Когда плачут цикады (ЛП)

Я рассматриваю этикетки: белый, пшеничный, овсяный, картофельный. Картофельный? Неужели? Дьявол, в наши дни хлеб делают из чего угодно.

— Я слышала, она покинула город, потому что он узнал о ее измене, — голос девушки проникает из-за полки с хлебом. Слышно так, будто она в соседнем проходе. И звучит так, словно она пытается сохранить в тайне то, о чем говорит.

— А я слышала, что это он изменял ей, — слышу я слова другой девушки.

Я не узнаю голоса и не знаю, о ком они говорят. В любом случае, меня действительно это не волнует. Это, вероятно, старшеклассницы, болтающие о том, о чем принято болтать в наши дни, что, скорее всего, не сильно отличается от разговоров старшеклассниц десять, двадцать, пятьдесят лет тому назад.

— Будь я на месте Эшли, я бы тоже уехала.

Хлеб немедленно перестает меня заботить, я всем телом замираю. Просто так, из-за одного ее имени, меня вдруг озаботил разговор двух школьниц по другую сторону хлебных полок.

— Но если ты меня спросишь, — говорит тот же голос, — я не думаю, что он стал бы ей изменять. Они были такой милой парой.

— Может, она просто сошла с ума, — говорит другой голос. — Я имею в виду, что красивые люди иногда совершают безумства, верно? Звезды всегда творят сумасшедшие вещи. А откуда она была? Из Айовы?

— Из Небраски, — поправляет ее высокий голос.

— Без разницы, — говорит другая. — Все, что я знаю — она нездешняя.

— Да, — продолжает первая. — Возможно, ты права. Может, она просто стала сходить с ума в этом маленьком городишке.

— Эй, знаешь, я слышала, что сейчас Рэм с Кристен Сойер.

— Кристен, которая Хэлла? — спрашивает первая.

— Да, — подтверждает другая.

Потом я слышу шарканье ног по линолеуму, быстро хватаю буханку хлеба, не заботясь какого именно, — самую большую.

Я не знаю, что думать об этом разговоре. Как могут две старшеклассницы знать что-то обо мне и Эшли? И почему их это волнует? Почему это всех волнует?

Я засовываю хлеб под мышку и направляюсь прямиком к кассе, забыв про пиво. Меня не волнует, что думает весь этот чертов городишко о том, что произошло между мной и Эшли. Им не нужно знать.

***

Возвращаюсь домой и швыряю хлеб и ключи на стойку. Джек сидит на моем диване, крича на телевизор. Я знал, что он здесь. Его грузовик припаркован напротив.

— Эй, ты слышал, что я теперь с Кристен?

— Что?

Он выключает звук на телевизоре и театрально поворачивает голову в мою сторону, будто только что меня заметил.

— Совершенно точно: я теперь с Кристен, — говорю ему снова.

— Что ты мелешь? — он натянул выражение немой боли на лицо.

— Слухи, — говорю я. — Всего лишь слухи. Расслабься, приятель, — я поднимаю руки вверх в знак капитуляции. Да. Джек не нравится Кристен.

— О, да, — говорит он, тут же напуская на себя незаинтересованный вид. — Однажды я это уже слышал.

— Что?

— Да, — говорит он, — поэтому от кого бы ты это ни услышал, им следует проверить свой источник информации. Это старая новость. Я слышал ее год назад.

— Что? Почему ты ничего не сказал?

Он пожимает плечами.

— Не знаю. Я знал, что это неправда. Просто сбросил это в общую кучу.

Я вскинул голову.

— В кучу?

— Да, к таким же слухам.

Джек прилип глазами к телевизору. Мои прикованы к Джеку.

— Подожди, что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.

Он прикладывает руку ко рту, словно вспоминая что-то, а потом снова смотрит на меня.

— Хорошо, когда ты и Эшли были вместе, у тебя был внебрачный ребенок, ты сбежал и женился… дважды… и… ты — тайный миллионер.

Он смотрит в сторону, словно опять задумался.

— Подожди, слух про миллионера я пустил про себя. Про тебя никто не думал, что ты миллионер.

