Благосклонные судьбы

— История замечательная, но очень грустная, — тихо сказала Пру. — Бедный Тилас…

— М-м… Любой смертный, имеющий дело с наядой, в некотором смысле рискует… — задумчиво заметил Александр, кидая последний камушек, который со слабым плеском упал в воду. — И шансы на спасение у него невелики, вам не кажется?

Склонившись к Пру, он взял ее выбившийся из-за уха локон и принялся накручивать его на палец, словно зачарованный серебристым блеском волос. Пру понимала, что ей надо бы отстраниться, встать и побродить по роще — в общем, не допускать слишком большого сближения. Но в присутствий Александра ей оставалось лишь удивляться собственному безволию. Ее осторожность, а с ней и благоразумные советы, которые давала она самой себе, — все это вдруг потеряло смысл, когда он, лежа на ковре из хвои, привлек ее к себе.

— Интересно, а ты так же жестока, как Нисома? — нежно спросил Александр, касаясь ее щеки.

— Что за глупости! — смущенно воскликнула она, пытаясь отстраниться от него. — В-вы говорили, что сегодня мы приехали сюда только для того, чтобы все убедились, что я ваша гостья…

— Разве нам это не удалось? — спросил Александр. — По-моему, вполне.

— Да, возможно. Но…

— Что «но», милая Пру?

Опираясь на локоть, он смотрел на нее с легкой улыбкой. Ее волосы, всегда аккуратно уложенные, были растрепаны, а глаза в сумятице чувств подернулись туманной вечерней синевой. Александр нежно провел пальцем по ее губам, прежде чем коснуться их своими.

В первое мгновение Пру ответила на его поцелуй. Плечи обнимавшего ее Александра скрыли обрамленный вершинами сосен клочок неба над головой, и она закрыла глаза, на несколько секунд растворившись в мире, в котором не было никого, кроме Александра. Пока его губы исследовали контуры ее подбородка, Пру трепетала от восторга. Притянув к себе его голову, она мечтала только об одном: чтобы его поцелуи длились вечно.

— Не надо… — выдохнула она, не пытаясь, однако, его оттолкнуть. Помимо воли Пру ее руки гладили спину Александра, забираясь под его шелковую рубашку, чтобы ощутить тепло его кожи. Почувствовав ее прикосновение, Александр затаил дыхание, а потом стал покрывать поцелуями ее шею и ключицы, пока она не поняла, что беспомощно кружится в мире, в котором нет никого, кроме них двоих.

— Мне ведь все равно было не уйти, не так ли, прекрасная моя наяда? — Голос его слегка дрожал. — Ни один смертный не сможет устоять перед богиней, а ведь ты — богиня. Дочь самой Афродиты, явившаяся, чтобы лишить меня покоя…

И вдруг мозг Пру точно молнией пронизала мысль: что она делает! Позволяет себя целовать такому человеку, как Александр Стеллас, и, сама целует его! На несколько безумных мгновений она сорвала с себя маску притворного равнодушия — но ее безрассудство могло стать причиной лишь еще больших несчастий. Он собирался жениться на Анжелике, она же была столь слаба и глупа, что позволила себе забыть об этом.

— Оставьте меня в покое! — Она изо всех сил оттолкнула его от себя и, произнося слова сквозь зубы, попыталась отодвинуться. — Я не желаю, чтобы вы ко мне прикасались — никогда!..

Сперва Александр словно не совсем ее понял, но, почувствовав ее отчаянную решимость, разжал руки. В его вопрошающих глазах читалось изумление.

— Пру…

— Нет!

Она вскочила на ноги, сердито стряхивая с себя хвойные иголки и пытаясь скрыть жгучие слезы.

— Ради Бога, Александр! Разве вы не понимаете — я не могу так больше! Я приехала в Грецию, чтобы забыть Пола. А теперь мне придется забыть Деметриу… и… и вас…

Комок в горле мешал Пру говорить, но и того, что она сказала, было вполне достаточно. От гнева и обиды губы Александра вытянулись в прямую линию. Он был столь уверен в себе, что ему и в голову не приходило, что Пру поставит его на одну доску с отвратительным сводным братом. Его самолюбию был нанесен жестокий удар.

— Простите. Я не подумал…

Он запнулся, пытаясь справиться со столь непривычным для него чувством глубокого унижения. Чтобы о нем, об Александре Стелласе, так думали! Он отвернулся, не желая, чтобы Пру видела его лицо. Когда он заговорил вновь, его голос был холоден и суров, точно склоны горы Сунос.

