Считай звёзды (СИ)

— Ничего, — парень пытается не улыбаться и отступает назад. Я хмурю брови, приоткрыв рот, ведь лицо охватывает жар ещё большего стыда:

— Ты-ы…. Ты вообще должен спать! — восклицаю на эмоциях, и парень поднимает ладони, немного наклонив голову:

— Да, мисс, — и улыбается шире.

— Это ещё что? — скованно шагаю за ним, пока он идет спиной вперед, минуя свою комнату. — Ты куда? Иди спать! — сейчас уже подаюсь иным эмоциям, заставляющим меня верещать, как до жути смущенную девчонку.

— Я хотел зайти в уборную, мисс, — Дилан продолжает держать ладони так, будто сдается, а его тон наигранный. Не знаю, прикалывается ли он с целью задеть меня, или… неважно. Фыркаю, взявшись за ручку двери, чтобы уйти к себе и сгореть окончательно.

— Мне ведь можно в ванную, мисс?

— Прекрати! — кричу, но пробивает на смех, ибо Дилан нагло улыбается, приблизившись к порогу уборной:

— Да, мисс.

— Хватит! Что ещё за «мисс»?! — топаю ногой.

— Да, простите, — парень прижимает одну ладонь к груди, другой начинает тянуть на себя дверь, чтобы закрыть её.

— Эй! Ты… — замолкаю, улыбаясь. Он закрывает дверь. Переминаюсь с ноги на ногу, не в силах справиться с улыбкой на лице, и качаю головой, уходя к себе в комнату.

Вот же. Только повод дай.

Дурак.

***

Необычная перемена. И она касается не только настроения.

Дилан О’Брайен наконец-таки выспался. Он встает в девять утра и негодует по поводу солнечных лучей, что проникают в комнату сквозь стекло окна. Обычно парень не задвигает шторы, зная, что утром его встретит серость, и она не потревожит сон. Но этот день уже вызывает удивление.

Парень впервые за долгое время валяется в кровати. Около часа проводит в ней, успевая ещё несколько раз задремать, но в итоге поднимается, ощутив тепло. Не холод. Ничего удивительного, весна, как ни как. Подходит к столу, зевнув, и берет кофту, кинув взгляд в сторону зеркала. Перекидывает вещь через плечо, чтобы начать натягивать на себя, но останавливается, медленно всовывая одну руку в рукав. Смотрит. С такого расстояния способен разглядеть свои шрамы. Уродливые. Некоторые из них выделяются за счет своего белого оттенка. Их много. От запястий до самых плеч. О’Брайен хмур. Подходит к зеркалу, снимая кофту, и приподнимает рукав черной футболки, рассмотрев отметины на коже. Затем немного задирает ткань на животе, пальцами касаясь шрама у ребер. Один из самых глубоких порезов, нанесенных ему Шоном, когда Лиллиан заявила тому о переезде к Митчеллу.

Почему Дилану приходится отдуваться за мать? Почему она остается невредимой, а парню отныне жить с этим уродством? Плюс к чертовым комплексам. Прекрасно, черт возьми.

Но с иной стороны, какой бы сволочью не была Лиллиан, она всё же его мать. И О’Брайен неосознанно будет защищать её, как женщину, давшую ему жизнь. Это нормально.

Раздраженно опускает темную футболку, затянув ремень на джинсах, в которых уснул. И начинает натягивать кофту, задумчиво следя за своими движениями в отражении.

Внезапно застывает. Во второй раз.

Нет, даже не думай об этом.

Смотрит себе в глаза, сглотнув, и напряженно стягивает кофту.

Порой в его голову приходят идиотские мысли, и эта одна из них. Дилан думает. Что если… Ну…

Бред. Надень обратно.

Не попробует, не поймет. Лучше сделать и пожалеть, чем жалеть, что не сделал. Он постоянно прячется, но не уверен в том, какую реакцию вызовет. Конечно, он не собирается выйти на улицу, но хождение по дому — дело не из легких.

Идиот.

Снимает кофту, скомкав её руками, и сжимает, с отвращением изучая свои руки. Нет, лучше надеть. Вновь собирается натянуть, но его рвет от противоречий, что приводит в гнев. Дилан зло снимает вещь, бросив её в сторону кровати, и к черту отворачивается от зеркала. Один раз попробует. Один раз. Зато поймет, как она подумает, какова будет реакция. И перестанет себя мучить догадками.

Странно не ощущать холод без кофты. Переступив порог, чувствует лишь пылкий жар, ведь ему некомфортно. Есть ещё время вернуться. Неуверенно прикрывает дверь, шагает медленно по коридору. Будто голым вышел.

