Влюбленный Дед Мороз

— Если хочешь знать, — перебила его Екатерина Сергеевна, — я совершенно согласна с Олегом Павловичем. Мне бы, знаешь ли, тоже не понравилось, если б на уроке русского языка кто-нибудь стал решать задачи по математике.

— Но вы же не стали бы ставить из-за этого двойку…

Екатерина Сергеевна вздохнула.

— Я вообще не люблю ставить двойки. И вы все это прекрасно знаете. И бессовестно этим пользуетесь.

— Вот! Не стали бы! А он…

— Он тоже не поставил.

— Что?!

— Ты меня слышал. У тебя по алгебре «четыре» в четверти. Все, иди домой. Но если еще хотя бы один раз…

— Все-все-все, больше не буду! Спасибо, Екатерина Сергеевна! — Митька сверкнул белозубой улыбкой, подхватил свой синий, под цвет глаз, рюкзак и исчез.

Года через три-четыре будет тот еще сердцеед, подумала Екатерина Сергеевна, возвращаясь в учительскую. Это сейчас ему ничего, кроме компьютерных игр, скейтборда и пинг-понга, не нужно, а вот года через три…

Чудно, право: девочки в тринадцать лет уже девушки и вовсю интересуются противоположным полом, а мальчишки в этом возрасте совсем еще дети.

Хорошо им. А вот как быть, если ты интересуешься, и даже очень, а тобой — нет?

В Клуб, что ли, пойти?

Правда, она была там вчера и позавчера; но что же делать, если в предновогодние дни особенно остро чувствуется одиночество?

За углом школы Митю, как обычно, поджидала Дарья Веснушкина из 7-го «А».

— Ну что, Митенька, как дела? — по-взрослому поинтересовалась она.

Митька издал воинственный клич Дикого Сталкера и подкинул свой рюкзак в воздух.

— Все! Свобода! Без троек! Новый год и новая игровая приставка!

— Здорово! — восхитилась Веснушкина и сделала попытку чмокнуть Митьку в круглую румяную щеку, но тот увернулся.

— Ладно, Дашка, пока, я пошел…

— Митя, подожди… а может, мы это отпразднуем?

Митька вопросительно поднял светлые рыжеватые брови.

— Ну, сходим в кино или в «Сладкоежку»…

— Не, неохота, — решительно отказался Митя. Но вспомнив, что дед всегда учил его быть джентльменом, примиряюще улыбнулся и добавил: — Как-нибудь в другой раз, хорошо?

И, не дожидаясь ответа, побежал к дружелюбным, широко распахнутым школьным воротам.

Гордый и чрезвычайно довольный собой, Митя зашел к матери на работу.

— Мам, — сказал он, дождавшись, когда от аптечного окошечка отойдет последний покупатель, — мам, у меня по русскому «четыре», и по алгебре, и по геометрии!

— Ой, — всплеснула полными руками такая же светловолосая и круглолицая мама, — какой же ты молодец! Ну иди сюда, я сейчас дверь открою!

Митя с трудом протиснулся в узкий, заставленный картонными коробками из-под лекарств проход. Сияющая мама ждала его в провизорской.

Она сразу кинулась его обнимать, несмотря на то что в провизорской находились еще две женщины — заведующая аптекой и мамина сменщица.

Митя деликатно высвободился.

— Мам, я хотел спросить…

— Про подарок? — понимающе улыбнулась мама. — Будет тебе подарок, будет! А как же! Заработал!

Присутствующие женщины одобрительно закивали.

— Да? — Митя, покосившись на женщин, понизил голос: — Значит, дед уже прислал денег?

— Лучше! Он к нам приедет! На Новый год и на все каникулы!

— Ух ты, классно! — обрадовался Митька. Он любил деда и всегда радовался, когда тот приезжал из Великого Устюга, — тем более что дед часто звал их с мамой к себе в гости, а вот сам приезжал редко.

— Тогда надо купить настоящую елку… Дед же терпеть не может искусственных!

— Надо, — озабоченно кивнула мама. — Только вот он приезжает уже завтра утром, а я после работы хотела зайти в Клуб… — И она посмотрела на сына с робкой надеждой.

Митя мгновенно почувствовал себя взрослым и самостоятельным мужчиной.

— Я сам куплю елку и сам поставлю. Не беспокойся, мама.

