Ничего не чувствую (СИ)

Он смеялся в голос. Кровь ссохлась на руках приятно стягивающей кожу пленкой. Боже, как он давно не испытывал это чувство! Как они, эти безвольные, не представляющие никакой ценности патрульные, как они задыхались от страха, когда поняли, что им некуда бежать. Они были готовы служить ему, подчиняться, признавать его жестокое превосходство. Сасори не мог остановить приступ истерического хохота, адреналин зашкаливал, его сердце билось так уверенно и быстро, а ведь совсем недавно у него вовсе не было сердца. Он стоял на берегу огибающей Иву мелководной речки. И в спокойной воде отражалось его безумное лицо. Впервые за долгое время он узнавал себя, он снова обрел понимание цели. Он хотел власти над человеческой жизнью. Отражение Сасори улыбалось ему с поверхности воды кривой улыбкой. Дыхание почти восстановилось, но сердце униматься не желало, и он даже приложил ладонь к груди, чтобы ощутить это торжественный стук.

- Я все верну, – прошептал Сасори, обращаясь к своему отражению. – Я снова буду побеждать целые деревни, страны!

Он сел на камни, чтобы смыть кровь с дрожащих рук. Река тонкими струйками окрашивалась в красный, а затем снова прояснялась. Сасори набрал в ладони ледяной воды и омыл ей свое обманчиво юное лицо. Он думал о том, что даже не знает, куда теперь идти. Он не мог и дальше искать Сакуру. Это было глупостью с самого начала. Сасори знал, что это не совсем так. Ведь он правда хотел её найти, правда хотел посмотреть, как она застынет, увидев его, в удивленном восхищении. Возможно, даже кинется ему на шею, и её тонкое тельце будет прижиматься к нему в порыве благодарности. Он хотел снова безобидно пугать её принудительным вальсом, он даже хотел научить её всем тонкостям медицины, о которых она наверняка не в курсе. Сасори перестал обманываться. Ему нравилась девчонка потому, что она видела в нем нечто человеческое. Потому что он чувствовал в ней силу отстаивать свою веру в добро, пусть все вокруг трубит о тщетности её стараний. Она в каком-то смысле была сильнее. Нет, конечно, не в своем мастерстве, он поддался ей в том роковом бою. Но поддался бы ещё сотню раз, и в этом была её сила. В ней было такое огромное желание жить, какого Сасори не испытать никогда. И в то же время она готова была отдать свою жизнь за другого. Она была так глупа в своей вере. Ему было жаль, что он не успел её спросить, каково это, жить не ради себя. Сасори хотел бы знать, какие жестокие методы применяют в Листе, что их шиноби готовы кидаться в бой друг за друга насмерть. И всё же он не мог идти за ней, потому что эта дрожь от убийства, это возбуждение от неравной борьбы, от охоты – они были также неподдельны и реальны, как его вновь ожившее сердце. Он был чудовищем. Ему нравился запах крови. Ему нравились страдания, крики о помощи. Увидь она его там, на поле, она бы попыталась его убить. Она бы увидела его по-настоящему. Как глупо.

Сасори вынырнул из своих мыслей и снова увидел себя в отражении: разбитого, бесцельного, опустошенного. И сквозь свое прозрачное лицо он видел песчаное дно реки. Песок. От нахлынувшего воспоминания у Сасори кольнуло где-то под ребрами. Вот он сидит на узкой и слишком мягкой кровати и смотрит в круглое окно своей маленькой комнатки. Повсюду один лишь песок. В этот день ничего особенного не произошло. Но он не отходил от окна, и отчего-то, именно это запомнилось ему так остро. Как медленно течет время, когда впереди ничего нет. Ему было отчетливо больно вспоминать себя невинным ребенком.

- Я заглушу это, – пообещал он себе, – новыми победами.

Они разбили лагерь практически у самых границ деревни Камня. Отдых нужен был всем, однако Дейдара руководствовался своей личной усталостью. А чтобы отдых состоялся, он постарался сразу нейтрализовать Тоби целым рядом бессмысленных поручений, таких как: сбор хвороста, патруль площади их лагеря (который составлял от силы 5-10 квадратных метров и Дейдара с тем же успехом патрулировал все вышеуказанное пространство взглядом), а также особо важное и секретное дело: следить, чтобы Хидан не высвободился из веревок, которыми Дейдара на время отдыха, привязал альбиноса к дереву. Тоби отнесся ко всем своим задачам со всей серьезностью, поэтому подрывник просто сидел у костра и пытался собраться с мыслями.

