Дорога к тебе. Ч. 2 (СИ)

- Извини! Нам пора.

Он, ни слова не произнеся в ответ, повел ее в зал. Они уже сидели в креслах, когда Роман повернулся к приятельнице и задал вопрос, мучивший его уже довольно долгое время:

- Так ты все же встречаешься с этим танцором?

- Нет, - ответила она слишком быстро.

- Почему-то я думаю, что скорее да, чем нет.

Соня слегка пожала плечами, отвернулась и ничего не ответила.

Она бы с удовольствием ушла со спектакля, но понимала, что придется терпеть до конца. Уж Роман-то точно был ни в чем не виноват! Глядя на сцену, но не вникая в суть происходящего на ней, она вновь и вновь прокручивала в памяти неожиданную встречу. Какие-то детали, на которые, казалось, она ранее не обратила никакого внимания, теперь всплывали в памяти и приобретали совершенно иной смысл.

Соня в который раз вспоминала выражение его лица и оттенки голоса. Они были то радостными, то просящими, то укоряющими. Вспоминала глаза, внезапно потемневшие от одного только соприкосновения их тел. Вспоминала тяжелые горячие ладони, прикасавшиеся к ней то ласково, то до боли сжимавшие плечи в желании стать еще ближе и смять ее губы своими нетерпеливыми губами. А она? Нет смысла от себя скрывать, что в тот момент она отчаянно хотела чувствовать ласку этих рук и губ, но в то же время боялась того, куда это увлечение могло ее завести. И все же... страх страхом, совесть совестью, но желание вновь увидеть этого мужчину и услышать хрипловатый от возбуждения голос, произносящий ее имя, никуда не исчезло и по-прежнему кружило ее бедную голову.

Это чувство было сродни тому, что ощущаешь, когда стоишь на берегу реки и собираешься нырнуть в воду в первый раз после холодной и затяжной весны. Вода ласково плещется, зовет, но на поверку оказывается настолько холодной, что по телу невольно пробегают мурашки, а пальцы ног сами собой начинают судорожно поджиматься, стараясь удержать тепло тела. Никто не заставляет тебя нырять, можно и подождать настоящей летней жары. Однако какая-то неведомая сила упорно уговаривает и побуждает довериться своему желанию ощутить блаженное тепло после безжалостно обжигающего холода воды. Она не дает отвести взгляда от безмятежной серебристой глади, обещает восторг и успокоение после того, когда, наконец, переборешь свой страх и решишься на этот шаг.

Роман уже несколько раз с тревогой поглядывал на Соню, но она, погруженная в свои мысли, этого не замечала. Вряд ли он поверил ее словам о том, что встреч с танцором не было. Как бы она ни старалась выглядеть невозмутимо спокойной, но он заметил и чуть припухшие губы, которые казались более яркими, чем обычно, и почувствовал волнение, которое она безуспешно пыталась от него скрыть. Надо было как можно скорее решиться на разговор с Соней, если он не хочет, чтобы она всерьез увлеклась этим человеком.

Роман бы уже давно это сделал, но страх, что приятельница откажется от иных отношений с ним, заставлял его откладывать и откладывать давно назревший разговор. Роман прекрасно понимал, что в случае отказа их дружеские отношения уже никогда не войдут в прежнюю колею. Маленькую надежду давало лишь то, что дружба их длилась уже несколько лет и Соня смогла убедиться в его постоянстве. Последний срок, который он себе назначил, был днем рождения детей. Они его любят, и это тоже будет ему на руку.

Бывает так: живет человек, живет и ни о чем особенно не задумывается. Прошедший день был хорош, сегодняшний, кажется, не хуже, выходит, и нет надобности думать, что следующий может принести нечто такое, что заставит по-иному взглянуть на происходящее. Пусть все неторопливо идет своим чередом, а Бог, как принято говорить, не без милости. Человек часто забывает, что все в этом мире имеет начало и конец, а хорошее и плохое идут рядом.

