Прикосновение (ЛП)

Из-за тусклого света в машине я не могла точно рассмотреть выражение лица Ашера. Без предупреждения он откинул сидение назад, перенёс меня через центральный подлокотник и на свои колени и укутал во что-то теплое, свое пальто. Затем обхватил мою голову и прижал холодный нос к своему свитеру. Он пах как Блеквелл Фоллс, натуральная смесь из соленого воздуха и леса. Я слышала его сердце, которое стучало в два раза быстрее, чем у нормального человека.

— Расслабься, — выдохнул он, как будто у меня были силы бороться с ним. — Мы заключаем перемирие, до тех пор пока тебе снова не станет тепло.

Его тепло было превосходным, и, наконец, моя дрожь начала ослабевать. Последний час полностью истощил меня в физическом и духовном плане. Когда он спас меня и Брендона, мои защитные стены были внизу, но свои он оставил поднятыми. Я немного отстранилась и посмотрела на его угловатый подбородок, покрытый однодневной щетиной. Было так хорошо, хоть один раз не нести ответственность.

Если он сейчас атакует, я всё равно буду не в состоянии остановить его.

Он застонал и провел рукой по лицу.

— Господи, Реми. Я же не святой!

Все еще не понимая, я спросила:

— О чем ты? — Он опустил руку и избегал моего взгляда.

— Не важно.

Он выглядел таким разгневанным, что я решила сменить тему.

— Что ты вообще делал в бассейне, Ашер?

— Я хотел предупредить тебя о моем брате, хотя мне было ясно, что ты сделала это замечание только для того, чтобы досадить мне. Но по правде сказать я приревновал.

Тьма манила нас, поделиться нашими тайнами.

— К Габриэлю? — спросила я. — Ты прав. Я сказала, что он интересует меня только, чтобы позлить тебя. Я не планировала вешаться на него.

— Я знаю. Я имею в виду Брендона.

Пораженно я вскинула подбородок, чтобы мне было лучше его видно.

— Почему ты ревнуешь к Брендону?

— Когда моя злость улеглась из-за того, что ты дразнила меня относительно Габриэля — между прочим большое спасибо — я подумал, что возможно есть кто-то другой. Я начал слушать слухи и узнал, что ты целую кучу времени проводишь с Брендоном в бассейне. Вы кажетесь… такими близкими.

Когда он, наконец, посмотрел на меня, его зеленые глаза сверкали. Он ревновал. Мое сердце подпрыгнуло к самому горлу.

— О, Брендон — друг. Хороший друг.

То, что он говорил так отрывисто, выдавало его гнев.

— Я получил тому хорошее доказательство, когда ты была готова умереть ради него! Реми, о чем ты только думала?

— Я думала, что мой друг утонет, если я ничего не сделаю, — ответила я хриплым голосом, стараясь отстраниться, так как не хотела больше слышать эти обвинения.

— Почему ты не прекратила, когда поняла, что не можешь поднять его?

— Я не могла…

Он судорожно сжал руль.

— Из всех глупых, легкомысленных поступков…

— Если ты хоть на минуту закроешь рот, я объясню!

Он прекратил мрачно бормотать, и я продолжила.

— Когда я схватила его, чтобы вытащить из воды, его ранения овладели мной. Это было так, как будто я тоже тонула и ничего не могла с этим поделать!

Он заскрипел зубами.

— Такое уже случалось?

— Не настолько сильно. Раньше я никогда не была в ситуации, когда ранения другого угрожали моей жизни.

Странно, о чем мы беседовали, ведь я лежала в его объятьях. Речь шла о моих самых личных тайнах, о которых даже не знала моя мать.

— Ты действительно перенимаешь все болезни и ранения, которые лечишь? — он, кажется, испытывал ужас от того, что его теория подтвердилась.

Я отвернулась и смотрела в ветровое стекло.

— Но ты же уже догадывался об этом.

— И боль? Ты тоже берёшь её на себя?

— Да.

Ашер молчал некоторое время, чтобы переварить все, что я сказала. Потом он глубоко вздохнул, я поняла, что до него дошло, когда он легко встряхнул меня.

— Моя рука. Ты вылечила мою руку! — проговорил он пораженно. — Я же не… я же не просил… О чём ты… Что заставило тебя сделать это, Реми? Что?

— Ты был ранен!

