Приходите за счастьем вчера (СИ)

- А если укусят? Очень больно?

- Да, но это большая редкость. Обычно если наступишь…

- Я тоже когда-нибудь поеду в Швецию… – сделала вывод она.

Великобритания. Йоркшир. Спустя полгода.

Погода выдалась восхитительная – майское солнце, в лучах которого купались невеста и её подружки, рассыпало солнечные блики по витражным стёклышкам готического собора, расцвечивало подъездную аллею, наполняло храм особенно свежим, праздничным светом. Приложившие руку к строительству собора флорентийские мастера вдохнули в его классически мрачные своды лёгкость и радость солнечной Италии, наследницы Древнего Рима, в свою очередь вобравшего в себя жизнеутверждающую силу искусства Эллады*************.

Венчание. Воздушная паутина французских кружев облекала фигурку девушки в свою невесомую пелену – от закреплённого на кельтский манер резного обруча фаты до пенящегося у ног шлейфа. Чуть дрожали золотые локоны, рассыпавшиеся по плечам, губы, про себя ещё раз повторявшие слова, заученные наизусть, и пальцы, сжимавшие букет. Но краше всего были глаза, именно они приковывали к себе внимание прежде всего. Сейчас, пока на миловидное личико не опустилась фата, лучисто-синие, они сияли особенно ярко, с восторженным ожиданием оглядывая окружающих и словно спрашивая: «Всем видно, как я счастлива? Ведь я и вправду счастлива, полюбуйтесь же мною!»

Керолайн казалась удивительно чистой в этом искреннем счастье и, словно в подтверждение, вместо привычных композиций из розанов, орхидей или лилий в её руках были ландыши – символ юности и невинности.

- Милые цветочки, только ягодки ядовитые… – накануне ехидно заметила Ребекка брату, узнав, из чего попросила составить свадебный букет будущая невестка. – Очень даже подходят нашей милашке.

- Ландыш – лекарство, если применять с умом, – вздохнул Кол. – Но от язвы, конечно, не помогает…

Дальше он получил от сестрёнки тумак. Впрочем, не слишком меткий.

Но сейчас, даже стоявшая чуть в стороне ото всех остальных восторженно-взволнованных девушек Бекс признавала, что невестка напоминает одну из тех золотоволосых немецких красавиц-Гретхен, которых любили изображать художники.

Подружки невесты вошли в церковь и пройдя по проходу заняли предназначенные им места.

Стихли разговоры – часы пробили двенадцать и невеста на мгновение прижалась крепче к плечу отца. Всё случилось очень быстро, и хотя Керолайн ни минуты не сомневалась в своём выборе, но впереди её ждала чужая страна, город, далёкий от тихого Мистик-Фоллз, и стиль жизни мало похожий на тот, к которому она привыкла с детства. А ещё чужие для неё люди, особенно открыто выражавшая неприязнь безупречно воспитанная, несмотря на подростковый возраст, сестра Ника. Конечно, не боги горшки обжигают... Засмотревшись на стоявшую поодаль Ребекку, блондинка неловко оступилась, и каблук её туфель «поехал», но не отломился полностью, а жалко повис. Внутри собора уже раздались первые величавые ноты марша.

- Папа?.. – путаясь в ярдах кипенно-белой ткани, Керолайн приподняла ворох юбок и перевела на Билла смятенный взгляд.

Тот уже принялся осматривать её ноги, подёргал каблучок – сломался.

- Не горюй, принцесса, подождут. – Поразмыслив мгновение, он расстегнул ремешки на обеих ногах дочери. – Так всё же лучше, чем хромать.

Марш Мендельсона всё набирал силу…

Керолайн тревожно улыбнулась. Билл, сняв с ног дочери босоножки, ободряюще похлопал её по руке:

- Никто и не заметит, родная. Да и ерунда всё это – у твоей мамы и вовсе длинного платья не было, обычное из хлопка.

- Подождите… – Бекс, сыгравшая сегодня на контрасте чёрного с белым и в отличие от подружек не зашедшая в церковь – видеть венчание она не горела желанием, но и оскорбить Ника неявкой на его свадьбу не могла, – кивнула на свои аккуратные белые туфельки на не слишком высоком каблучке. – У нас не слишком различается размер? Примерь… – девушка выскользнула из обуви.

