Лесоруб (ЛП)

Грейди кивнул.

— Я похозяйничал в этом месте, пытаясь сделать его более комфортным. Я имею в виду, что я мужчина, но дамам нравится немного больше комфорта, чем обычно может предложить хижина.

— Дамам? — спросила Отем, прежде чем поняла, что это прозвучало, как проявление любопытства.

— Понимаешь. Дестини. Я не хочу, чтобы она умоляла переехать меня в город, как только станет достаточно взрослой, чтобы понять разницу.

Отем кивнула, довольная тем, что малышка оказалась единственной женщиной в жизни Грейди.

— Она будет любить это место, Грейди. Здесь действительно очень красиво.

— Оно все же еще нуждается в небольшой доработке, но мы справимся.

Отем отпила кофе, и вдруг все эмоции от произошедшего за последние двенадцать часов нахлынули на нее. Находясь в тепле и безопасности, имея шанс отдышаться и собраться с мыслями, все это оказалось для нее слишком. Она сделала глубокий вдох и почувствовала, что сейчас разрыдается. Она пыталась сдержать слезы, но не смогла.

— Отем, — произнес Грейди. — Все будет хорошо.

Она посмеялась над собой, чувствуя себя глупо, и вытерла лицо.

— Прости.

— Все нормально. Тебе можно плакать.

— Правда?

Он засмеялся, и она рассмеялась, всхлипывая одновременно.

— Это так мило, — произнесла она. — Ты так много для меня сделал.

— Я бы сделал намного больше, — сказал он, а затем остановился, видимо, не зная, что сказать еще.

— Она чувствовала прилив эмоций, задаваясь вопросом, что он имел в виду, но в ее голове было слишком много всего, чтобы позволить мыслям о романтике и приключении зайти так далеко.

Она снова заплакала, и Грейди пошел в спальню и вернулся с коробкой салфеток.

— Ты так добр, — произнесла она, прежде чем высморкалась в салфетку, подавленная тем, что ее нос забит, и она рыдает перед ним.

— Мы со всем разберемся, Отем. Все будет хорошо.

Она кивнула, но не могла позволить так легко себе обмануться. Ее мама находилась в отчаянном положении, и она знала это. Отем хотела перестать плакать и наслаждаться кофе с Грейди, но не могла игнорировать реальность.

— Как мы сможем разобраться? — спросила она его.

Он улыбнулся, как будто надеялся, что она спросит его об этом.

— Просто скажи мне, что случилось, — ответил он.

— В чем дело? Настоящий вопрос заключается в том, чего не случилось.

— Отем, начни с самого начала. Поверь мне. Просто удивительно, насколько лучше ты почувствуешь себя, когда поделишься с кем-то еще своими заботами.

Она почувствовала себя глупой, незрелой, обращаясь к нему за помощью, но Отем также чувствовала такую сильную потребность, необходимость в том, чтобы ей помогли, что не могла сопротивляться. Она знала достаточно о мире, чтобы знать, что время от времени каждый чувствовал себя разбитым. Каждый нуждался в друге, на которого мог бы положиться. Каждый нуждался в помощи. Отем помогала людям, когда могла, и ей необходимо позволить Грейди сейчас помочь с ее проблемами.

— Я беспокоюсь о своей маме, — сказала она нерешительно. — Хильдегарды никогда не отсылали ей мою зарплату, и теперь, наверное, она думает, что я о ней совсем забыла. Ее выгнали из хорошей больницы, в которой она лечилась, и теперь она в бесплатной клинике, но там ей не могут оказать необходимую помощь.

— Хильдегарды никогда не отсылали чеки? Несмотря на то, что знали, что они для оплаты медицинских счетов твоей матери?

Отем кивнула и снова начала плакать.

— И самое ужасное, что моя тетя думала, что я удерживаю деньги с другой целью.

— Твоя мать не будет так думать.

Она покачала головой.

— А что делать, если она так думает?

— Ты любишь свою мать?

— Да, — призналась она.

— А твоя мама знает об этом?

— Думаю, что да.

— Поверь мне, Отем, она знает. Как она может не знать? Ты такая хорошая, добрая, умная, добросердечная девушка.

Отем смущенно рассмеялась.

— Давай, позаботимся об этом прямо сейчас.

— Позаботимся об этом? Сейчас?

Грейди достал телефон из кармана и проверил сигнал.

— Я соорудил антенну, — заметил он. — Мой мобильный работает. Ты хочешь поговорить со свое матерью?

