Влюбленный Дед Мороз

— Ой, Лилия Бенедиктовна! — воскликнула секретарша, отряхивая раздавленное стекло со своей твидовой юбки, — какая же вы красавица!

Дворник, подтвердив слова секретарши неразборчивым мычанием, сполз со стремянки и подобрал с пола осколки звезды.

Он и это предусмотрел, поэтому и прислал так много, подумала Лилия.

— Ничего, — ласково улыбнулась она дворнику, — в коробке есть еще две штуки…

А вот где бы взять такое большое зеркало, чтобы в нем увидеть себя всю?

Будь Лилия помоложе и полегкомысленней, она могла бы удовлетвориться комплиментами помощников; но критический склад ума не позволял ей этого сделать.

В Клубе было всего три зеркала: узкое длинное — в ванной, широкое короткое — в прихожей и круглое, косметическое, увеличивающее — в столе у секретарши. От круглого косметического, поразмыслив немного, Лилия решила отказаться. Остальные два, сдернутые с насиженных мест, образовали пирамиду.

В основании пирамиды сидел на корточках дворник, держа в широко расставленных руках зеркало из прихожей; за его спиной встала на стул секретарша с зеркалом из ванной.

— Вы, Иван Семенович, немного наклонитесь вперед, — распорядилась Лилия. — А вы, Татьяна, сдвиньтесь немного влево. Что значит — некуда? Переставьте стул! И кстати, нужен еще один источник света. Впрочем, ладно, я сама схожу за настольной лампой. А вы пока замрите и не шевелитесь!

Пока ее не было, дворник шепотом отчитывал секретаршу за несдержанность.

— И кто тебя, девка, за язык тянул? — шипел он, пытаясь устроиться поудобнее и отчаянно скрипя коленными суставами. — «Красавица!» Вот и стой теперь с зеркалом, как обезьяна в цирке!

— Сами вы обезьяна, — защищалась секретарша, — можно подумать, это я с елки чуть не упала!

— Упадешь тут, — мрачно вздыхал дворник, — не каждый день такое увидишь…

Лилия Бенедиктовна вернулась с лампой, и оба, замолчав, изобразили на лицах прежний восторг и восхищение. Зря старались — Лилия уже не смотрела на них. Она смотрела на свое разделенное на две неравные части отражение. После многочисленных движений, подходов и отходов, поворотов и втягивания живота она наконец увидела себя целиком.

И то, что она увидела, понравилось ей.

Конечно, она не стала похожей на Снегурочку, хотя голубая с белым мехом шубка и расшитая серебром голубая шапочка сделали для этого все, что могли.

Шубка была ей по фигуре. Белый мех по подолу и на отворотах делал стройнее и зрительно уменьшал талию. Небесно-голубой цвет шапочки прекрасно гармонировал с черными волосами, заплетенными в косы и перевитыми серебряными шнурками. Черные глаза под белой опушкой сияли молодым блеском.

И все же это совершенно определенно была не Снегурочка. Недоставало какой-то легкости, воздушности, прозрачной томности — намека на готовность немедленно растаять под жаркими лучами солнца.

Чего-чего, а таять, то есть исчезать, Лилия не собиралась. Слишком уж интересной и многообещающей стала за последние сутки жизнь, чтобы она согласилась растаять или еще каким-нибудь образом перестать существовать!

Не дождетесь, неизвестно кому пообещала Лилия, вертясь перед дрожащими в руках сотрудников зеркалами. Да, не Снегурочка, не девочка-пушинка. И что с того?

Он тоже не очень-то похож на Деда Мороза. Красив, строен, моложав, горяч… наверное. Ничего, скоро мы это узнаем наверняка!

— Ладно, — смилостивилась Лилия, — все свободны!

Дворник с трудом разогнулся и обрадованно потащил зеркало назад в прихожую; секретарша осталась.

— Ой, Лилия Бенедиктовна, а вы собираетесь вечером надеть это?

— Собираюсь, — гордо ответила Лилия, — а что?

— Должно быть, вечером тут будет очень интересно…

— Еще как! Слушайте, Татьяна, а приходите отмечать Новый год в Клуб! Будут все свои… ну и еще кое-кто…

Секретарша покраснела и опустила глаза. Видно было, что Лилино приглашение заронило в ее душу серьезные сомнения.

— Да я бы с удовольствием… Но не смогу. Идем с моим молодым человеком к его родителям.