— О, — ехидно говорю я, — это уже легче.

Он включает звук на телевизоре, и его глаза возвращаются к наблюдению за мячом в повторе старой игры «Быков».

— Они сказали, что она сошла с ума, — говорю я.

— Кто?

— Эшли.

Полсекунды он смотрит на меня, а потом возвращается к телевизору.

— Да? Ну, может, и сошла, — он делает паузу и поднимает с пола бутылку. — Но она не первая, кто покинул это место. И, совершенно точно, не последняя.

Он делает большой глоток из бутылки и ставит ее обратно.

— Но, да, возможно, что она сошла с ума.

Я перевожу взгляд с Джека на телевизор, с силой втягиваю в себя воздух, а затем делаю медленный выдох.

А может, и нет.

Глава 15

Прошлое — полтора года назад

Рэм

— Итак, лощина — это лучшее место, чтобы искать их, — говорю я, останавливая грузовик рядом с силосной ямой.

— Лощина?

— Ну да, — я указываю глазами прямо перед собой.

— Что такое лощина?

— Ты в ней, милочка.

— О, — она оглядывается, словно изучая местность. — Ну, я не думаю, что у нас в Западной Омахе есть что-нибудь под названием лощина.

Я смотрю на нее с чертовски удивленным — я уверен в этом — выражением лица.

— Девочка, можно подумать, что ты выросла в Нью-Йорке. Я знаю, что в окрестностях Омахи есть кукурузные поля. Конечно, у вас должно быть то, что вы называете лощиной.

Она сквозь зубы втягивает воздух и качает головой.

— Я так не думаю.

— Правда?

— Я имею в виду, да, у нас много кукурузных полей, — говорит она, — но ты же не становишься экспертом по женской части только потому, что тебя окружает много девушек, не так ли?

— Ну… — я склоняю голову набок. Она просто шутит. — Все верно, все правильно. Ты уела меня, — уступаю я.

— А если серьезно, — продолжает она, — люди могут подумать, что Омаха — маленькое захолустье, и кроме кукурузы, мы ничего не знаем. Но, если честно, я даже никогда не была на кукурузном поле. И совершенно уверена, что не знаю, что такое лощина.

Я просто смотрю на нее и улыбаюсь.

— Ну ладно, городская девушка, вытаскивай свою красивую задницу из машины, потому что я собираюсь преподать тебе урок о жизни в провинции.

Она хихикает и соскальзывает с сиденья. Я тоже выхожу и встречаю ее возле капота грузовика.

— Итак, — говорю я, указывая прямо перед собой, — это и есть лощина. Мой дед обычно пас тут свиней. А сейчас здесь почти ничего не осталось, кроме нескольких старых построек и множества деревьев — идеальное место для грибников.

— Но что это означает? Лощина? — она снова произносит это слово так, словно оно иностранное. На самом деле, я никогда не думал, что слово «лощина» может звучать так сексуально. И тут же попытался затолкать эту мысль на задворки своего сознания, когда заметил, как она смотрит на меня.

— О, — начинаю я, — знаешь, что? — я частично прикрываю рот ладонью. — Думаю, это что-то вроде долины, — я оглядываюсь вокруг. — Но знаешь, что? Мы на самом деле не в долине, так ведь?

Она оглядывается вокруг и просто улыбается.

— Не думаю.

Я всерьез озадачен.

— Мой дед всегда называл это место лощиной. Отец тоже. И за все это время я ни разу не поинтересовался, почему.

Ее тихий смех отвлекает меня на секунду.

— Как ты собирался объяснить мне все это, если даже сам не знаешь.

— О, милочка, — говорю я, даря ей самонадеянную улыбку. — В этом вся прелесть жизни здесь. Довольно быстро ты поймешь, что названия некоторых вещей — просто слова, передающиеся из поколения в поколение. Здесь не так много любопытствующих людей. Теперь, как любой ребенок, ты можешь спросить: почему? Но немногие люди смогут тебе ответить. И мне неизвестно: это потому, что они не знают ответа, не хотят отвечать или просто забыли?