Танцевальная арена (СИ)

На этой неделе Эдвард освободил меня от работы, распределив мои партии между Эмили и Леа. Можно посмотреть кассету, никуда не торопясь.

…Дориан лежит на кровати, приподнявшись на локте; я помню эту его позу, исполненную небрежной грации, и не узнаю ее сейчас. Как будто марионетку не очень аккуратно положили в коробку, да так и оставили лежать, не обратив внимания, как неустойчиво, неудобно ее тело опирается на руку… Не узнаю его лицо, обычно такое выразительное. Бледное и застывшее, как восковая маска… Не узнаю голос - тихий, невыразительный, почти как у той девицы из музыкального магазина. Прекрасный принц никогда так не разговаривал.

Кто с ним беседует - непонятно; этот человек, скорее всего, держит камеру, потому и не попадает в кадр. По-видимому, с пленкой потом работали - второй голос затерт начисто; между ответами Дориана повисает глухая тишина. В принципе, и так понятно, о чем именно спрашивают.

Это уже не принц. Он не лжет - в кои-то веки. А ведь даже в больнице умудрялся врать, успокаивая меня… и, стоит признать, был довольно убедителен. Я живу с лицемером, который врет как дышит и сам же первый верит в свои небылицы… Впервые вижу его без маски, и это ужасно. Без своей блестящей легенды мнимого благополучия и довольства жизнью этот завзятый лжец выглядит так, словно с него содрали кожу.

А еще… верхняя пуговица на рубашке расстегнута и видно, что ворот грязный.

Снова начинаю реветь. Не отсутствие притворства меня добило, даже не сами слова, а именно несвежая рубашка.

Ноги сами несут меня в театр. Я не считаю Эмили, Леа и Ирину особенно близкими подругами, но других все равно нет. А мне очень нужно излить душу.

Не останавливает даже присутствие Розали в столь ранний час; впрочем, она так зла и так сосредоточенно красится, что вряд ли ей есть дело до окружающих. И, пока я рассказываю, она действительно не прерывает своего занятия; Ирина же вся обратилась во внимание, даже очередную книгу отложила.

- Как считаешь, может, отнести эту кассету в полицию?

Гример фыркает, словно я сказала несусветную глупость:

- В полицию? Я тебя умоляю, что они могут? Как они преступления раскрывают, так я в опере пою. Ведущие партии сопрано.

- Ты себя недооцениваешь. В подвалах некоторых театров развелось столько крыс, что только мощь твоего голоса может их оттуда выгнать, - надо же, оказывается, она все-таки слушала… - Впрочем, ты заодно побьешь все люстры и все стаканы в буфете, Денали, так что даже не знаю, что лучше…

- Заткнись, - миролюбиво советует Ирина. Розали поворачивается к нам, сверкая левым глазом - правый заплыл так, что веки не разлепляются, и даже сквозь толстый слой грима еще проглядывает синева. - Вижу, Ройс уже успел сказать тебе, как же его достает твоя болтовня?

Безупречная холодная леди совершенно не аристократическим жестом показывает Гарпии средний палец, не удостаивая ее взглядом; ее яркий фиалковый взор устремлен только на меня:

- Не слушай ее. В полиции, даже в нашей, местной, есть хорошие специалисты. Тот же Эмметт Маккарти - он еще молод, но уже…

- То, что ты с ним кувыркаешься, Кинг, не делает его хорошим копом.

- То, что никто не нашел парня, размазавшего по асфальту твою сестрицу и ее обкуренного бойфренда, Денали, не делает всех копов плохими; может, твои родственнички сами виноваты - под кайфом были, или, к примеру, сперва посмотрели налево*, - невозмутимо парирует красавица; Ирину начинает трясти, как вентилятор со сломанной лопастью, по лицу разливается сероватая бледность, глаза из голубых становятся серо-стальными. Сейчас прольется чья-то кровь… ой-ой, как бы она на меня не кинулась - я-то ближе сижу…

- Что здесь происходит?

- Эдвард! - облегченно-радостно выдыхаю я, томно мурлычет Розали, шипит сквозь зубы Гарпия. Он целует руку миссис Кинг (та сразу расцветает улыбкой), чуть сжимает губы, кивая Ирине, садится подле меня, обнимая за плечи.