— А, — отозвалась Лилия без особого сожаления в голосе, — ну что ж, удачи. И кстати, на сегодня вы можете быть свободны. И на завтра, разумеется, тоже.

Секретарша засмущалась вконец. Видно было, что ей не хочется уходить — больно уж загадочным и многообещающим было происходящее сегодня в Клубе Одиноких Сердец. На миг она даже пожалела о том, что у нее уже есть молодой человек — да, хороший, да, самостоятельный, да, с серьезными намерениями — но скучный, скучный, скучный…

— Идите, Татьяна, — мягко сказала Лилия, — вам тоже нужно подготовиться к вечеру.

И секретарша, вздохнув, ушла.

Дворник ушел еще раньше ее.

Оставшись одна, Лилия достала список дел на сегодня и вычеркнула из него пункты «уборка» и «елка». Обвела жирным кружком пункт «угощение» и задумалась. Он говорил на прощание что-то вроде «ни о чем не беспокойтесь»… или не говорил?

«Склероз у меня, что ли», — встревожилась Лилия.

Ну-ка вспомним студенческий курс физиологии головного мозга и высшей нервной деятельности: в каком возрасте может начаться склероз?

В твоем уж точно может, ядовито хихикнула память, услужливо пролистав перед внутренним взором страницы старого учебника. Лилия вспомнила даже, что учебник был библиотечный, сильно потрепанный, с чернильной кляксой на титульном листе и с грязным ругательством на латыни на семнадцатой странице.

Да, это оно, печально подумала Лилия. Помню то, что было тридцать лет назад, и не помню того, что было вчера.

Сие, впрочем, неудивительно. Вчера столько всего произошло… Кое-какие детали запросто могли бы и ускользнуть от внимания. Плюс необычная и интересная во всех отношениях, но совершенно бессонная ночь.

Лилия сняла с себя голубое облачение и аккуратно повесила его в шкаф.

Будем считать, что он это сказал, решила она. И не будем ни о чем беспокоиться. Будем отдыхать.

Нам не помешает отдохнуть часок-другой. Потому что нынешней ночью нам снова не придется спать.

Вытянувшись на жесткой кушетке, более пригодной для занятий психоанализом, нежели для отдыха, Лилия смежила веки и приготовилась смотреть сны. Была у нее такая редкая, счастливая особенность — она засыпала сразу, в любой обстановке и при любых обстоятельствах, и во сне видела только хорошее. Ну, или не видела вообще ничего — что тоже неплохо.

Но сегодня сон к Лилии не шел. Вместо него всплывали воспоминания… — но не о вчерашнем дне и вчерашней ночи, что было бы естественно, а о прошлом. О близком, дальнем и совсем отдаленном, студенческих времен. О мужчинах, которые были в Лилиной жизни.

И трое Лилиных законных мужей, и десяток прочих мужчин, с которыми Лилия не связывала себя узами брака, вспомнились ей сейчас.

«Нет у меня никакого склероза», — обрадовалась Лилия. Но тут же и нахмурилась — чего это они все явились? Причем именно сейчас, когда она встретила мужчину, не похожего ни на одного из них?

«Хотите об этом поговорить?» — радостно встрепенулся ее внутренний психотерапевт.

Вот еще, презрительно усмехнулась Лилия. Это был вопрос риторический. «Я вспоминаю их, потому что сравниваю с ним. Потому что он отличается от них так же, как…»

«Мерседес» от «Запорожца», — подхватил психотерапевт, — или что-то в этом роде. Ты об этом уже говорила… то есть думала».

«Да, — с некоторым вызовом согласилась Лилия. — Говорила. Думала. И теперь думаю. И что с того?»

«А то, что тебе рано делать выводы. У тебя недостает кое-какой информации. Можно сказать, очень важной информации».

«А, ты об этом…»

«Об этом, об этом, о чем же еще…»

Лилия беспокойно заворочалась на кушетке.

Будучи личностью сильной и властной, она оставалась таковой и в отношениях с мужчинами. И в нежной, романтической сфере она, не спрашиваясь, брала на себя ведущую роль.

Впрочем, и мужчины ей попадались (или она сама выбирала таких) из тех, кто охотно ей подчинялся. Кто с радостью уступал ей инициативу — не только в любви, но и в организации совместной жизни вообще. В еде. В покупках. В зарабатывании денег.