Даже в ту ночь, когда они переспали, он не снял кофты.

И Дилана начинает ломать. Надо вернуться. Но ступает по лестнице вниз. Тихо. Пытается не издавать шума, надеясь, что все остальные жители дома до сих пор сидят по комнатам. Эта надежда рушится так же мгновенно, как парень оказывается на первом этаже. Он не перестает нервно дергать ткань футболки, постоянно поправляя её. Подходит к порогу кухни, воздержавшись от желания скрыться за стеной, когда взгляд натыкается на затылке девушки, которая набирает в чайник воды, желая согреть её для чая.

Нет, вернись в комнату, идиот. Прикройся и не позорься.

Делает шаг назад, остановившись в момент, когда Райли роняет полный воды чайник, топнув ногой и зарычав в потолок от негодования:

— Сегодня руки из задницы! — и будто вместо Дилана отвечает, при этом пытаясь изобразить его тон голоса. — Только сегодня, крольчатина? — и хватает тряпку, принявшись за уборку.

Дилан не сдерживает усмешки. Верно, неужели только сегодня, крольчатина?

И всё-таки О’Брайен решает повременить. Он пока не уверен в себе, поэтому тихо шагает от кухни, отвлекаясь на женский голос позади. В гостиной работает телевизор. Парень замечает сидящую на диване Лиллиан, закинувшую ноги на подлокотник. В руке держит бокал вина. Глотает. Дилан подходит к порогу. Женщина слышит его присутствие, поэтому вздыхает:

— Он уже так близко, — её стеклянный взгляд направлен на экран, на котором ведущая новостей рассказывает о новой жертве. Девушка. Её нашли в горной реке. Совсем близко к городу.

О’Брайен сжимает край футболки, когда мать без эмоций шепчет:

— Странно, я ведь тебя учила. Думала, ты осознаешь свое положение…

— Свое положение? — Дилан хмурится. — Я не выбирал себе такой жизни.

— Да, но она твоя, — Лиллиан повышает голос.

— Нет. Твоя, — парень глотает ком в глотке. Лиллиан замолкает. Ненадолго. И её шепот устрашает:

— Я не стану навязывать тебе. Знаешь, почему? Потому что ты и сам понимаешь, насколько всё серьезно. Этого я и боялась. Боялась, что ты расслабишься, но реальность такова, милый. И она заключается в том, что тебе нужно придерживаться правил, дабы выжить и не принести другим людям проблем, — делает глоток вина. О’Брайен стискивает зубы, с неподдельной ненавистью сверля затылок матери взглядом, ведь это всё она. Она обрекла их на выживание. Дилан не хотел такого существования. Он просто…

— Ты будешь чай? — от прикосновения вздрагивает, резко повернув голову, и чувствует, как его сердце начинает ныть. Райли улыбается, смотрит ему в глаза с непринуждением, а пальцами одной руки касается его локтя.

Шрамы. Отметины. О’Брайен сейчас к херам рванет от себя её руку. Его реакция — это страх, но не успевает повести себя грубо. Янг наклоняет голову, спокойно задав вопрос:

— Ты чего? — стучит пальцами по его руке, покрытой мерзкими ожогами и шрамами, а сама улыбается, будто не придавая этому значения. — Отомри.

Дилан хочет нагрубить. Правда в его голове всплывает воспоминание. Очень давнее, и оно заполоняет всё его сознание. Причина того, что О’Брайен внезапно припоминает тот случай, перед ним. Райли. И её непосредственность.

А в голове всплывают слова матери, сказанные ею, когда Дилану было лет девять:

«Ты ведь не хочешь, чтобы близкие люди страдали? Не хочешь, чтобы твои друзья подверглись опасности?»

«Нет», — мальчишка честно отвечает, на что женщина крепко, до боли сжимает его плечи, процеживая строгим голосом: «Тогда не заводи их».

И сейчас Дилан понимает. Это касается не только друзей.

========== Глава 37 ==========

Боже, уже полночь. Никогда бы не подумала, что смогу настолько углубиться в изучение биологии, оказывается, я её больно недооценивала. Довольно занимательный предмет. Лучше бы так с физикой засиделась. К завтрашней контрольной совершенно не готова. Странно, что О’Брайен ни разу не зашел ко мне. Хотя, это говорит о том, что он начинает вполне разбираться в предметах. Неплохой прогресс. Умолчу насчет того, что мне бы помощь не помешала. С физикой у парня куда лучше обстоят дела.