Один-ноль в пользу женщин

Пока мы едим, Мария продолжает рассказывать о «Голд груп». Майк периодически что-то добавляет. Адриан слушает, а я разглядываю его.

Если бы я не знала, что он из Филадельфии, то могла бы легко догадаться. Этот парень рос среди тех, кто носит черные джинсы, кольца на мизинцах и любит фразу «Как жизнь?». Думаю, его рост приближается к пяти футам восьми дюймам и ему уже за сорок.

Под черным, в тонкую полоску пиджаком с тремя пуговицами угадывается мускулистое тело. Он в яркой голубой рубашке и синевато-сером галстуке. Похоже, Адриан очень внимательно относится к своей одежде. Он тянется к бокалу с водой, и я вижу на манжете рубашки вышитую монограмму. Из-под рукава выглядывают огромные серебряные часы, на большом циферблате умещаются еще три миниатюрных. Вижу логотип «Булгари» и понимаю, что это очень дорогая игрушка.

Адриан продолжает беседовать с Марией и делает вид, что не обращает на меня внимания, но на самом деле наблюдает за тем, как я разглядываю его. И чувствует себя польщенным. У него карие глаза и широкие черные брови. Густые черные волосы уложены гелем в аккуратные волны.

Вполне симпатичный мужчина, но что-то в его внешности кажется мне фальшивым. Похоже, он провел перед зеркалом слишком много времени.

– Значит, «В постели» – это была твоя идея? – улыбается мне Адриан.

– Да, – отвечаю я, наконец-то вступая в разговор.

– А ты с кем целовалась? – ухмыляется он.

– Ни с кем. Мы с сотрудниками были заняты проведением самого праздника.

Нас прерывает официант – он принес десертную тарелку, заполненную разнообразными сладостями, которые собственноручно приготовил для нас кондитер Лолы.

– Вот это да! – Адриан поражен, что вполне объяснимо.

Я улыбаюсь официанту, тот кивает в ответ и исчезает.

Майк и Мария пробуют чуррос – полоски обжаренного в масле теста с сахарной пудрой, которые нужно макать в растопленный шоколад. Адриан запускает ложку в кокосовый флайн и, наклонившись через стол, подносит ее к моему рту.

– Попробуй, – предлагает он с улыбкой.

– Не хочу, спасибо.

Королева Элли

– Мы назначили встречу на следующую неделю. Обсудим условия договора, и, если все пройдет успешно, он подпишет его.

В субботу днем мы с Лолой и Грейс сидим в «Тай лейк» в китайском квартале и ждем Элли с ее загадочным возлюбленным.

– Замечательно, – говорит Грейс, листая проспекты банкетных залов, которые ей принесла Лола.

– Как тебе Адриан? – спрашивает Лола.

– Mucho macho, [33] – отвечаю я, но не успеваю ничего рассказать, потому что Грейс кричит:

– Вот они!

Повернувшись, я вижу, что к нам идет Элли с высоким красивым мужчиной.

Первое, что я замечаю: он крепко обнимает Элли за плечи. Но так уже никто не делает! В основном сейчас все держатся за руки, как равные партнеры. Но рука этого мужчины лежит у Элли на плечах. Интимный жест.

Оберегающий. Одного этого мне достаточно, чтобы понять – он не такой, как все. Как те мужчины, кого я встречала в жизни. И все те, с кем была знакома Элли.

Потом я замечаю его пиджак. Твидовый. Под ним темно-коричневый жилет и бежевая рубашка на пуговицах с расстегнутым воротничком. Но больше всего меня поражает шарф – длинный, тонкий, красно-коричневый, перекинутый через плечо. И я вдруг понимаю – европеец.

Грейс вскакивает из-за стола, чтобы обнять Элли. Лола присоединяется к ним, и вот подруги уже втроем стискивают друг друга.

– Поздравляю с обручением! – говорит Элли, обращаясь к Грейс, и бросает быстрый взгляд на кольцо. – Грейси, оно потрясающее! Я так за тебя рада!

Мужчина с улыбкой отступает назад, чтобы не мешать подругам. Он смотрит на меня, слегка склоняет голову в вежливом приветствии и улыбается. Я встречаюсь с ним глазами и тоже киваю. Но не улыбаюсь.

– Девочки, я хочу вас кое с кем познакомить, – говорит Элли, отстраняясь от Грейс и Лолы и отступая назад, к своему мужчине.

