Сладкий перец, горький мед

На всякий случай Сима увязалась за Таней. Там, сидя на корточках прямо на полу, поближе к телефону, они и продолжили прения. Впрочем, прения вновь и вновь крутились вокруг проклятого платья. Вдвоем с Симой еще сложнее было думать о серьезности момента. И, когда до назначенного срока оставалось две минуты, Таня, так и не решив, говорить ли ей "Да" или "Нет", отключила телефон.

В понедельник, двенадцатого мая, ближе к вечеру Сима пришла к Тане поболтать о том, о сем. О Дрибнице почти не говорили, упомянули лишь вскользь, немножко посмеялись и перешли к более волнующей теме — что же за черная кошка пробежала между Луизой и Герой, почему же, не прожив и двух месяцев, Луиза всерьез занялась разводом? Интереснее всего подругам казался тот факт, что, несмотря на предразводное состояние, Луиза иногда позволяла мужу остаться на ночь в ее постели. О недавнем глупом пари подруги уже забыли напрочь, не рассуждая особо — выиграла ли его Таня или проиграла.

Неожиданно раздался звонок в дверь, но Таня на него даже не отреагировала — мать дома, откроет. Из своей комнаты вышла только тогда, когда услышала удивленный возглас матери:

— Татьяна, ты посмотри, что он принес!

Еще не зная, кто такой "Он" и что же такого замечательного "Он" принес, но уже заинтригованная, выглянула в прихожую. У самой входной двери стоял Дрибница, белый, как мелованное полотно, смотрел на Таню каким-то испуганно-виноватым взглядом. Мать разглядывала яркую открытку. Буднично, словно ничего необычного не произошло всего три дня назад, Таня поздоровалась с Вовкой и взяла из материных рук открытку. Это оказалось приглашение на свадьбу:

"Уважаемые Ада Петровна, Владимир Алексеевич, Татьяна и Сергей!

Приглашаем вас торжественно отметить наше бракосочетание,

которое состоится 17 мая сего года в 19.00 в банкетном зале ресторана

"Юбилейный".

Форма одежды — парадная. Настроение — праздничное. Присутствие

обязательно.

С уважением, Любовь Пивоварова и Владимир Дрибница"

Быстро прочитав приглашение и удивленно подняв брови на столь скорый срок бракосочетания (Вовка же принял это за удивление самому факту его женитьбы вообще), Таня рассмеялась, задорно посмотрела в самые глаза несостоявшемуся мужу, потерла руки:

— О, напьемся! — и со спокойной совестью вернулась в свою комнату, где ее с нетерпением ожидала Сима.

Танины родители были слегка разочарованы предстоящей Вовкиной свадьбой. Они, как и все вокруг, давно заметили, что Дрибница влюблен в их дочь, как школьник. Правда, ответных чувств у Татьяны они не наблюдали, но в глубине души надеялись, что Вовке все же удастся завоевать ее сердце. Женихом он был видным, обеспеченным, более чем серьезным, к тому же — племянником давнего приятеля Чудакова. Ведь, как ни крути, а дочь все равно должна когда-нибудь выйти замуж и упорхнуть из родного гнезда. Все равно придется отдать ее чужому мужчине. А если так, то пусть бы этим мужчиной стал Дрибница — все-таки не совсем чужой и со всех сторон положительный малый. Однако трагедии из Вовкиной женитьбы не делали, здраво рассудив, что насильно мил не будешь, а значит, придется отдавать Татьяну за кого-то другого, увы, совсем незнакомого, а значит, "темную лошадку". Успокаивало родительские сердца только то, что пока на горизонте "лошадьми" и не пахло, а значит, не так все страшно.

С Вовкиными же родителями дело обстояло иначе. О нешуточной любви сына к дочке Голиков они знали давно, практически с момента появления этой девочки в их доме. Ведь Вовка, наивная душа, совершенно не мог скрывать свое восхищение маленькой гостьей. И еще тогда безоговорочно одобрили выбор сына. И теперь, когда месяц назад он сообщил им о предстоящей женитьбе, а на вопрос родителей: "Кто же невеста?" ответил таинственно: "Ждите, в субботу привезу на смотрины", они были абсолютно уверены, что привезет он именно Таню. Когда же, как и обещал, сын приехал в ближайшую субботу, они со счастливыми улыбками встречали будущую сноху у калитки. Вот подъехало авто, но сквозь затемненные окна не видно лица сыновней невесты. Вовка обошел машину, открыл дверцу и помог выйти… совершенно посторонней даме, к тому же заметно старше его самого. Благожелательные приветственные улыбки, как по команде, исчезли с лиц встречающих и на реплику сына:

— Знакомьтесь, это Люба, моя будущая жена, — родители отреагировали крайне вяло, изобразив лишь жалкое подобие радости на лицах…

Зато Люба была совершенно счастлива. Ах, какая же она молодец! Как задумала, так все и вышло. Вот что значит правильная стратегия! Правда, осуществления мечты пришлось ожидать дольше, чем она предполагала, но в конце концов она пришла к намеченной цели.

Месяц перед свадьбой пролетел незаметно. Хлопот было столько, что только успевай поворачиваться. До защиты диплома оставалось всего три недели, но она даже не прикасалась к учебе. Гораздо важнее, а главное — приятней, были приготовления к свадебному обряду. Все хлопоты Любаша с радостью взяла на себя. Дрибницу только раз и оторвала от дел, когда надо было покупать ему костюм. Все остальное покупала и заказывала самостоятельно, правда, в подробностях докладывая о достигнутых успехах.

Однако был один маленький моментик, настораживающий Любашу. За все время, прошедшее со времени Вовкиного предложения руки и сердца, он поцеловал ее один-единственный раз. Да и то поцелуй получился скорее дружеский, нежели любовный. В любом случае, ни кайфа, ни возбуждения Люба от него не получила. Стоит ли говорить, что ни малейшего поползновения на свою честь Люба так же не ощутила? Долго ворочаясь перед сном, она часто думала об этом. Почему? Конечно, всем своим поведением за пять лет учебы она красноречиво демонстрировала свою непорочность, но теперь-то, когда заявление в загс подано, можно бы и в койку нырнуть. Интересно, какой он в постели? Сможет ли он удовлетворить профессионально возросшие Любкины потребности? Ах, глупости какие в голову лезут. Разве это главное? Главное то, что он женится на ней, скоро свадьба…

Платье, фата, туфли, бронирование зала — хлопоты приятные и даже торжественные. Но кроме этого Любе надо было уладить еще кое-какие дела. Слава Богу, она додумалась развестись заранее, еще перед поступлением в институт. Для этого не понадобилось даже ехать в ненавистный родной поселок, встречаться с "любящими" родителями, соседями… Да и с Борькой, бывшим мужем, тоже как-то не хотелось сталкиваться. Хватит — все оскорбления и унижения остались в прошлом, теперь она — порядочная недоступная девушка. Оформила заочный развод через суд. Долговато, конечно, вся катавасия тянулась более полугода, зато к замужеству она подошла беспорочной, незапятнанной грязным прошлым девушкой. В паспорте не осталось даже штампа от неудавшегося брака. Для этого всего-то и понадобилось вернуть себе девичью фамилию.

Сложнее было решить другую проблему. В связи с предстоящим замужеством ей необходимо было оставить любимую работу. А как ее оставишь, на кого покинешь мужичков? Галка-экзотка, зараза, на такой пьедестал себя вознесла — на сраной кобыле не подъедешь. По-прежнему больше трех мужиков за вечер не обслуживает. Дошло до того, что мужики установили очередь, чтобы хотя бы раз в месяц попасть к ней на "прием". В принципе, Галкина манера обслуживания Любашу мало волновала — у нее есть свой объем работы, который она должна выполнить, а остальное ее не касается. Но теперь, когда встал вопрос об ее уходе, это оказалось камнем преткновения. Елисеев высказал красноречивое "фи", мол, мальчики к тебе привыкли, да и где мы другую такую найдем, чтоб ни один из них не оказался обойден вниманием. Настаивал на том, чтобы и после свадьбы она продолжала работать "по специальности". Ничего, говорит, раз в недельку можешь и ускользнуть от мужа — от него особо не убудет. Долго не могли прийти к консенсусу. Елисеев настаивал на своем, Люба отнекивалась. В итоге оба пошли на компромисс: Елисеев отпускает ее, заменяя девочкой из запасного состава, но в особых случаях, ради VIP-персон ли, или же когда новенькая не будет справляться с объемом работы, он оставляет за собой право вызвать Любу в срочном порядке и там уже никакие возражения, уважительные причины приниматься во внимание не будут.