— Вот и чудесно, — обрадовалась мама. Она полезла в сумочку за деньгами: — Купи еще, пожалуйста, хлеба, молока и… картошки.

— Хорошо, — мужественно согласился Митя.

У входа в Клуб припозднившийся разнорабочий, он же дворник, сбивал ломом лед.

Хозяйка Клуба, Лилия Бенедиктовна, с трудом удержалась, чтобы не сделать ему замечание — утром, что ли, времени не хватило? Скоро уже девочки начнут собираться, а им в ноги будет лететь острая ледяная крупа. Совсем некстати, особенно сегодня, когда она собралась поговорить с ними об увеличении членских взносов.

Лилия Бенедиктовна глубоко вдохнула морозный воздух. Потом с некоторым усилием перевернула «сосуд настроения» и представила, что этот неряха, лодырь и пьяница — ее самый лучший, любимейший друг.

Широко улыбнувшись, Лилия Бенедиктовна сделала приветственный жест белой, пухлой, унизанной драгоценными кольцами рукой.

— Иван Семенович, очень рада вас видеть! Как дела, как здоровье, как настроение?

Дворник, кряхтя, немного разогнул поясницу и снизу вверх опасливо глянул на высокую, дородную, в золоте и натуральных мехах хозяйку.

— Вашими молитвами, — отозвался он.

Хозяйка, однако, продолжала улыбаться, и дворник разогнулся полностью.

— Я вот думаю, — проникновенно продолжала Лилия, — вы работаете у меня уже полгода, и работаете очень хорошо…

Дворнику показалось, что он ослышался.

— А я ни разу не поощрила вас. Ну что же, скоро Новый год, самое время исправлять ошибки. Премия в две тысячи рублей будет кстати, как вы полагаете?

Дворник, краснолицый от природы, побагровел еще больше. Его губы в обрамлении редких усов и клочковатой бороды растянулись в дикой ухмылке.

Лилия дружелюбно кивнула ему и, держась за перила, осторожно стала подниматься на крыльцо.

— Я… это… Лилия Бенедиктовна…

— Да?

— Я щас, я все сделаю… я мигом. И песочком посыплю. А утром собью сосульки с козырька и подвезу питьевую воду…

Сработало, усмехнулась про себя Лилия Бенедиктовна и открыла своим ключом массивную стальную дверь.

Дворник за ее спиной продолжал что-то бормотать, что-то обещать и в чем-то даже клясться.

Лилия с удовольствием вдохнула теплый, пахнущий корицей и лимонником, привычный запах Клуба и вступила в уютную мягкую темноту.

Зимой двери Клуба закрывались для входа ровно в восемь вечера. После восьми бесполезно было звонить и стучать — Клуб, как муравейник в известной сказке Виталия Бианки после захода солнца, становился совершенно недоступным.

Поэтому Екатерина Сергеевна пулей вылетела из парикмахерского салона, в котором ее безбожно задержали со стрижкой, забежала в булочную, кулинарию и гастроном и без пяти восемь, тяжело дыша, поднялась по ступенькам Клуба.

Дверь ей открыла знакомая по Клубу — подруга и по совместительству мама любимого ученика, Нина Александровна Соболева.

— Еще не начинали? — едва переступив порог, спросила Екатерина Сергеевна.

— Ты хоть отдышись, — посоветовала Нина, беря у нее сумки, — восьми же еще нет. И потом, Лилия занята с какой-то новенькой.

— С новенькОЙ или с новенькИМ? — пошутила Екатерина Сергеевна.

— Как же, размечталась, — ответила ей Нина.

Они на цыпочках прошли мимо кабинета на кухню. Из-за неплотно прикрытой двери доносился звучный контральтовый голос Лилии Бенедиктовны, проводившей стандартный инструктаж.

— …наш Клуб — это не брачная контора и не служба знакомств. И не благотворительная организация. Ежемесячная уплата членского взноса обязательна и обсуждению не подлежит. Должна также предупредить вас, что нытье, жалобы на жизнь и разговоры на тему «Все мужики — сволочи» в Клубе не приветствуются…

— Не знаешь, кто сегодня? — туманно спросила Нина, когда они разобрали сумки и разложили мандарины и виноград в вазы, салат с креветками — в салатницы, а куриное филе с грибами сунули в микроволновку. Екатерина Сергеевна, однако, прекрасно ее поняла.

— Я, — ответила она.