- Я звонил тебе домой, но ты не снимала трубку, - краснею, вспомнив, что и мобильный телефон оставила дома. - Хорошо, вспомнил твою привычку здесь сидеть, а то, право, не знал бы, что и думать. Так что у вас случилось?

Рассказываю. Наставник внимательно слушает, хмурится. Под конец медленно кивает:

- Да, думаю, обратиться в полицию на всякий случай стоит.

- Похоже, я одна внимательно слушала рассказ Беллы, - замечает Ирина.

- Ты о чем?

- Да о том, что, как только вы обратились к детективу, эти люди - кто бы они ни были - немедленно среагировали, прислав кассету. Это предупреждение, неужели непонятно? Мол, не рыпайся лишний раз, и все будет хорошо…

- Либо ее прислали, чтобы напугать нас и лишить возможности действовать. Сама посуди - допустим, мы будем рассуждать, как ты, и будем сидеть сложа руки, боясь, как бы чего не случилось. Пройдет неделя, и старый паук припрет нас к стенке, так что нам останется лишь соглашаться на все да кусать локти от осознания, что не все возможности были испробованы…

- Уже не неделя, - тихонько напоминаю я. - Три дня, исключая сегодняшний.

- Ирина, молчи, - поднимает руки Каллен, видя, что гример намерена что-то сказать. - Я все понимаю, но в данном случае - умерь свой пыл. Человеческие жизни важнее ваших мелких интриг, ясно?

Денали возмущенно фыркает и утыкается в книгу, Розали, удовлетворенно улыбаясь, снова принимается наводить красоту.

- Зачем ты с ней так? - спрашиваю я, выходя вместе с Эдвардом из театра.

- Видишь ли, я понимаю, что это Таня ее накручивает. Они очень любят друг друга, несмотря на то, что очень разные… Таня ревнует, ей не нравится, что я так много времени провожу с тобой, и наверняка она делится с сестрой своими переживаниями. А Ирина… двуличная лицемерка. Знаешь, есть такая категория людей, которые интригуют как дышат.

- Знаю… мой парень так же врал… а я знала, что он врет, и не останавливала, - вздыхаю, смаргивая слезы.

- Зря. Таких людей надо осаждать. Я вообще за честность во всем.

И я, наверное, тоже… хотя… странно, мне не нравится лицемерие Лорана, мелочность Ирины, страсть Эмили и Леа к интригам, а вот Дориану я готова тысячу раз прощать любую ложь. Может, это и есть любовь - видеть недостатки и прощать их? А может, мы все одной крови - и я такая же лгунья и мелкая интриганка? Просто с Дорианом нас связывает слишком много, и в нем, как и в себе, я вижу пороки не так отчетливо…

Неприятная мысль, но она не покидает меня даже в участке.

Эмметт Маккарти - высокий молодой мужчина с телом боксера - внимательно слушает нас, внимательно смотрит. Глаза у него голубые, как ясное небо, живые и острые; взгляд - открытый и смелый. Славный человек, лучше многих. Мне почему-то стыдно смотреть ему в глаза.

*

Ирина Денали курила на клетке черной лестницы. Она бросила было, начав встречаться с Лораном - из сочувствия к его болезни, да еще Каа однажды обмолвился насчет поцелуев с пепельницей, - но сейчас Гарпия забыла даже о нем. Она была в бешенстве.

Если бы не эта дура Кинг и не Каллен - кой черт его дернул явиться в гримерную?! - девчонка не подумала бы обратиться в полицию. Слишком молода, слишком неопытна, слишком напугана… Да кому бы вообще в голову пришло идти к копам за защитой от всемогущих богачей?! Самой Ирине - точно нет… ах да, она же дочь бандита. И женщина убийцы. И сама по себе - Гарпия, младшая сестра Сирены и Горгоны, воровка, шпионка и шантажистка. Ей вообще в участок никогда не надо.

Маленькой идиотке Свон тем более в участок не надо, если она хочет жить. Еще не хватало грамотных копов, работающих по делу похищения искалеченного парня. Котерии без этого проблем хватает.

После третьей затяжки стало легче, ушло ощущение, что еще немного - и из ушей повалит серный дым, а из глаз посыплются искры. Пальцы немного тряслись, набирая знакомый номер, но хотя бы попадали по клавишам.

- Лана?

- Tá mé ag éisteacht le,* - почти сразу раздался в трубке нежный голос.