Невыносимый (ЛП)

Рука Дианы опускается на мою щеку, и она качает головой, как будто знает, насколько потрясенным я себя ощущаю. Я больше не могу говорить.

— И я люблю тебя.

Я продолжаю толкаться, погружаясь еще глубже. Если мне не удается выразить свои чувства словами, то я чертовски уверен, что могу показать ей их своими действиями.

— Ты знаешь, как сильно? — я ускоряюсь, сжимая ее бедра еще сильнее, пока не осознаю, что у нее будут синяки.

— Покажи мне.

Руками хватаю ее за попку и поднимаю вверх, перемещая ее на кровать. Я ложусь на матрас, укладывая Диану сверху. Не задумываясь, дотягиваюсь до ножа.

— Метка за метку. Я задолжал тебе одну. Оставь свою "д" на моем плече, но не смей переставать скользить своей киской по моему члену.

— Я слишком долго этого ждала, — она тянется за ножом и открывает его одним движением руки. Слышится щелчок откидывающего лезвия, а затем оно прижимается к моей груди. Медленно, она проходится им по мне, заставляя забыть обо всем, кроме того, что она делает. Боль смешивается с удовольствием, и я закрываю глаза, купаясь в ощущениях. Что–то теплое скользит по плечу, щекоча мою кожу. Этого так много и одновременно недостаточно. Я хочу притянуть Диану ближе, и крепко сжать в своих объятиях.

Огонь подсказывает мне, что она закругляет букву, и адреналин бежит по моим венам. Я хватаю девушку за бедра, помогая ее телу скользить вдоль моего члена. Пламя не утихает, а лишь усиливает всепоглощающую жажду обладать ею.

— Почти готово, — говорит она, закусывая нижнюю губу.

Мне не нужно смотреть вниз, я и так знаю, что она превысила размер той площади, которую должна была занять метка. Черт возьми, она почти в два раза больше, но мне все равно. Я с гордостью буду носить ее след, неважно, какой он и где находится.

— Вот.

Она даже не успевает закончить, прежде чем я выхватываю нож и отбрасываю его в сторону тумбочки. Я притягиваю ее к себе и переворачиваю, вонзаясь в тело девушки так глубоко, как только могу. Она ахает и стонет, обнимая меня сзади за шею.

— Вообще–то, мне кажется, что эта метка больше той, что я оставил на тебе, — я толкаюсь в нее снова и перехожу на медленный темп. Ее взгляд перемещается к плечу, а потом поднимается к моим глазам. Вызов очевиден.

— Ты всегда можешь наказать меня за это позже, если захочешь.

Мой рот обрушивается на ее, пока рукой я обнимаю колено Дианы, подтягивая выше.

— О, ты будешь наказана, детка, много и часто. У тебя будет долгая жизнь, наполненная возбуждением и сюрпризами. Надеюсь, ты готова.

— Долго — это ближайшие лет сорок, и я уже сказала, что готова.

Наш разговор возвращается к тому, что я спрашивал, когда держал ее, как пленницу в своем доме.

— Скажи мне. Если бы тебе пришлось выбрать прямо сейчас, что бы ты выбрала: умереть здесь, в этом доме, или уйти и быть вынужденной прожить еще сорок лет в реальном мире?

Она отвечает без колебаний.

— Я бы предпочла умереть. Независимо от того, где это произойдет. Но это в том случае, если бы у меня был выбор. Которого у меня нет.

— Разве ты не видишь ничего хорошего через сорок лет? Это почти вся твоя жизнь, плюс еще лет десять. Как можно прожить их и не захотеть узнать, что будет дальше?

Я качаю головой.

— Ох, рабыня. Я подарю тебе сорок лет, плюс еще столько, сколько смогу. Это то, что я точно могу пообещать тебе. Ты будешь любима больше, чем думаешь.

— И ты меня не бросишь? — ее глаза становятся влажными, и я вытираю одинокую слезинку, которая вытекает. Знаю, что она боится потерять того, кого смогла полюбить, но я никуда не планирую уходить, если это будет в моих силах. Я буду бороться изо всех сил, чтобы остаться. Если это случится, именно я буду ответственным за ее полное разрушение навсегда.

— Сам Дьявол не сможет забрать тебя у меня. Боюсь, ты застряла со мной до конца своих дней. Теперь продолжай целовать меня и никогда не останавливайся.

Она усмехается и поднимает лицо, чтобы встретить меня на полпути. Наши губы соединяются в чем–то большем, чем в поцелуе. Это обещание Господина любить ее вечно. Быть с ней независимо от взлетов и падений. И спасти ее, если это когда–нибудь будет необходимо. Я сделал это один раз и с удовольствием сделаю снова. Жизнь священна. Она то, чем стоит дорожить. И я готов доказывать своей рабыне, насколько ценной является ее жизнь. До конца наших дней.

Конец