Такая разная любовь

— Копченая рыбешка?

— Конечно, почему бы и нет?

Зу улыбнулась.

— Мне то же самое, — сказала Алисса.

Мэг охотно верила в то, что Алисса, несмотря на свою миниатюрность, съест все, как только увидит, насколько это аппетитно выглядит.

— А мне нет, — сказала Зу. — Я закажу себе гребешки [10]. Жареные. Без масла. Без приправы. И салат.

— Хорошая девочка, — проговорила Алисса немного заплетающимся, как показалось Мэг, языком. Странно, она считала, что такие женщины, как Алисса, не пьют много. Чтобы не терять над собой контроля.

Зу улыбнулась:

— Мне нужно хорошо выглядеть, чтобы не казаться смешной рядом с исполнителем главной роли.

Алисса со стуком поставила свой стакан.

— Ты делаешь это не для мужчины, дорогая! Плевать, исполнитель он или не исполнитель! Ты делаешь это для себя и ни для кого более! Потому что никто нас больше не волнует. И вообще, если уж от кого и зависеть женщине, так только не от мужиков!

Мэг чувствовала, что Алисса права, но явная нетерпимость подруги ее удивила.

— Иногда мне кажется, — проговорила Зу, задумчиво водя пальцем по краю своего стакана, — что если бы я уделяла больше внимания своей внешности, возможно, Уильям был бы счастливее.

— И что дальше? — резко спросила Алисса. — Возможно, он не покончил бы жизнь самоубийством?

Мэг была поражена:

— Алисса, разве так можно?

— Да, ты права. Прости меня, Зу. Но ты должна четко уяснить себе, что понять мужчин невозможно. Одному Богу известно, что творится у них в головах.

— По-моему, это преувеличение, — заметила Зу.

Резкие слова Алиссы ее, казалось, не покоробили. Мэг удивленно посмотрела на нее: уму непостижимо, откуда Зу черпает силы?

— Все мужчины мерзавцы, — проговорила Алисса в ответ, — и вы обе это прекрасно знаете.

— Может быть, в этом отчасти и наша вина, — спокойно заметила Мэг. Интересно, считала ли покойная жена Эйвери своего мужа мерзавцем? Можно ли было назвать Стивена Райли мерзавцем? Впрочем, Мэг не хватило времени, чтобы это проверить…

— Ты с ума сошла? — возмутилась Алисса. — И потом, что ты знаешь о мужиках? Ты даже замужем не была! — Она еще глотнула вина. — Но у тебя, конечно же, есть дружок. Какой-нибудь преуспевающий и влиятельный адвокат, верно? Или этот твой частный детектив? Как его зовут?

— Данни. Но ты ошибаешься, он просто друг. Хороший друг. В данный момент у меня нет мужчины.

Алисса поставила стакан.

— Вот видишь? Если у такой красивой и умной девочки нет мужчины, это стоит воспринимать лишь как лишнее доказательство того, что все они мерзавцы. Про меня говорить вообще не будем.

И хотя Мэг догадалась, что к реплике Алиссы следует относиться как к комплименту, ей стало грустно. На нее вновь нахлынули старые чувства и переживания. Она живо вспомнила, что значит быть ребенком без отца, что значит отличаться от окружающих.

— У меня было немало мужчин… — смущенно проговорила Мэг.

— Но ничего стоящего? — не унималась Алисса. — По-настоящему стоящего?

В памяти Мэг возникло его лицо, его глаза, его губы… Она вспомнила его прикосновения.

— Однажды было, — ответила она ровным голосом. — Много лет назад.

Алисса откинулась на спинку стула.

— У каждой женщины «однажды было». У меня тоже. Только не с мужем, разумеется. До него. — Она допила вино и налила себе еще. — Господи, как же все-таки было здорово!

Мэг рада была переключить внимание подруг с себя на одну из них.

— И что же случилось?

— Его звали Джей. Джей Стоквелл. Наши родители были соседями по даче.

— Первая любовь? — спросила Зу и с какой-то тоской в голосе добавила: — Лучше этого ничего нет в жизни, ибо в том возрасте человек еще невинен.

Алисса покачала головой:

— Дело не в невинности. Это была любовь. Настоящая любовь.

За столом воцарилась тишина. Мэг думала о Стивене Райли, о том, что было между ними. А была настоящая любовь. Но с тех пор прошло столько времени… Целая жизнь.

