполохами прорывалась рассудочность, пока сердце ликовало на этом пиру страстей.

— Миранда, поедем ко мне! — его рука гладила ее грудь. — Ну, поедем же ко мне…

— Не могу! Нет, Дэниел, не могу, — шептала она, не в силах побороть желание сердца, гулко приказывающего не лишать его сладких воспоминаний.

— Скажи «да»! Скажи, Миранда! Ты же этого хочешь, — шептал он ей на ушко.

«Да. Хочу, — требовательно стучало сердце. — Хочу объятий, хочу ласк. Помню все. Хо-чу-хо-чу-хо-чу…»

«Ты хочешь быть Галатеей, Миранда? — словно бы из ниоткуда появился бесенок и стал нашептывать ей на ухо. — Он не тебя зовет, не тебя… Ту, другую, в новом платье».

— Миранда, пожалуйста. Поедем ко мне! — молил Дэниел.

«Вперед, Миранда! Хи-хи-хи! — веселился бесенок. — Отправляйся. Что же ты? Наплюй… Пусть думает, что хочет. Ты просто умираешь, так хочешь его. Твоя гордость? Эка невидаль!..»

— Нет! — вскрикнула Миранда. — Нет, нет и нет!

Он сразу же отпустил ее.

— Оставьте меня, Дэниел. Понимаете? Мне ничего от вас не нужно. Ни-че-го… — она открыла дверь, вошла и с шумом захлопнула ее за собой.

Но это было вчера, а сейчас солнце заглядывало в окно, озаряя комнату ясным, радостным светом. Миранда вздохнула, поднялась с кресла. Прислушалась. Внизу, на кухне, Полетт гремела посудой. Вкусно пахло кофе.

«Ну что ж, пора собираться! И чем скорее, тем лучше, — подумала Миранда. — Самое трудное — разговор с Софи».

Она открыла платяной шкаф, достала чемоданы, швырнула на кровать. Стала снимать с вешалок кофточки и юбки. «Мои цыганские наряды», — вспомнила она слова Дэниела, взглянув на кучку поношенных вещей.

— Миранда, вы встали? — послышался за дверью голос Софи.

— Нет, — ответила она быстро. — Встала, но… Дверь отворилась, и Софи, постояв на пороге, вошла в комнату.

— Вижу, что встала, — обрадовалась она. — А я слышу: «Топ-топ-топ-топ». Кофе готов. Приглашаете меня?

— Конечно, Софи! С удовольствием, — попыталась она отобразить веселую мину на лице.

— Полетт! — сразу же появилась экономка с подносом. В серебряном кофейнике расточал аромат кофе. Аппетитно румянились круассаны. — Поставь на столик у окна. Merci, Полетт!

Миранда села напротив Софи, взяла круассан, намазала его маслом, поддела ложкой земляничного варенья.

— Миранда, вам, как всегда, черный? — Софи была оживлена и, казалось, не замечала ее задумчивости.

«Что придумать, чтобы смягчить внезапность отъезда?» — раздумывала Миранда.

— Спасибо, Софи, — сказала она, когда та налила ей кофе.

— Ну как концерт? Понравился?

— О, да! Дебюсси, Равель — прелестная музыка. Софи я хочу вам сказать…

— А «Фукетс»? Очаровательное место, не правда ли? Вы попробовали мои любимые пирожные? Забыла название… Ну, взбитые сливки горочкой сверху?..

— Софи, мне трудно начать, но… — попыталась вставить слово Миранда.

— Было что-нибудь не так? — забеспокоилась Софи.

— Нет. Все было хорошо. И концерт, и ресторан, — попыталась успокоить ее Миранда.

— Неужели опять мой негодный племянник? — она укоризненно покачала головой. — Знает ведь, что терпеть не могу, когда дерзит… Он мне обещал, что будет вести себя хорошо.

«Хорошо себя вести… Господи! Думает, что ее паинька-мальчик вчера задирался, как тогда за ужином. Если бы Софи знала, как ненаглядный Дэниел все время ее домогается!..»

— ..утром…

— Простите, Софи. Я задумалась и не слышала, что вы сказали.

— Я сказала, он обещал зайти утром, чтобы я подписала чеки. Ну, задам же я ему перцу!.. — постучала по столу рукой старая дама.

— Ради Бога, не надо. В этом нет необходимости, — взмолилась Миранда.

— Нонсенс, дорогая! Я приструню этого негодного мальчишку. Вот увидите, — Софи помолчала. — Вы, наверное, думаете, чего это она пожаловала с утра пораньше?

— Вовсе нет. Я рада. Мне как раз нужно вам кое-что сказать. Видите ли, Софи… — Миранда снова попыталась начать неприятный разговор.

— Дело в том, дорогая моя, что у меня прекрасное настроение. Просыпаюсь сегодня утром и думаю, отчего мне так хорошо? Правда, Миранда, давно я так себя не чувствовала. А ведь это из-за вас.

— Из-за меня? — удивилась девушка.

— Да. Я уже и не надеялась, что все так хорошо сложится.

— Софи, вы ставите меня в неловкое положение. Позвольте объяснить вам… — Миранда снова попыталась взять ход беседы в свои руки.

— Дэниел иногда бывает невыносим, но теперь мы, как одна семья. Вы, Дэниел и я… Правда, Миранда?

— Да, — Миранда взглянула на Софи и немного помолчала. — Думаю, вы правы.

— Вы, дорогая, и представить себе не можете, как я рада. — В ее старческих глазах сверкнул огонек. — С тех пор, как я потеряла сына, я не переставала думать… я хотела… — голос дрогнул. — Извините, дорогая, — прошептала Софи, — не могу продолжать, сейчас расплачусь…