Невыносимый (ЛП)

Удар!

— Ты серьезно все еще думаешь, что сможешь сбежать отсюда? — сила, с которой вжимается в мою спину его тело, заключает меня в ловушку напротив стены. — Что я говорил тебе об этом?

— Простите, Господин, — произношу я сквозь стиснутые зубы. Все–таки официальный термин дается мне нелегко.

— Еще пять в наказание за твое неуважение. Когда я закончу с тобой, ты, черт возьми, действительно почувствуешь раскаяние.

Он отступает на шаг, и на мое тело обрушивается очередной удар. Он также силен, как и первый. Крики срываются с моих губ, а все тело уже просто горит. Я не могу думать о прошлом, просто наслаждаюсь пустотой. В этом я преуспеваю. Для меня остается загадкой: как один тип боли может облегчить другой, но меня это настолько не волнует, что в данный момент я даже не пытаюсь это выяснить. Что было, то было, и мне нужно временное освобождение от отчаянных мыслей.

Удар! Бедро охватывает обжигающее пламя, и я чувствую, как моя киска сжимается в миллионный раз в тех пор, как стало понятно, что этого не избежать. Не то чтобы я постоянно думаю о сексе после единственного раза между мной и Господином. Но я определенно ощущаю побочный эффект того, чем насладилась. Это стало неожиданностью, но я уже ничего не могу с этим поделать.

— Расставь свои ноги шире и выгни спину.

Я скорее ощущаю Господина рядом с собой, чем слышу. Прикосновение его ладони к моей слегка выгнутой спине и последующий шлепок заставляют меня вскрикнуть от удивления.

— Мне кажется, что я отдал тебе четкий приказ, — он нажимает сильнее, пока мне не начинает казаться, что я не смогу прогнуться еще больше. Необходимость начать спор вертится на кончике моего языка, но я молчу из любопытства, желая увидеть, собирается ли он причинить мне боль в дальнейшем. Если продолжить сопротивляться, то результат известен, и будет лучше, если я смогу избежать этого как можно дольше. Даже если в действительности, отчаянно желаю повторения.

— Вот. Сейчас не двигайся.

Шаги удаляются, и дверь за ним закрывается. Я знаю, что должна вести себя тихо. Он наблюдает за мной из своей комнаты, независимо от того, чем сейчас занят.

Из меня вырывается глубокий вздох. Не такой уж и глубокий на самом деле. Возможно две недели — это самый большой срок из того, что он установил в самом начале. Время, по истечении которого я смогу вернуться домой. Вернуться к моей семье. Я невольно хмурюсь, осматриваясь по сторонам. Знаю, что мое желание умереть неизменно, но я пытаюсь игнорировать ту искорку, которая начала во мне расти. Она разгорается внутри меня все больше, заставляя задаваться огромным количеством вопросов. Мой Господин и Джейми не выходят из головы. Они действительно собираются удерживать меня следующие сорок лет, если я буду жива? И если я смогу сделать что–то хорошее, то что это будет?

Дверь снова открывается, заставляя меня отвлечься от размышлений.

— Хорошая девочка, — это сказано так тихо, почти шепотом, но я не могу отрицать того факта, что мой пульс учащается. Звук его голоса вызывает во мне какие–то чувства. Счастье? Это может быть оно? Нет. Это что–то больше. Глубже.

Шарик, прикрепленный к кожаной полоске, скользит по моим глазам и оказывается у меня во рту прежде, чем я успеваю отреагировать. Мое тело дергается, сопротивляясь, и я пытаюсь сдвинуть рукой эту штуковину. Мое плечо врезается в стену от его толчка.

— Что, черт возьми, я тебе говорил? Не дергайся.

Битва в моей голове оставляет меня заторможенной, пока он начинает закреплять его вокруг моей головы. Нет. Мне это не нравится. Плети или флоггер я могу выдержать, но засовывать мне что–то в рот, отнимая мою возможность говорить… от этого мне не по себе.

Мои плечи снова приходят в движение, но уже слишком поздно. Он уже все закрепил. Я опять протягиваю свободную руку к лицу, но он тут же ее перехватывает и прижимает обратно к стене. Ни слова не срывается с моих губ, когда я поворачиваюсь и качаю головой.

— Тебе не нравится? Чертовски жаль. Ты — моя рабыня и сделаешь все, что я захочу. Прямо сейчас я хочу, чтобы у тебя во рту был кляп. Продолжай в том же духе, и ко всему прочему я свяжу тебя по рукам и ногам, пока мы с твоим телом будем находить общий язык.

