Осколки (СИ)

Видимо, Мэйсон поняла её по-своему:

— Давай я поведу, сладенькая.

— Зачем?

— Ты устала. Подремлешь пока в кресле.

— Ничего я не устала, — нахмурилась, разозлилась даже. Не на Мэйсон, нет — на себя разозлилась, на тепло, которым вдруг наполнилась, согрелась изнутри от этого её предложения. От этой заботы. — И потом, ты дорогу не знаешь.

— Карта есть?

— Да, в бардачке.

— Значит, сориентируюсь. Давай, — и протянула руку ладонью вверх. Кэлен, помедлив, положила на ладонь ключи, вылезла из автомобиля. Мэйсон машину покидать не стала — ловко, просто-таки виртуозно, перебралась на водительское место. Дождалась, пока Кэлен устроится в кресле пассажира, повернулась, потянула рычаг, откидывая спинку почти в лежачее положение.

— Зачем? — запротестовала Кэлен. Правда, весьма неубедительно запротестовала. Мэйсон усмехнулась:

— Расслабься, сладенькая.

Кэлен посмотрела ей в глаза. А, и правда, какого черта? Улыбнулась, опустила ресницы, расслабляясь, растекаясь в кресле, скрестила руки, засунула кисти под куртку — к вечеру этот пасмурный день стал совсем промозглым, и здесь, недалеко от реки, это особенно ощущалось. Сверху на неё вдруг что-то легло, не тяжелое, теплое. Кэлен вдохнула — запах кожи, легкие ноты “Кензо”… куртка Мэйсон. Нахмурилась:

— Ты с ума сошла? Замерзнешь.

— Мне нормально. А ты – спи.

— Да какой тут, ехать-то минут двадцать… если без пробок. Я и уснуть не успею. Так, посижу с закрытыми глазами.

— Ладно, как знаешь, — Мэйсон тронула автомобиль с места. Кэлен помолчала, наслаждаясь уютным теплом — куртка отлично грела, каким-то уютным, безопасным молчанием… Вдруг вспомнила:

— Мэйсон? Парни спрашивали, собираешься ли ты вливаться в коллектив.

— Хм… хотелось бы. Как у вас это принято делать? Вечеринка прямо на работе или?

— Не, на работе никто не любит. Есть бар недалеко от управления. Владелец — бывший коп…

— Понятно, — Мэйсон хмыкнула. — Местечко для своих, да?

— Да. Нет, ну, а где еще расслабиться? Только среди своих.

— Мммм… ты тоже расслабляешь там, Амнелл?

— Бывает. Что я, не человек что ли?

— Ладно, напарник, заметано. Закроем дело, пропишусь. Традиции я уважаю. К тому же, мечтаю оказаться рядом, когда ты расслабишься, сладенькая.

Кэлен фыркнула, рассмеялась. Парировать, отвечать что-то было лень. Даже, не то чтобы лень, а… просто ей очень хорошо было сейчас. Хорошо, уютно, умиротворенно. И не хотелось это нарушать перепалками, пусть даже и дружескими.

Нужный дом на Селерс-авеню нашелся быстро. И — сразу насторожил. Хотя бы потому, что в наступивших уже сумерках окна соседних зданий тепло и весело светились, а дом 37 был погружен в темноту. Впрочем, этого и следовало ожидать. Как бы ни хотелось верить в лучшее, но, услышав о наличии у Оливии прабабушки, Кэлен сразу приготовилась к худшему. Ну, а как иначе объяснить что восьмидесятилетняя — всего-то! — Магда Кравиц, будучи вполне еще в трезвом уме, по отзывам знакомых с ней сотрудников школы, не ищет девочку? Понятное дело, что с бабушкой что-то случилось. Что-то весьма и весьма нехорошее…

Мэйсон натянула перчатки, вторую пару подала Кэлен. Взялась за ручку, потянула дверь — так и есть, открыто…

— Погоди, бахилы надень, — Кэлен помахала перед носом обернувшейся Мэйсон пакетиком.

— Да ладно, сдам потом ботинки на экспертизу, отделят меня.

— Брось, Мэйсон, криминалисты и так зашиваются. Надень, будь человеком.

— Пффф… окей. Только потому, что ты просишь, сладенькая.

Кэлен закатила глаза. Мэйсон натянула бахилы, включила фонарь, открыла дверь:

— Миссис Кравиц, это полиция. Вы дома? — прислушалась к тишине, повторила громче: — Миссис Кравиц, это детектив Мэйсон. Мы входим, — замерла на секунду и решительно двинулась внутрь. Кэлен пошла следом.

