Никто не узнает

— Что с тобой? Малыш, ты такая грустная… Ник?

— Ян, — Ника хотела сказать, что ей не приятно видеть этот беспорядок. Неприятен этот взгляд, словно у побитой собаки, что просто быть вместе мало, что отношения необходимо беречь и выстраивать, ведь любовь очень хрупкая и что бы сохранить ее необходимо многое сделать для этого, что предстоит много работы, но промолчала, решив, что у Яна сейчас не самое лучшее состояние для подобных бесед. И все же главный вопрос решить было необходимо. — Ты сейчас позвонишь отцу и попросишь срочно приехать.

— Да что он здесь забыл? — усмехнулся парень и поцеловал Никино загорелое колено.

— Ты расскажешь ему о том, что принимаешь наркотики и попросишь денег на лечение, — заявила Ника, стараясь прикрыть колени, положив на них сумочку и жалея, что надела шорты, а не джинсы. — Ты ведь помнишь о своем обещании?

— Помню, но зачем спешить? — заюлил Ян. — Еще куча времени. Я думал, что мы сегодня побудем вдвоем. Я скучал по тебе.

— Ян, — Ника была тверда, как гранит. — Это нельзя откладывать! Чем раньше ты начнешь лечение, тем лучше!

— Ты слишком легко рассуждаешь о таких вещах! — он резко выпрямился. Куда девался тот жалкий взгляд! Сейчас перед ней был лев, готовый ринуться в бой, но Ника ничего не боялась.

— Посмотри, что ты делаешь с собой! — сказала она. — Посмотри! Ты думаешь, мне нравится видеть, в кого ты превращаешься?!!

Да ни в кого я не превращаюсь! — Ян вновь сменил тон на ласковый, вновь присел у ее ног, и руки его заскользили по гладкой загорелой коже ее тонких лодыжек. — Ника, ну не хочу я сегодня видеть здесь своего отца! И потом — он занятой человек.

— Завтра. С утра. Звони, договаривайся, — заявила Ника, протягивая Яну свой телефон.

Ника не оставляла Яну выбора и возможности выкрутиться, она понимала, что иначе нельзя, что малейшая слабина с ее стороны и все останется по старому. Снова будет эта ложь, политая приторным сиропом. Ян снова будет пропадать где-то и с кем-то, но она, Ника, не сможет этого терпеть и придется расстаться, как бы больно это ни было. Насовсем расстаться. Ника знала наверняка, что тогда будет намного больнее, поэтому решила бороться. Бороться, чего бы ей это не стоило!

Пока Ян разговаривал по телефону с отцом (знала бы Ника, каких душевных сил ему это стоило!) Ника затеяла уборку, потому что большего беспорядка, чем в этой квартире, она не видела нигде. А еще ей хотелось выбросить вместе с мусором и пылью следы присутствия всех людей бывших здесь когда-то.

— Ника, ну тебе больше делать нечего? — попытался остановить ее Ян.

— Нечего! — грозно буркнула девушка. — Как можно приводить кого-то в такую квартиру?! Как можно вообще жить здесь? Тебе самому не противно?

Тон получился слишком резким. Слишком. С любимыми так не разговаривают. С любимыми, которые ради тебя решаются сообщить отцу о том, что принимают наркотики, противопоказано даже думать рядом в таком тоне. И хоть Ян не сказал ничего, но Ника поняла, что перегнула палку.

— Извини, — попросила она и погладила парня по плечу. — Сегодня был сложный день.

— Я понимаю, — Ян обнял ее, ласково шептал на ушко: — Я все понимаю. Я же знаю, что сам во всем виноват. Знаю, как тебе сейчас сложно.

— Все нормально, — Ника выжала из себя улыбку и мягко выскользнула из объятий. Она сама не понимала почему избегает его прикосновений. Хочет их, но избегает! — Есть хочется. Я когда нервничаю, у меня появляется просто зверский аппетит! Может, приготовишь что-нибудь, пока я буду приводить твою квартиру в порядок?

— Хорошо. Только, — он улыбнулся хитро. — Я заскочу в душ, сначала, а потом — в магазин. Хочешь со мной? В душ.

Ника ответила ему полуулыбкой и включила пылесос…

Когда Ян вернулся из магазина с покупками Ника ждала его на кухне. Девушка курила сидя у окна. Наблюдая, как Ян выкладывает на стол содержимое пакетов, спосила:

— А ты вообще чем питаешься?

— Что? — не понял Ян.

— Ну, судя по содержимому холодильника — кошачьим кормом, а судя по мусорному ведру — к кошачьему корму можно добавить чипсы.

