Когда плачут цикады (ЛП)

Улыбка расплылась на ее красивом лице.

— Не знаю, должна ли я смеяться над этим или плакать.

— Как я уже говорил, мы простые люди, мисс Уэскотт.

Ее голос затихает. Я слышу, как он повисает в воздухе, и пытаюсь уловить каждый его нюанс.

— Ладно, — говорю я, когда звук ее голоса полностью растворяется, — мы ищем только те, что похожи на маленькие елочки.

— Елочки, — повторяет она. — Понятно.

Мы разгребаем ногами сырую листву, скрывавшую землю на протяжении всей зимы. Солнце уже поднялось и проглядывает сквозь ветви деревьев. В воздухе пахнет весной.

— А вот это дуб, — я останавливаюсь и касаюсь рукой высокого толстого ствола. — Если ты видишь один из них, то нужно хорошенько посмотреть вокруг. Дуб любит солнце. Так же, как и сморчки.

— Дуб. Солнце. Грибы. Понятно, — она разгребает листву за деревом, а я просто смотрю на нее. Видно, что она возбуждена и взволнована. Такой взгляд у нее всегда, когда она волнуется. Словно прикладывает все усилия, чтобы сдержать улыбку, но все равно улыбается. И глаза так искрятся, будто она все видит впервые.

— Рэм!

Я вырван ее возгласом из своих мыслей. Обхожу дерево, направляясь к ней.

— Нашла?

— Нет, но нашла потрясающий камень.

— Камень?

— Смотри, — она протягивает его мне. — Точь-в-точь сердце.

Она переворачивает его в руке. Глаза светятся счастьем.

— Ты уверена, что не высекла его сама прямо сейчас? — спрашиваю я, рассматривая камень.

— Ну, полагаю, я тебе еще не рассказывала о своих отличных навыках в обработке камней, — смеется она и ловит мой взгляд.

А потом мы затихаем, и все, что мне хочется сделать — это поцеловать ее. Я придвигаюсь ближе, но прежде, чем успеваю коснуться ее губ, замечаю, что она на чем-то остановила взгляд.

— Постой, это он?

Я смотрю туда, куда она показывает.

— Что ж, проверим. Думаю, мисс Уэскотт, вы только что нашли свой первый гриб.

Она широко улыбается, но потом я замечаю, как эта улыбка медленно исчезает.

— А что мне делать теперь?

Я пытаюсь подавить поднимающийся изнутри смех.

— Теперь сорви его.

Она смотрит на гриб, потом на меня, потом снова на гриб. Можно подумать, я сказал поднять с земли ядовитую змею или что-то в этом роде. В итоге, она придвигается ближе к грибу, низко наклоняется к земле и заставляет себя медленно протянуть руку к сморчку.

— Это ужасно, что я боюсь к нему притронуться? Он выглядит… сопливым… и странным.

Я ничего не могу с собой поделать и начинаю смеяться.

— Сопливый и странный! Но на вкус он очень хорош. И он не укусит тебя, — я отворачиваюсь. — Хотя, как-то раз один ужалил меня.

Она отдергивает руку быстрее, чем кошка выпрыгивает из ушата с холодной водой.

— Я просто пошутил, — говорю я.

— Рэм! — она шлепает меня по штанине, выбивая из нее облачко пыли.

— Прости, я больше не буду, — обещаю я.

Она шутливо закатывает глаза, а потом одним быстрым движением выдергивает гриб из земли. И когда она подносит его ко мне, я не могу оторваться от ее взгляда. Она выглядит такой гордой… и такой счастливой. И снова в моем сознании проносится: я люблю эту девушку, я люблю эту девушку, я люблю эту девушку. Наклоняюсь к ней и целую эти счастливые губы, а когда наш поцелуй разрывается, прижимаю ее к груди и легко целую в макушку.

— Ладно, — говорю я, вдыхая сладкий запах ее волос, — давай найдем их побольше, и тогда сможем приготовить самые вкусные сэндвичи из всех, что ты когда-либо пробовала.

***

— Ты не будешь против, если мы приготовим их у моих родителей?

— Твоих родителей?

— Да, это недалеко отсюда. Плюс, я почти уверен, что у меня нет яиц… и муки… и сковородки.