Тело лежало на ковре в гостиной, лицом вниз, одна рука откинута, вторую не видно. Мэйсон втянула носом воздух:

— Вроде не пахнет еще? Ладно, вызывай наших, — и присела на корточки возле трупа, направила на него луч фонаря. Кэлен достала телефон, сообщила о находке дежурному, медленно пошла по периметру комнаты, освещая и рассматривая разные предметы. На первый взгляд, следов борьбы не было. В гостиной относительный порядок, мебель и прочее, кажется, на своих местах. Что-то царапнуло. Кэлен остановилась, задумалась, прикрыв глаза… да, точно, кажется, там, при входе. Вернулась в прихожую, посветила на тумбочку со стационарным телефоном. Хм… вроде бы, ничего подозрительного, аппарат, стилизованный под старинный, на месте, трубка лежит на нем, провода не обрезаны. Кэлен подняла трубку, послушала — гудок есть, положила обратно. Что же зацепило? Ах, вот! Тумбочка открытая, без дверцы, совсем простая: куб с полкой посередине. Вот эта-то полка и привлекла внимание Кэлен, точнее — тонкий слой пыли, которым она, полка, покрыта. Не вся — с краю четко виднелся чистый прямоугольник. Значит, здесь что-то лежало. Скорее всего, записная книжка, коими все еще пользуются многие владельцы стационарных телефонов, внося туда важные, нужные номера, чтобы были всегда под рукой. Особенно это удобно, если в доме проживает пожилой человек, так и не осиливший, например, современные средства связи. Да, скорее всего, здесь была именно такая вот записная книжица. Которая куда-то делась. Может, это ничего не значит, но… почему-то Кэлен было важно понять, куда. Интуицию свою она уважала и ценила, никогда не отмахивалась от тихого внутреннего голоса — каким бы бредом не казались, зачастую, рациональному уму его, голоса, идеи. Так что Кэлен сделала себе мысленную заметку: разыскать книжку. И вернулась в гостиную, продолжила осмотр…

Провозились долго. Пока приехали криминалисты, коронер, эксперт. Пока все осмотрели, замерили, засняли, собрали пробы. Пока все задокументировали, заполнили бумаги, формы… Смерть миссис Кравиц на первый взгляд выглядела естественной, инсульт, вроде того. Но, понятно, точно известно это будет только после вскрытия. Впрочем, Кэлен уже начала раскручивать мысленно эту версию: что же получается, бабушке стало плохо, и маленькая Оливия побежала искать помощь? А по дороге с ней случилась беда?

Кэлен вышла на крыльцо, вдохнула ночной воздух. Завтра, припомнила она фразу любимой когда-то героини любимой когда-то книги, я подумаю об этом завтра. Глянула на часы: одиннадцать тридцать, вздохнула тоскливо. Подняла голову, посмотрела в звездное небо. Звездное? Значит, можно надеяться, что завтра будет ясно, даже солнечно… Только вот какая разница, если сегодня она, Кэлен, скорее всего так и не увидится с Карой? Ведь пока они доедут до города… пока Мэйсон уснет… Ледяными тисками сжало сердце, и слезы начали подниматься в горло. Кэлен обхватила себя руками за плечи, зябко поежилась…

— Мерзнешь? — горячее — даже через слои одежды она это почувствовала — тело прижалось сзади, к спине, к ягодицам. Теплый голос проник прямо в ухо — любимый голос. Заставил вздрогнуть, взбудоражил тело — тело, конечно же, отозвалось, возбудилось просто мгновенно, начало распаляться. Напрасно оно это, не светит ему, телу, сегодня то, на что оно надеется. Не обнимут его сегодня любимые руки, не обожгут поцелуями любимые губы… Кэлен втянула воздух, напрягаясь, пытаясь сохранить, удержать контроль: а то неровен час, это чокнутое тело набросится на Мэйсон. Повернулась. Ну черт же побери, ну вот чего она так смотрит сейчас, а? Это не её, не Мэйсон взгляд, это взгляд Кары. Ну, почти. Теплый, мягкий даже, только вот солнца в нем не хватает... Кэлен улыбнулась слабо:

— Да, устала. Ну что, можем ехать?

— Ага.

— Ладно, — она уже поворачивалась, чтобы спуститься с крыльца, когда её осенило. Кэлен замерла, глянула на Мэйсон:

— Слушай, а тебя дома кто-то ждет?

— Неа, — кажется, Мэйсон даже загрустила. — А чего? Хочешь меня к себе позвать, сладенькая?

— Обойдешься, — машинально откликнулась. – Нет, Мэйсон, я просто подумала, что уже поздно, и жутко не хочется еще час с лишним трястись в дороге. А тут недалеко есть симпатичный отель, маленький, скромный, но весьма приличный. И недорогой, кстати. Можно заночевать здесь. По крайней мере, выспимся.