– Это, – тихо произносит она, – Жан-Франсуа Бардет.

Лола тут же протягивает руку:

– Enchante. Je m'appelle Lola. [34]

Жан-Франсуа не трясет ее руку, а лишь на секунду сжимает ладонь.

– Le plaisir est partage. [35]

– Привет, – бормочет Грейс и протягивает руку. – Я Грейс.

Он и ее ладонь слегка сжимает, а я с интересом наблюдаю, покраснеет ли она еще сильнее или упадет в обморок.

– Жан-Франсуа живет в Париже, – сообщает нам Элли. – Он профессор литературы в Сорбонне. А в Ванкувере отдыхал. Катался на лыжах. – Она продолжает рассказывать о своем спутнике, но я почти ничего не слышу, потому что никак не могу поверить… Как она могла ничего не сказать мне об этом человеке? Элли выглядывает из-за Лолы, склонив голову набок. – Лекси?

Лола поворачивается и смотрит на меня. Подняв брови, она делает круглые глаза и произносит одними губами:

– Вставай.

Я повинуюсь.

На идеальном английском Жан-Франсуа произносит:

– Ты, должно быть, Лекси.

– Да, – подтверждаю я и протягиваю руку. Жан-Франсуа осторожно, по-дружески берет мою ладонь, но я крепко жму ему руку.

Пусть Лола и Грейс сходят с ума от шарма и манер этого парня, но если он собирается жить с моей Элли, я должна кое-что о нем выяснить.

– Присядем, – предлагает Лола, показывая на столик, и опускается на стул рядом со мной.

Как принято в китайском квартале, официант подбегает к нам, как только мы рассаживаемся. Лола быстро называет десяток блюд – те, что мы обычно заказываем.

– Ой, прости. – Она вдруг останавливается и смотрит на Жана-Франсуа. – Хочешь что-нибудь заказать?

Что все это значит? Лолу никогда не интересует мнение мужчин.

– Меня полностью устраивает ваш выбор, – отвечает он.

Черт возьми, какой вежливый!

– Значит, вы познакомились, когда катались на лыжах? – вдруг спрашивает Грейс.

– Нет. Я сидела в кафе, просматривала записи и думала о своем, – начинает рассказ Элли. – Как раз закончила последнее интервью и размышляла над статьей. А потом услышала, как кто-то сказал: «Извините!», подняла глаза и увидела Жана-Франсуа, который стоял рядом и рассматривал меня. – Элли замолкает. Мы все втроем представляем себе, как Жан-Франсуа – красавец! – стоит рядом с Элли.

Лола тихо просит:

– Продолжай.

– Она казалась такой серьезной, – говорит Жан-Франсуа. – И я сказал себе, что она писательница. Только они так сосредоточенно смотрят на бумаги. И кроме того, – он проводит рукой по волосам Элли, – она такая красивая.

Грейс вздыхает.

– Мы выпили кофе, – продолжает Элли.

– Потом просто выпили, – добавляет Жан-Франсуа.

– Потом поужинали, – улыбается Элли. Жан-Франсуа улыбается ей в ответ. И, глядя на них, Грейс и Лола тоже улыбаются.

Я единственная сижу с серьезным видом. Поверить не могу, что Элли не рассказала мне обо всем в подробностях.

– Мы провели уик-энд в маленьком городке далеко от цивилизации, – продолжает рассказ Жан-Франсуа. – Мы жили в…

– У нас был чудесный номер в прелестном коттедже, – закончили Элли.

Прелестный? С каких пор Элли использует это слово?

– Его хозяева женаты уже пятьдесят лет, – говорит Жан-Франсуа, – и все комнаты в доме названы именами их детей. Мы жили в комнате Мари.

– Они сказали, что на весь уик-энд переименуют ее в «Мария Антуанетта», потому что Жан-Франсуа француз.

– Мария Антуанетта? А разве они не знают, что ей отрубили голову? – смеется Грейс.

– Мы не стали поднимать эту тему.

– Она была королевой, – говорит Жан-Франсуа, целуя Элли в щеку. – Как и ты.

– Итак, Джей-Эф, – перебиваю я. – Как долго ты пробудешь в Филадельфии?

Лола бьет меня по руке. Элли кладет голову на плечо возлюбленному.

– А что? Мне просто интересно. Ведь очевидно, что Джей-Эф живет в Париже, а Элли в Филадельфии. Я так полагаю, он не собирается сюда переезжать.