Я дрожу, ощущая, что влажность орошает внутреннюю поверхность моих бедер еще сильнее. Медленно оборачиваюсь и прижимаю свои руки обратно к стене. Если я не смогу говорить, то он будет полагаться на язык моего тела. Это состояние почти напоминает мне доверие.

— В чем дело? Не терпится?

Жжение распространяется по моей заднице, когда в дело вступает паддл. Я делаю глубокий вдох через нос, пытаясь проигнорировать его вопрос и невозможность ему ответить.

— Раздвинь свои ноги, рабыня, — произносит он голосом, упавшим на октаву.

Удар!

Глаза обжигают слезы боли. От следующего удара они начинают капать.

— Такая изумительная попка. Мне нравится ее вид, — пальцы поглаживают мою пылающую кожу, и я закрываю глаза, стараясь не дать своим эмоциям взять верх. Он хочет, чтобы я взбунтовалась из–за его действий. И он так близко подвел меня к грани, что я готова это сделать. Необходимость развернуться и напасть на него уже поглощает меня. Бл*дь. Это выглядит слишком соблазнительно. Последствия же мне хорошо известны. Я жажду их, но я также хочу продолжить процесс обучения. Хочу стать послушной, чтобы он разрешил мне положить конец этому раз и навсегда.

Его пальцы перемещаются все ниже, пока он не начинает ласкать меня между ног. Я вздрагиваю, пытаясь оставаться абсолютно неподвижной. Двумя пальцами он прикасается к моему клитору и потирает чувствительный бутон. Я прижимаю голову к стене, сжимая ладони в кулаки. Наслаждение взрывается во мне, и его звук отдается вибрацией в шарик, зажатый между моими зубами. Пускаю ли я слюни? Я пускаю. Бл*дь, я завожусь еще сильнее.

— Ты скучала по мне? — спрашивает он, приближаясь. Господин вытаскивает пальцы и врезается ими снова, растягивая меня еще больше. Я сжимаю руки, заставляя свою голову оставаться прижатой к стене. — Боже, как я скучал по твоей киске. Я хочу этого, рабыня. Облизывать каждый твой дюйм, пока ты не кончишь на моем языке. Позволь мне. Кивни головой, и твой Господин сделает это.

Он спрашивает? Почему? Я должна сказать, что это не нормально. Не является нормальным. Ничего из происходящего.

Моя голова кивает, но я продолжаю смотреть под ноги.

Толчки усиливаются, и я могу почувствовать, как во мне разгорается желание. Пока нахожусь в ловушке его рук, отодвигаю чувство вины в сторону. Он внутри моей киски, двигает своими пальцами, прижимая меня еще ближе и удерживая прижатой к его груди. Дергаться и сопротивляться бесполезно. Это только усилит мое возбуждение.

— Знаешь, мне это нравится. Почему бы нам не прогуляться в подвал, где я смогу показать тебе твою новую жизнь? Я думаю, что ты заслужила это.

Подвал? Если я думала, что не случится ничего похожего на фильм ужасов, то поход в подвал станет чертовой свечкой на праздничном торте. В жилах стынет кровь, пока я пытаюсь отдышаться.

— На самом деле, у меня есть то, что сможет доставить тебе удовольствие, — он разворачивается и несет меня на руках через всю комнату, словно тряпичную куклу. Моя рука цепляется за его брюки, когда он проходит через соседнюю дверь и тянется к верхней части шкафа, стоящего у самого входа. Он достает ошейник и поводок, а мои глаза расширяются. Какого хрена… Он собирается нацепить это на меня?

Мне не приходится ждать ответа на свой вопрос. Мои ноги подкашиваются, и я падаю на колени.

— Попытаешься дернуться, и будешь страдать так, как никогда.

Боль меня не пугает. Но его взгляд — да. В глазах Господина коктейль из желания и чего–то гораздо более зловещего. Дьявол. Подвал. Черт, я не хочу туда идти. Я не желаю испытать то, что он задумал.

Хватая, он закрепляет вокруг моей шеи плотный узкий ошейник. Рывок, который он делает, заставляет меня сделать шаг навстречу. Наши глаза впиваются друг в друга, заставляя меня отступить, и я перевожу взгляд вниз на свои пальцы, пытаясь прожечь пол и провалиться сквозь него.