Убийственные болоньезе

— Эка, ты хватил, Камилиери для нас недосягаем. Итальянцы, обжегшись на молоке, будут дуть и на воду. Теперь без адвоката и близко не подойти. Посольство, консульство и прочая бодяга.

На огромном металлическом подносе официантка принесла керамические блюда со свиной голяшкой и горкой дымящейся капусты. Наумов сглотнул слюну. Некоторое время они молчали, откусывая большие куски мяса, подцепляя вилкой, похожие на морские водоросли, нарезанные капустные листья. Наевшись, и заказав еще по одной кружке пива, они откинулись на спинки деревянных сидений, обитых кожей.

— Не дает мне покоя, Леха, одна фраза…

— Ик, прости, какая фраза?

— Которую произнес Браско перед смертью, помнишь? — Амбросимов наклонился к Алексею.

— Чего-то просипел, — ответил Наумов, — я и не понял, быстрее кинулся ему искусственное дыхание делать, тьфу…

— Он сказал «Не я», — напомнил Николай.

— С чего ты решил, что это полная фраза? — равнодушно процедил Наумов сквозь зажатую в зубах зубочистку. — Может это только ее часть.

— Часть?

— Ну, типа, «нея…сно».

— Типа, неясно мне ребята, с чего это я умираю? — хохотнул Амбросимов. — Это, по-твоему, перед смертью может сказать человек?

— Так итальянец, чего взять, — усмехнулся Наумов.

— Нет, дружище, — продолжал Амбросимов, — итальянец не утверждал, что ему чего-то там «неясно», а отрицал свою причастность.

— Чего ты, Колян, привязался к «неясно», это я так, для примера сказал, — отмахнулся от него Наумов. — Типа того.

— В гадалки играть не будем. Берем за основу «Не я», — серьезно предложил Амбросимов. — А раз «не я», то кто? Кого мог выручать или покрывать Браско?

— Камилиери? — наугад ткнул Наумов.

— Любовницу Камилиери, — предположил Амбросимов. — Вот мы с тобой решили, что это очередная Санта-Барбара, но ведь мы можем ошибаться.

— Не беги впереди паровоза. Завтра будет известно содержание видеокассеты, вот и будем строить версии, — зевнул Наумов. — Может быть все проще пареной репы.

— Пойми, если Браско не при делах, кому-то будет очень удобно повесить на старика все грехи. А старик был очень осторожный, разборчивый в связях…

— И поэтому хранивший в холодильнике труп своего без времени погибшего товарища, — закончил фразу Наумов.

— И это, Леха, для него нехарактерно, — упрямо продолжил Амбросимов.

— Не значит ли это, Колян, что Браско не знал, что у него в холодильнике труп? — иронично спросил Наумов, и сам же ответил. — Не мог не знать. Знал, поэтому и смертельно боялся.

— Чует мое сердце, что без баб тут не обойтись! — со стуком поставил на стол опустевшую кружку Амбросимов.

— Не, без баб никак, — подтвердил Наумов.

Тина заметила «Лэнд Ровер» на стоянке у продюсерского центра, ее внимание привлекли московские номера. Может, кто-то из московских кинодеятелей решил заключить сделку с «Венус»? Тина знала наперед, что Бернс просто так ее не отпустит. Конечно, если сумма, предложенная за Тину московскими купцами, не покажется ему настолько заманчивой, что он решит расстаться с ней. Тина прекрасно осознавала, что через несколько лет ее конкурентоспособность на этом поприще сойдет на нет, и будет она еще одной стареющей звездой.

Чем вызван интерес московского гостя? А если фанат? Страстный поклонник? Тина слышала истории о сумасшедших поклонниках, забирающихся в дома звезд, «сталкерах» преследующих своего кумира и их подвигах, совершенных якобы ради одной минуты наедине с любимцем. А чем закончилась встреча с поклонником для Джона Леннона?

Убит выстрелом у собственного дома.

В тишине гримерной раздался тихий вибрирующий звук, и следом зазвучала заводная мелодия летнего хита.

— Слушаю, — сказала Тина.

— Здравствуйте, меня зовут Виктор Павлов, — прозвучал приятный мужской бас.

— Здравствуйте, Павлов, — ответила Тина, переставляя баночки с косметикой на плоскости трюмо, — простите за прямой вопрос, откуда у вас номер моего телефона?

— Небольшая хитрость, надеюсь на ваше снисхождение, — радостно ответил Павлов.