К столику подошел официант с выполненными заказами. Мэг равнодушно посмотрела на свой чизбургер. У нее вновь пропал аппетит.

Когда официант удалился, Зу проговорила:

— А, собственно, что такое настоящая любовь? Как ее распознать? Уильям проявлял ко мне и Скотту исключительную заботу. Но если говорить откровенно, я не могу сказать, что любила его. Во всяком случае, не так, как я любила одного мальчика из дома.

— Ага, — хмыкнула Алисса. — Мальчик из дома. Для меня этим мальчиком был Джей. Беда заключалась в том, что дома ему не сиделось. Он рвался в бой, хотел покорять мир.

— И куда он отправился?

Мэг была рада, что Зу пытается разговорить Алиссу. Сама она, вместо того чтобы скорбеть по Эйвери, против воли вспоминала Стивена. Это были грустные, печальные мысли. Она чувствовала в эти минуты потребность затвориться в себе от всего мира, укрыться в своих воспоминаниях. Почему-то ей вспомнился серый кот Сократ, который жил у нее в те времена, когда они были счастливы со Стивеном. А когда все закончилось, она еще долгое время не пускала Сократа к себе в спальню. Не было сил слышать его мурлыканье. Эти звуки вызывали в памяти образ Стивена, заснувшего после очередного акта любви…

— Сначала Джей отправился в Сан-Франциско, — проговорила Алисса, и Мэг, услышав ее голос, вернулась к реальности. — Это было в начале семидесятых. В армию его не взяли и во Вьетнам он не попал.

— Он был болен? — спросила Зу.

— Нет, — сказала Алисса. — Он был богат. Богатым не обязательно воевать. Семья Джея владела и, кстати, до сих пор владеет, огромной вещательной корпорацией, в которую входят теле- и радиостанции со всей страны. Джею нравилась творческая сторона дела, но не сам бизнес. Он был прирожденным журналистом. — Алисса отодвинула от себя тарелку с нетронутым чизбургером и копченой рыбой. — Поэтому, сделав своим старикам ручкой, он уехал в Сан-Франциско.

— И вы больше не виделись? — участливо спросила Зу.

Алисса рассмеялась.

— Не виделись? Дорогая, я ведь поехала вместе с ним! — проговорила она, пригубив из своего нового стакана.

— Вместе с ним?

Этот ответ удивил даже Мэг. Ей казалось, что Алисса по жизни лидер, а не ведомый. Трудно было представить, что она могла поехать куда-то за кем-то.

— Мне было восемнадцать. В этом возрасте любовь ценится выше благотворительных фондов, социального положения и правил приличия.

— И что случилось потом? — спросила Зу.

Она пожала плечами:

— Я поняла, что совершила ошибку.

Некоторое время женщины молчали. Мэг смотрела на Алиссу и про себя жалела ее. В глазах этой обычно очень живой миниатюрной блондинки сквозила тоска. По жизни, которая прошла мимо. По оставленной любви. Мэг и самой — не хуже чем Алиссе — было знакомо это чувство.

— Он был красив, — пробормотала Алисса. — И сейчас еще красив.

— Сейчас? — переспросила Зу. — Ты до сих пор видишься с ним?

Алисса покачала головой:

— Я оставила его на углу Хейт-Эшбери. Тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Он работал на одну из либеральных газет. Я вернулась домой в Атланту, вышла за Роберта, родила дочерей. А потом однажды включила телевизор и увидела его. Он вел репортаж из Каира.

— Значит, он вернулся на телевидение, — заметила Зу.

— И, судя по всему, окунулся в него с головой. Только тем и занимался, что разъезжал по миру, рассказывая об угнетенных. Я видела его репортажи из Ливана, Эфиопии, Ирака, ну и так далее, в том же духе. Во время событий на площади Тяньаньмынь в Китае он тоже был там.

— А, — проговорила Зу. — Ну конечно, Джей Стоквелл. Вспомнила. Я его тоже видела. Его репортажи берут за живое.

Алисса пожала плечами:

— Не знаю, я на это как-то не обращала внимания. Просто смотрела на него и любовалась.

Зу подцепила вилкой гребешок, но есть не стала.

— Интересно, что было бы, если б вы не расстались тогда на углу?