— Больше всего на свете, — выдохнула Отем.

— Сюда, — сказал Грейди, подавая ей телефон. — Позвони и скажи ей, что ты во всем разобралась. Ты думала, что она получала твои деньги, но теперь ты все исправила.

— Исправила? Я ничего не исправляла.

— Да, Отем. Скажи ей, чтобы она вернулась в больницу. Сообщи, что там ее ждут.

— Ее же выгнали оттуда.

— Они возьмут ее обратно, — заявил Грейди.

Отем не знала, как такое возможно, но Грейди говорил с такой уверенностью, что она ужа начинала верить в то, что он сказал.

Она позвонила матери, и между ее выплесками слез у нее состоялся самый страстный, сердечный разговор, какой она когда-либо имела, с мамой.

— Мне так жаль, мам. Я думала, что они отправляли деньги.

— Знаю, милая. Я не сомневалась в тебе ни секунды, несмотря на то, что сказала твоя тетка. Я знала, что ты никогда не забудешь обо мне.

— Никогда, мам.

— Я люблю тебя каждую секунду каждого дня, Отем. Никогда не забывай об этом.

— Мама, послушай меня. Ты должна вернуться в больницу.

— Они не примут меня, милая.

— Сейчас они тебя возьмут. Просто скажи своему доктору, что ты возвращаешься. Они будут ждать тебя в больнице, к тому времени, как ты туда доберешься.

Она попрощалась с матерью, и Грейди взял телефон.

— Как называется больница? — спросил он Отем.

— Центральная западная, — ответила она, а затем слушала в изумлении, как Грейди позвонил в больницу, его перевели в расчетный отдел, проверили все счета мамы и прикрепили его кредитную карту к ее файлу.

Он повесил трубку и улыбнулся Отем. Он был так красив, и сочетание его внешнего вида и уверенности, с которой он только что позаботился о медицинских счетах, заставили Отем с тоской в душе почувствовать себя слабой. Она никогда не знала, что значит иметь мужчину рядом. Она никогда не знала своего отца. Способ, которым Грейди позаботился о вещах, был именно таким, как она всегда думала, должен поступать мужчина. Быть сильным, действенным и компетентным.

— Спасибо, — тихо произнесла она.

Грейди кивнул.

— Исходя из того, что они сообщили мне, похоже, что состояние твоей матери довольно серьезное.

— Да, — ответила Отем. — Моя тетя сказала, что она, вероятно, недолго протянет.

— Я знаю, каково это наблюдать за болезнью тех, кого ты любишь, — произнес он.

Отем кивнула, не зная, что сказать.

— Таким образом, тебе не придется говорить «да». Я не знаю, что заставило тебя покинуть дом, в первую очередь, но если ты хочешь увидеть свою мать, то я отвезу тебя.

— Что?

— Прямо сейчас ты, я и Дестини. Мы не сможем добраться туда сегодня, но если нам удастся, то мы могли бы остановиться в мотеле где-то на полпути, и уже завтра могли бы оказаться на месте.

Отем расплакалась.

— Ты шутить? — спросила она, не веря свои ушам.

— Нет, не шучу, — ответил Грейди. — Если с ней что-то случится, ты будешь помнить об этом всю оставшуюся жизнь.

Отем посмотрела на него. Что-то было в том, как он произносил эти слова, это сказало ей, что он говорил, опираясь на свой опыт. Грейди кого-то потерял, и она была абсолютно уверена, что если бы у него был последний шанс поговорить с тем человеком, он бы использовал его. Потому-то он знал, насколько это важно для нее.

— Грейди, это очень долгий путь.

— Мне нравится водить машину, — сказал он. — Будем считать, что ты хочешь поехать.

Отем не могла поверить в происходящее. С тех пор как она села на поезд неделями ранее, в ее голове засело, что это навсегда. Она думала, что никогда не вернется домой. Считала, что уезжает навсегда. Дальность поездки на поезде и удаленность городка — все только усиливало это чувство. А затем, когда она прибыла в «Гнездо ворона», когда увидела, что Хильдегарды разместили ее на чердаке и заставили называть себя Хозяином и Хозяйкой, когда она не могла позвонить со стойки регистрации и у нее не было денег, — все это говорило ей о том, что она никогда не вернется домой. И, таким образом, она имела веские основания полагать, что Хильдегарды пытались запереть ее. У них были странные представления о том, что они будто бы могли превратить ее в сочетание рабыни и их умершей дочери.