Он недоверчиво засмеялся.

— Я был ранен? Ты с ума сошла? Ты опустила защиту, зная, что испытаешь боль, и я допустил это. И в благодарность я атаковал тебя!

Мне нужна была дистанция, чтобы подумать. Когда я упёрлась в его грудь руками, он, кажется, понял и помог мне сесть назад на место рядом с ним и закутал снова в его куртку, чтобы я не замёрзла. Я почти жалела, что решила пересесть. Опасно или нет, Ашер был первым, кто позаботился обо мне после того, как я кого-то исцелила.

Его челюсть напряглась, а глаза приняли жесткое выражение.

Я не ответила ему и даже не знала, что мне сказать.

Безучастным голосом он сказал:

— Ты когда-нибудь думала, что я не такой как ты? Что в действительности я противоположность тебе? Ты чувствуешь слишком много. Даже когда используешь свою силу, ты работаешь с чувствами, с прикосновением!

— А как делаешь это ты?

— Реми, я вообще не могу чувствовать. Эта машина, вода в бассейне, мои мокрые волосы, теплый воздух, который выходит из вентиляционной системы.

Я застыла.

— Я не понимаю. Когда ты обжег руку, ты же испытывал боль! Ты же не можешь с этого отрицать!

— Я и не отрицаю.

От разочарования мой голос стал резче.

— Это не имеет никакого смысла! Или ты чувствуешь, или не чувствуешь. Если ты прикасаешься ко мне, тогда…

Я вспомнила о том, как он выглядел на пляже. Как он выглядел в школе. Улыбающийся и окруженный людьми, он каким-то образом умудрялся выглядеть одиноким. Неприступным. Недостижимым. До тех пор пока я не опускала свою защиту и не посылала к нему свою энергию. До тех пор пока он не касался меня. Тогда он выглядел так, как будто ему больно.

Я села так, чтобы мне было его видно.

Он отреагировал натянутой улыбкой, как будто мог рассмотреть в темноте мое лицо.

— Ты поняла это. Я не чувствую ничего, разве только тогда, когда ты поблизости.

— Как такое возможно? — прошептала я.

Он понизил голос, как будто говорил сам с собой.

— Я неторопливо прогуливался по пляжу, и вдруг, из не откуда, там появляешься ты, вся такая беззащитная и дьявольски хрупкая. Я захотел узнать, кто причинил тебе боль, хотел разорвать его на куски. Когда я фотографировал тебя, я надеялся, что ты поднимешь взгляд и заговоришь со мной. Вместо этого ты хотела сломать мою камеру, и я понял насколько ошибся. Ты могла быть покрыта синяками, но далеко не была хрупкой. Ты — боец, Реми. Я просто должен был познакомиться с тобой.

— Но что-то изменилось. Я почувствовала, что ты изменился.

— Верно. До того мгновения, пока ты не опустила защиту и я не почувствовал твою силу, я не знал, кто или что — ты. Я мог бы тебя убить. Ты — мой враг.

Он говорил не в прошедшем времени. Значит он все еще считал меня своим врагом, после всего, что произошло.

— Ты все это затеял, — фыркнула я. — Почему ты следуешь за мной? Почему ты пошел за мной сегодня вечером, если я — темная сторона?

— Из любопытства? Ты отличаешься от других целительниц.

Он пожал плечами, и я бы с удовольствием врезала ему. Мои чувства неслись вскачь, а его интересовали только мои способности!

— Ах, правда? И чего тогда ты прыгнул за мной в бассейн? Не перегибаешь ли ты со своим любопытством?

Он опустил взгляд.

— Это было совершенно спонтанно. Если ты рядом, я чувствую так много. Я не хотел отказываться от этого, но теперь с этим нужно покончить. Ты вредишь моему суждению, а мне нельзя такого допускать. В конце концов здесь речь идет не только обо мне.

Он намекал на свою семью. Он хотел защитить свою семью. Я не могла обижаться на него за это, я отреагировала бы также.

— И что теперь? — спросила я. — Мы пытались не обращать друг на друга внимания. И у нас это отлично получилось. — Я сделала жест, охватывающий нас обоих в машине, наши волосы еще мокрые от бассейна.

— Я справлюсь с этим. У нас нет другого выбора.

— Выбор мог бы быть, — сказала я. Только никто из на с не хотел рисковать своей семьёй.