Не став кукситься, Керолайн подставила Биллу ноги. Туфельки оказались ей чуть высоковаты в подъёме, но Форбс затянул ремешки на задниках потуже, и стали вполне впору.

- Спасибо, Ребекка, – благодарно выдохнула невеста, расправляя складки фаты. – Ты очень нам помогла… Даже не представляешь насколько.

- Не опозорить же тебе моего брата голыми пятками, – сухо кивнула девочка и аккуратно ступая, чтобы не порвать чулки, направилась к автомобилю Эла, с которым приехала – в багажнике должны были валяться кроссовки – он обычно забирал её с репетиций по гимнастике.

Подхватив под руку отца, окинувшего уходящую девочку ледяным взглядом сверху вниз, но решившего промолчать – оно того не стоило и лишь ещё больше растревожило бы дочь, – Керолайн вяло улыбнулась:

- Пойдём, папа? Нас все заждались…

Хотя голос звучал уверенно и улыбка сияла, идя по проходу с отцом девушка ощутила, что былой уверенности как ни бывало. Ребекка её никогда не могла задеть словами: Керолайн сразу поняла, что сестра Клауса её не принимала. Для девушки это не имело особого значения, хотя и слегка огорчало – будущий муж был очень привязан к сестре, но ведь жить ей с Ником, не с Ребеккой. А сейчас… Как это часто бывает – маленькая оплошность, случайность, заставили забеспокоиться. Блондинка оглянулась и неожиданно для себя столкнулась взглядом с человеком, чьи глаза были один в один с глазами её будущего супруга. Он оглядывал её по-хозяйски, с плохо скрываемым презрением, и Керолайн сглотнула – ей показалось, что душа Ребекки на миг вселилась в старика. Она отвернулась, но теперь кожей всё равно ощущала этот взгляд. Судя по сходству с Ником и Бекс, да и у Кола были те же серые глаза – только Элайджа унаследовал от кого-то тёмные, – близкий родственник, с которым её ещё не познакомили. Но кто бы то ни был, он сбил настрой, и произнося молитвы и слова клятвы, девушка постоянно спотыкалась и голос звучал неуверенно.

- Я обещаю быть с тобой в горе и в радости, болезни и здравии… – и она поняла, что не помнит. Керолайн вздохнула, вздёрнула подбородок и уже не стесняясь американского акцента продолжила: – Я обещаю разделить всё, что преподнесёт нам жизнь, и собираюсь быть твоей женой навсегда и навеки.

Откуда у неё в голове возникли последние слова она не знала. Бекс всё же прошмыгнувшая на задний ряд, гневно сверкнула глазами. Навсегда и навеки было написано ею на открытке, подаренной братьям на новый год – значит, Клаус показал её будущей невесте.

- Дрянь… – беззвучно прошептала девушка.

А день катился своим чередом. Всё благополучно разрешилось, вскоре Керолайн поменяла туфли и после открытия вечера в честь жениха и невесты уже не чувствовала никакой неловкости или горечи. Главное было в том, что мужчина рядом отныне принадлежал ей раз и навсегда. Но всё же, вальсируя с отцом, Керолайн скосила глаза – Ребекка стояла вне всяких кружков у стены и разглядывала весело гомонящую толпу. Она не прикоснулась ни к чему из еды и явно ждала случая улизнуть, который наверняка скоро представится – сегодня девочка была никому не нужна, у Элайджи как шафера были свои заботы, Кол уже где-то затерялся, а остальным было явно не до неё.

Керолайн почувствовала укол совести – какими бы ни были мотивы, но сегодня Бекс её выручила, а сама Керолайн, в спешке не подумав, оставила её туфли дома, когда переодевала венчальное платье на другое, без шлейфа. Ребекка так и осталась в кроссовках.

Как только закончился танец, невеста скользнула в сторону.

- Прошу прощения, я заберу у вас этого джентльмена ненадолго, – попросила девушка, подходя к группе мужчин и коснувшись рукава Деймона. – Право невесты.

- И чем я его заслужил, это право? – спросил мужчина, как только они отошли.

- Праведным поведением сегодня, – улыбнулась блондинка, и мгновенно посерьёзнев, попросила: – Деймон, пригласи Ребекку на танец.

Он бросил взгляд на девочку, её ноги и быстро кивнул.

- Хорошо.

- Спасибо, – обрадованная столь лаконичным ответом, Керолайн чмокнула мужчину в щёку и с лёгким сердцем поспешила к столику жениха и невесты.