Ян рассмеялся.

— Ну и юмор у тебя, Ника! Просто дома я редко ем. А кошачьи консервы — для кота.

— Что-то я кота не нашла. Ни кота. Ни миски кошачьей.

— Да? — Ян нахмурился и ушел куда-то.

Вернулся с огромным рыжим комком шерсти в руках. Внезапно комок дернулся и вот уже прямо на столе сидит огромный пушистый котище с приплюснутой мордой и обвив лапки красивым хвостом, щурит на Нику желтые глаза.

— Ого, — прошептала девушка. — А где он был?

— Вечером он уходит спать на балкон. Да, Сальвадор? — обратился Ян к коту и почесал его за ухом. — А еще он боится пылесоса и стесняется гостей.

— Сальвадор — в честь Дали? — спросила Ника, тоже протягивая руку к коту и почесывая его за другим ухом.

— Да. Мне кажется, что они чем-то похожи. Например, усами!

Усы у кота и в самом деле были шикарные и закручивались вверх, как у эпатажного художника.

— А миску его я на днях раздавил, — Ян виновато улыбнулся Нике.

Вечер, начавшийся с эмоций и слез закончился рассеянным, каким-то совсем семейным ужином. Допивая кофе, Ника смотрела на ночь за окном и думала, что происходящее похоже на сон.

… сюрреализм…

— Я так устала, — прошептала Ника рассеянно. — День такой длинный… Со мной и за год столько не случалось, сколько за сегодня…

— Ты останешься? Давай ты останешься? Я купил мартини. Ты ведь любишь? Наверное. Кошмар, Ник, я даже не знаю, что ты любишь! — Ян сидел напротив Ники за кухонным столом и с надеждой вглядывался в ее лицо. Взял Нику за руку, поглаживал тонкие пальчики.

— Мартини люблю, но остаться не смогу, — ответила она, мягко убирая руку. — Извини.

— А если подумать? — не отступал Ян.

— Я же говорю — нет, — повторила Ника, но более резким тоном.

Ян помолчал. Достал из пачки сигарету, стал лицом к открытому окну, закурил.

— Ну, да, — пробормотал он, вдруг прервав длинное молчанье. — Какой же я идиот… Я идиот, правда, Ника?

Обернулся, сверлил ее пристальным взглядом карих, горящих догадкой, глаз. От такого взгляда Нике стало не по себе. Она даже поежилась:

— Ты что?

— Я кретин. Так обрадовался тебе, что забыл обо всем на свете! — в голосе появились нотки злой иронии. — А теперь я все понимаю. Знаешь, я не верил этим слухам про вас с Глебом. Думал, что это просто сплетни. Дурааак… Какой же я дурак!

Он опустил голову и вновь отвернулся к окну.

— Ян! — возмутилась Ника, глядя на его обтянутую желтой футболкой спину.

А Ян, похоже, собрался всерьез разобрать эту тему. Он щелчком выбросил сигарету в окно и обернулся к Нике. Смотрел на нее с презрительной и горькой улыбкой, сунув руки в карманы темно-синих джинсов.

— Ты ведь с Глебом, да? Ты с ним и поэтому ведешь себя так. Поэтому не хочешь остаться и разговариваешь со мной сквозь зубы. Тебе даже прикосновения мои неприятны. Ты из жалости здесь, да? Увидела меня и жалко стало и знакомые все, наверное, проели тебе мозги, что Ян не вменяемый и слушать никого не хочет! И вот, ты решила помочь! В память о нашем несостоявшемся романе! Как тупо! — покачал головой Ян. — Каким придурком я себя чувствую!.. Уходи!!!

— Что? — Ника подумала, что ослышалась.

— Я говорю — уходи! — повысил голос Ян. — Мне твоя жалость не нужна! Мне вообще никто не нужен!

— Не говори со мной так! — Ника старалась держаться, но голос немного дрожал. — Как ты вообще можешь упрекать меня в чем-то?! Ты обманул меня! Разве не помнишь?! Ты хотя бы можешь представить, что я чувствовала, когда увидела тебя с Ларисой?! Неужели ты считаешь, что я смогу вот так просто забыть это? Разговаривать с тобой нормально? Снова радоваться тебе, доверять? Ян, этого не будет! Теперь доверие нужно будет заслужить, а любовь доказывать поступками! Или ты считаешь, что закидываться чем-то и искать приключений — это проявления любви? Сделать другой девушке ребенка это тоже такое проявление любви? Ты рассказываешь всем подряд, что любишь меня, но мне не говорил этого ни разу! И как, по-твоему, я должна себя вести?!