Этот понедельник ничем не выделялся из череды подобных дней. Соня давно водила машину, и за рулем чувствовала себя уверенно. Вот и сейчас, отправляясь на работу, она была совершенно спокойна. Соня уже была недалеко от городской черты, когда ее подрезал какой-то лихач. Пришлось резко, чтобы избежать столкновения, вывернуть руль. На счастье, бордюры были невысокими. Машина удачно, не перевернувшись, перелетела через них, а когда остановилась, то Соня с ужасом увидела, что до опоры столба, которые лентой вились вдоль дороги, осталось не больше метра. Она сидела, безвольно опустив руки, не в силах отвести от столба взгляда или хотя бы пошевелиться. Вспомнился Веня, погибший в результате такой же аварии. Ей не хватило какого-то метра, чтобы повторить его судьбу. Потом она подумала о двойняшках, которые могли бы остаться без матери. Что сталось бы с ними? Старший брат сам был еще слишком молод, а дед - слишком стар, чтобы взвалить на свои плечи опеку над малолетними детьми.

Она не знала, сколько времени просидела так, и очнулась лишь от того, что кто-то стучал по капоту. Все еще не в состоянии двигаться, она скосила глаза в сторону бокового окна и увидела лицо полицейского.

- Как Вы там? Что случилось?

Она молчала, и он повторил свой вопрос. Не услышав ответа, открыл дверцу машины и заглянул вовнутрь.

- Все в порядке? Выйти сможете?

- Я ног не чувствую, - сказала, наконец, Соня.

- Это ничего, так бывает. Счастливая Вы, однако.

Полицейский обошел машину и сел рядом. Потом Соня послушно пила сердечные капли, нюхала нашатырный спирт, ампула которого, положенная когда-то давно на всякий случай, нашлась в ее аптечке.

- Полегчало? - спросил он, видя, что ей стало лучше. - Скорую вызывать будем?

Соня покачала головой.

- Не надо. Я попробую выйти сама.

Она стояла, держась обеими руками за дверцу машины, и смотрела на злосчастный столб, о который могли разбиться ее жизнь и жизнь малышей. Хорошо, что хоть старший сын был в надежных руках.

- Сесть за руль сможете? - услышала она.

- Не знаю... Нет, не думаю.

- Давайте выбираться отсюда. Я поведу. Говорите, куда ехать.

За всю дорогу до дома Соня не произнесла ни слова. Металлическая опора столба по-прежнему стояла перед глазами.

Полицейский уже собрался уходить, но задержался у калитки с Денисом.

- Она всегда такая нервная? - спросил он у управдома.

- Софья Дмитриевна нервная? - удивился тот. - Да я более уравновешенных людей не видел.

Полицейский недоверчиво посмотрел на него.

- Так что ж она так отреагировала? Другая бы радовалась, что живой осталась, или ругалась на чем свет стоит, а эта ... - он махнул рукой.

Денису хотелось сказать, что хозяйка ругаться не умеет, голоса не повышает, и вообще, она самая необыкновенная женщина из всех, кого он знал, но говорить об этом постороннему человеку не хотелось. Вот поэтому и ответ был коротким.

- Муж у нее погиб, да и дети маленькие совсем.

- Бывает, - неопределенно протянул полицейский и заторопился. - Ну, давай...

На том они и расстались.

После того, что произошло, Соня целый день провела в постели, раз за разом прокручивая в голове случившееся. Лишь вечером нашла в себе силы позвонить Роману.

- Хочу составить завещание. Ты лучше в этих делах разбираешься, завтра пригласи нотариуса ко мне домой.

- Хорошо, сделаю. Но почему так срочно? Что случилось, Соня?

Она коротко рассказала ему об утреннем происшествии.

- Я все понял, ты хочешь защитить своих детей. В таком случае нужно назначить опекуна. Подумай, кто бы мог им стать.

- Мне не надо думать, - несколько резко ответила Соня. - У моих детей есть отец. Он их не оставит.

- Но ведь твой муж... - удивленно протянул Роман.

- У моих детей есть отец, - медленно и раздельно повторила она еще раз.

Прощание вышло скомканным, натянутым. Роман еще долго сидел и раздумывал над словами Сони. И действительно, зачем ей было сообщать ему о том, что отцом двойняшек был не бывший муж? Она могла написать завещание, и о его содержании никогда не узнали бы ни он, ни кто-то другой. И еще... Зачем она постоянно прочерчивает перед ним черту, переступать через которую с каждым разом становится все труднее? Видимо, все сводилось к предупреждению: ты друг и только друг, а в другом качестве видеть его Соня не желала.