Она смеется, и я вместе с ней. Я мог бы купить все это заранее, но мне очень хочется, чтобы Эшли встретилась с моими родителями. Думаю, это больше похоже на я-просто-хочу-показать-ее-всему-миру.

— Но я не одета для встречи с родителями.

Я оглядываю ее внешний вид: синие джинсы, розовые теннисные туфли.

— Лошадиное дерьмо! — восклицаю я. — Ты выглядишь прекрасно!

Ее глаза мгновенно устремляются к моим. На лице такое огромное удивление, словно при ней никто никогда не произносил «лошадиное дерьмо» или не называл ее прекрасной — знаю, что последнее предположение — неправда.

— Тогда ладно, — соглашается она, с улыбкой вздыхая.

— Ты боишься?

Она сжимает губы и закрывает глаза.

— Возможно, немного.

— Моих родителей?

— Я не знаю. Да?

— Не бойся. Ты им понравишься. Если тебе от этого станет легче, моя мама — учитель. И она питает слабость к детям, которые пытаются есть камни на детской площадке и за ее пределами.

— Я похожа на ребенка, который ест камни?

— Не совсем, — отвечаю я с совершенно каменным лицом.

Она немного надулась.

— Я шучу, детка.

— Детка?

Мой взгляд мечется между ее лицом и дорогой. Было рискованно назвать ее деткой. Это может ей не понравиться. Секунды тянутся. Она реально заставила меня вспотеть. И только когда я уже собираюсь вернуть свои слова обратно, ее вопрошающий взгляд сменяется улыбкой, а я облегченно выдыхаю. Она устраивается на пассажирском сиденье, поглядывая на меня. Что-то есть в ее взгляде, и это сводит меня с ума. Черт, эта девушка действительно завладела мной! Я бы прямо сейчас остановил машину, если бы не день за окном… и для остановки есть места получше, чем обочина…

Дерьмо! К черту все!

Я останавливаю грузовик прямо посреди дороги. И вот так запросто ее милый взгляд превращается в манящий. Словно мы оба думаем об одном и том же. А потом, не раздумывая и не говоря ни слова, я скольжу ближе к ней. Она встречает меня на полпути, и в это мгновение наши губы соприкасаются. И прежде, чем я это осознаю, одна моя рука подхватывает ее под спину, а другая запутывается в ее волосах. Мое внимание привлекает тот факт, что одной рукой она сжимает мою рубашку, а другой притягивает за шею ближе к себе. Мои губы усиливают давление. Она жадно обхватывает их своим ртом. Поцелуй становится более глубоким. Я привык к медленным и нежным поцелуям с этой девушкой. Но сейчас это — огонь, страсть, жар, и я влюблен в каждую секунду происходящего, пока нечто не останавливает нас. Это производит эффект, подобный тому, как если бы чертов шар бульдозера рассек кабину и влетел внутрь. Громкий монотонный сигнал заставляет нас вздрогнуть. Наши взгляды быстро перемещаются в сторону звука, чтобы увидеть дурацкий пикап, стоящий прямо за нашей машиной.

— Проклятье, — выдыхаю я.

Я нежно прижимаюсь к ее лбу своим и, не знаю, почему, но на моем лице появляется улыбка. Она опускает глаза и начинает смеяться.

Еще один гудок.

— Чтоб его черти взяли! — снова ругаюсь я, качая головой. Если бы дорога была достаточно широкой, я просто махнул бы ему, чтобы объезжал. — Мы можем продолжить это позже? — спрашиваю я, все еще пропуская пряди ее волос сквозь пальцы. Ее глаза встречаются с моими, и сначала она просто улыбается, а затем кивает. — Хорошо, — говорю я, словно пытаюсь этим словом приободрить себя, убедить себя, что на самом деле смогу отпустить эту девушку и вернуть свою задницу за руль, хотя готов дать себе пинка даже за одну подобную мысль. — Хорошо, — снова повторяю я перед тем, как вернуться на водительское сиденье и оставить ее в покое. Просто, чтобы успокоить парня позади нас. Но меня он не слишком волнует. На самом деле, думаю, что до сих пор молча проклинал бы его имя — кем бы о ни был — если бы не она. Я смотрю на Эшли. Она проводит пальцами по волосам и сжимает губы. Поймав мой взгляд, улыбается.