— Напрасно, я не имею привычек разговаривать с незнакомцами, — грозно зазвенел Тинкин голос.

— Но вы разговариваете, — усмехнулся он и тут же, одернув себя, попросил. — Пожалуйста, не бросайте трубку, я не поклонник, я по важному делу, касающемуся ваших подруг. Я личный телохранитель и помощник господина Браско.

— Я вас не знаю, и не имею понятия, чем могла бы помочь. Моих подруг нет в городе, — ответила Тина, пытаясь голосом не показать своего волнения.

— Вы уверены?

— Уверена, — как можно тверже сказала она.

— Дело не терпит отлагательства, — попытался убедить ее Виктор. — Произошли кое-какие изменения и от них зависит судьба ваших подруг, да и самого господина Браско тоже.

— Да, да, я поняла, — деланно засмеялась Тина. — Если вдруг они объявятся, я попрошу их связаться с вами. До свидания.

Тина вихрем ворвалась в квартиру Давида и застала подруг за очередной ссорой.

Скинув на ходу туфельки, она проследовала в столовую и открыла холодильник. Пыл ссоры немедленно угас, и подруги последовали за Тиной и стали наблюдать, как она сорвала с бутылки с минеральной водой пластиковую крышку и прильнула к ней губами. Глотая ледяную воду, Тина посмотрела на подруг. Вид у Лады был смущенным, а у Виолетты возмущенным.

— Ну, что на этот раз? — спросила Тина, отрываясь от горлышка бутылки.

— Не поверишь! — пообещала Ветка.

— Отчего же? — Тина снова приникла к холодному пластику.

— Пусти козла в огород, — снова начала возмущаться Ветка.

— Ты о ком? О Давиде?

— Бедняжка, — пожалела его Виолетта.

— Это единственный «козел», с которым вы пересеклись после возвращения в родной город, не так ли?

— Так-то, оно так, — подтвердила Виолетта и продолжила. — Но он действительно не виноват. А виновата вот эта сумасшедшая девица.

Виолетта ткнула пальцем в сторону Лады и поджала губы, демонстрируя обиду и возмущение.

— Подумаешь, какое преступление! — вступилась за себя Лада. — Да если бы я его не завалила, так бы девственником и остался. Можно сказать, я выполнила почетную миссию.

— Ты переспала с Давидом? — спросила поперхнувшаяся минералкой Тина.

— Ты слышишь, каким глаголом она характеризует свои отношения с мужчиной?

Завалила! Скотство какое-то!

— С каких это пор ты радеешь о правах девственников? — заметила покрасневшая Лада.

— Какая разница! — не сдавалась Виолетта. — Давид оказал нам услугу, не стоило в первую же ночь ставить его в неловкое положение!

— Не переживай, — заверила ее Лада, — его положение было удобным, а сам предмет наших споров весьма ловким, несмотря на отсутствие опыта.

— Стоп! — прикрикнула на разошедшихся подруг Тина. — Ладка, ты переспала с Давидом? Серьезно?

— И ты, Брут!

Тина схватила Ладу за талию и закружила по комнате. Лада смеялась и отбивалась от подруги.

— Красавица моя, — чмокнула Тина Ладкину щеку, — то-то он сегодня загадочный такой, раскомандовался, из-за руля меня высадил. Но не проболтался, партизан! Не зря говорят, что самые приличные мужчины охотнее всего валяются в грязи.

Виолетта удивленно смотрела на смеющихся девушек, и, не ощутив поддержки, громко произнесла:

— Господи, за что мне это все…

— Не обижайся, Ветка, — обняв ее за плечи, сказала Тина. — Завидую Ладке, евреи — самые лучшие любовники.

— Тебе ли не знать, — иронично заметила Виолетта.

— Бернсу шестьдесят три года, — напомнила Тина.

— И как кавалер он немного… сдулся? Так ведь, Тина? — осторожно поинтересовалась Лада.

— Ничего, — хмыкнула Виолетта, — она его поддует… через большой ниппель.

— Тина! — призывая девушку в свидетели, взвизгнула Лада — И она еще говорила, что у меня испортился характер!

— Эх, девочки, ничего нет противнее похотливого старика, — поделилась Тина, — слава богу, что пыл у Бернса поубавился.

— О чем бы ни начали говорить, всегда заканчиваете мужиками! — все еще дулась Виолетта.