Когда Дейдара увидел огромные защитные стены вокруг деревни Камня, он непроизвольно ахнул. Пока он был ребенком, Камень даже хлипким забором был огорожен не по всему периметру. Защитой служила непроходимая чаща и несколько патрульных отрядов. Сейчас же Камень походил на выросшую из земли отвесную скалу. И если до этого момента подрывник лишь догадывался, что Хидан его дурит, то теперь в этом не было никаких сомнений. Осталось только понять, каким непостижимым образом Хидану удается вести их по следам Сасори, если тот с ним не пересекался. Разбитый в лесу отряд, несомненно, был делом рук его напарника. Но с той же уверенностью Дейдара мог утверждать, что встреть Сасори Хидана, он порезал бы его на куски, а встреть Сасори Тен-Тен, он прошел бы мимо, какой ему с неё толк? «Если только она не успела чего-нибудь взболтнуть своим острым язычком», – мысленно уточнил Дейдара. И тут же для развлечения представил несколько вариантов развития событий. Его воображение нарисовало хмурого Сасори, напротив него Тен-Тен со скрещенными на груди руками. «Хотя на какой собственно груди?» – снова усмехнулся про себя Дейдара. Воображаемая Тен-Тен перебирала оскорбления, пытаясь придумать такое, после которого Сасори непременно порежет её на куски.

- Сноб! – воскликнула она. Мимо.

- Даже мой младший брат и тот выше ростом! – воображаемый Сасори стоял не двигаясь.

- Ты что, подводишь глаза?? Решил, что лак для ногтей это недостаточно женственно? – Дейдара усмехнулся, и первая Тен-Тен разлетелась на куски, после чего его воображение снова бережно её склеило.

- Дейдара-семпай! – раздалось над самым его ухом, разрушая фантазию и возвращая подрывника к реальности.

- Ну что тебе, чёрт бы тебя побрал! – выругался Дейдара и посмотрел на Тоби в упор. Тот оторопело моргал одним виднеющимся сквозь маску глазом.

-Дейдара-семпай, я очень устал ходить вокруг лагеря, можно мне хоть немножко передохнуть?

Подрывник непроизвольно смягчился, он ведь сам поручил Тоби ходить кругами без всякой причины.

- Будет лучше, если ты поспишь, – сказал он, – нам предстоит долгая дорога после этого отдыха.

Тоби улегся возле костра и в тот же момент уснул, очевидно, из непреодолимого желания быть готовым к долгой дороге. Однако на самом деле Дейдара не представлял, что им делать и куда дальше идти. Его невольно одолевали воспоминания, здесь, возле места, где он играл ребенком. И в то же время он не узнавал Камень и чувствовал, что внутри от деревни едва ли остались хоть размытые очертания его детства. Эти пугающие исполинские стены не сулили ничего хорошего. И зачем только Сасори понесло в деревню Камня? А он, очевидно, шел именно туда. Почему Хидан так стремится туда же? В то время как ему, Дейдаре, так хочется развернуться и уносить ноги подальше от этого места. Все вокруг будто было пропитано напряжением и тревогой. Он помнил лес вокруг Камня полным диких птиц и животных. Однако, пока они шли, он обратил внимание, им не встретилось ни единого живого существа. Возможно, Дейдара просто был слишком сосредоточен, чтобы не столкнуться с патрулем, а возможно… Тут его догадки и останавливались. Стены не могут отпугнуть ни птиц, ни кроликов, ни диких лисиц. Что-то жуткое должно быть за этими стенами, что-то настолько чуждое этому миру, что распугало птиц и животных, и заставило их покинуть этот лес. Так стоит ли им туда заходить? Заметил ли Сасори эти перемены?

Были и другие вопросы, за ответы на которые Дейдара бы дорого дал. Например, знает ли Сасори, что он выжил? И с ним ли сейчас Сакура? А если не с ним, то где тогда? Зачем его напарник уничтожил целый отряд, хотя он всегда предпочитает держаться в тени. Сасори, которого он знает, обошел бы Камень стороной, он терпеть не мог крупных военизированных поселений. Несмотря на то, что Дейдара грезил тем, что у него есть множество вариантов, из которых он может выбрать, вариант был только один. Он должен был как можно скорее догнать Сасори, и если тот направляется в Камень, значит и его дорога лежит туда же. В конце концов, это лишь догадки и предчувствия.