— По-моему, наша сегодняшняя поездка достигла своей цели, и нам незачем здесь оставаться. Пора возвращаться к машине…

7

— Вот ты где! А я везде ищу тебя, дорогая! — воскликнул, задыхаясь, Дуайт. Его кожа покраснела и покрылась капельками пота. Он устало повалился на траву и вопросительно посмотрел на Анжелику.

— По утрам ведь ты всегда в бассейне.

— А вот сегодня взяла и не пошла.

Не удостоив его даже взглядом, она лежала, растянувшись в шезлонге, и ее смазанное маслом загорелое тело глянцево блестело на солнце.

— Не хочешь поплавать? Я бы с удовольствием охладился…

— Ну так иди, поплавай…

— Ч-черт… Анжелика, — в голосе Дуайта появились просительные нотки, — Я так надеялся, что увижу тебя у бассейна. Что стряслось, Анжел? Из-за чего ты так расстроена?

— Я не расстроена! — Приоткрыв один глаз, Анжелика испепеляюще взглянула на него. — Не расстроена. Я просто в ярости!

На лице Дуайта было написано искреннее удивление.

— Почему? Только из-за того, что Александр взял Пру в Кальтию или еще куда-то? Но, послушай, дорогая, ревность не в твоем стиле.

— А я и не ревную! — прошипела она. — Но я не привыкла, чтобы меня вот так отодвигали в сторону. Александр Стеллас может думать, что никто ему не указ и он сам себе хозяин, но скоро он получит хороший урок…

Дуайт задумчиво обхватил колени руками.

— Ты знаешь, у меня сложилось впечатление, что Александр не станет брать у кого бы то ни было уроков, в которых не нуждается. Он слишком богат и влиятелен, чтобы кто-нибудь мог навязать ему свою волю.

— Ха! — Анжелика с сердитым видом села и протянула руку к бутылочке с маслом. — Это мы еще посмотрим! Всем известно, зачем я здесь, и я никому не позволю над собой смеяться.

— Никто и не смеется, дорогая, ты это прекрасно знаешь. Я думаю, он взял Пру с собой просто для того, чтобы поднять ей настроение. На нее ведь свалилось столько неприятностей. К тому же ты все равно не смогла бы поехать. Доктор ведь сказал, что сегодня тебе надо отдохнуть.

— Отдохнуть! И ты думаешь, я могу спокойно отдыхать, когда меня так унизили?! Я этого так не оставлю…

— По-моему, никто тебя не унижал, — терпеливо продолжал Дуайт. — И потом, мы здесь всего лишь гости. Александр имеет право везти Пру, куда ему вздумается.

— Право?! — яростно воскликнула Анжелика. — Нет у него никакого права — тем более теперь…

Дуайт быстро вскинул на нее глаза. Анжелика, конечно, никогда не смирилась бы с тем, что с ней не считаются, но теперь он с некоторым беспокойством подумал, что для негодования у нее есть и другие, неизвестные ему причины. Может быть, Александр уже говорил с ней и расставил все точки над «i»? При этой мысли Дуайт поморщился. Но ярость Анжелики в таком случае становилась понятна. Он попытался ее успокоить.

— Послушай, Анжел, тебе ни к чему сердиться! Они уехали, и тут уж ничего не поделаешь, но ведь только на один день. Ну, хочешь, возьмем машину и рванем куда-нибудь? Куда пожелаешь.

Он просительно положил руку ей на плечо.

— Знаешь, как будет здорово! Только ты и я.

— Х-ха! А с чего это ты решил, что я хочу провести целый день с тобой?! — презрительно воскликнула Анжелика. — Когда ты наконец поймешь: ты мне уже надоел! Вечно околачиваешься рядом, все ждешь чего-то — хоть караул кричи! Ты что, не понимаешь, что у нас нет с тобой ничего общего! Ничего!

Дуайт побледнел, в его голубых глазах появилось страдальческое выражение, но ответил он как можно мягче:

— Ты просто расстроилась слегка, я ведь вижу. На самом деле ты так не думаешь…

— Не думаю? Еще как думаю! — Кажется, Анжелика вдруг поняла, что единственный способ справиться с огорчением — это выместить злость на Дуайте. Страдальческое выражение у него на лице, казалось, доставляло ей удовольствие. — Говорю тебе, ты мне до смерти надоел. Ходит за мной повсюду, просто преследует, куда ни пойди! Даже здесь — наверное, специально напросился к Александру…