Осколки (СИ)

— Нет, — Кара, улыбнувшись, прижалась щекой к её ладони. — Не обижусь. Даже больше — я с удовольствием поменяюсь с Мэйсон на пару часов, — закрыла глаза, вздохнула: — Я странно себя чувствую, если честно. Как-то… нехорошо…

— Что такое? У тебя что-то болит? — всполошилась Кэлен мгновенно, тут же забыв, кажется, о своей гипотезе, об азарте — да вообще обо всем! Кара, не открывая глаз, снова улыбнулась:

— Кроме носа? Нет, ничего не болит. Просто… голова какая-то, знаешь, тяжелая и… будто ватой набита. Думать трудно… Не пойму, что это такое.

— Голова тяжелая? — Кэлен выдохнула облегченно, потянулась, взяла с тумбочки свой телефон, посмотрела на часы. Поджала губы, сдерживая смех. — А тело вялое?

— Да… — Кара удивленно открыла глаза. — Я заболела? Чем?

— Страшным недугом, милая, — смех рвался наружу, и Кэлен прилагала недюжинные усилия, чтобы не выпустить его. — Называется недосып.

— Что? — недоумение Кары было столь искренним, что смех отступил под натиском нежности и умиления. Кэлен прижала вторую ладонь к другой её щеке:

— Поздравляю, радость моя, ты не выспалась. Добро пожаловать в мой мир.

На сборы ушло минут двадцать. Причем, добрая половина этого времени — на ворчание “разбуженной” неурочно Мэйсон: чертова напарница Кэлен для начала чуть ли не показания с нее снимала, щедро разбавляя вопросы иронией и своими фантастическими предположениями о том, что не поделили сладкая с мелкой и почему они дрались. Верить в то, что встреча лба Кэлен с носом Кары произошла абсолютно случайно, Мэйсон отказывалась категорически. А на все объяснения Кэлен лишь красноречиво хмыкала, играла бровями да закатывала глаза. И лейтмотивом её, Мэйсон, ироничного допроса и этих самых вот предположений звучала мысль о том, что Амнелл жить не может без нее, без Мэйсон. Заткнуть — и чертову Мэйсон, и её манию величия — удалось лишь поцелуем. После которого чертова Мэйсон, естественно, вдохновилась на большее, засияв глазами, искривив губы в хищной усмешке… Мэйсон настроилась на продолжение, очевидно же, но Кэлен не дала ей и рта раскрыть — буквально: едва оторвалась от её губ, как тут ж приложила к ним указательный палец и, строго сдвинув брови, чуть ли не на одном дыхании выпалила чертовой Мэйсон свою гипотезу и план её проверки.

Мэйсон впечатлилась — хоть и старалась скрыть, но Кэлен заметила. Возликовала внутренне: если уж даже её ироничная, циничная и весьма скептически настроенная ко всему вообще напарница не отвергла и этот план, и эту гипотезу, а напротив, задумалась, — значит, не такой уж бред Кэлен предположила, не так ли?

… Конечно, прежде, чем «будить» Мэйсон, Кэлен, отправив Кару в душ — привести в порядок тело, дабы чертова Мэйсон не тратила на это время, — позвонила Саре. Если честно, в другой ситуации, а главное — в ином эмоциональном состоянии Кэлен ни за что не решилась бы на этот звонок. Да просто духу не хватило бы встретиться — даже по телефону — с разозленной, а оттого невозможно язвительной Литл. Но азарт, бушующий в крови, придал и сил, и смелости, и — стойкости, что позволила вынести возмущенно-обиженный вопль Сары:

— Что? Ты еще спрашиваешь, где я? Издеваешься, Амнелл? Да по твоей с Мэйсон милости я уже забыла, как выглядит мой дом, мой муж, мои дети, солнечный свет и нормальная еда! Из-за вас я тухну тут все выходные! А ты еще смеешь..! — задохнувшись праведным гневом Литл замолчала, и Кэлен торопливо вклинилась в эту паузу:

— Сара… солнышко наше, — не то чтобы Кэлен так уж боялась антрополога или её гневных всплесков — нет, пугал голос собственной совести: вполне возможно ей, Кэлен, придется вскоре сообщить Саре, что та напрасно тухла в подвале, совершенно зря просмотрела хренову тучу видеоматериала. — Ты самая чудесная! Ты герой… героиня! Ты единственная! Я так ценю твою самоотверженность и великодушие! Ты лучшая из лучших!

— Так, — Сара прервала её, и в голосе Сары явственно зазвучало металлическими нотками подозрение: — Что происходит, Амнелл? Чего ты так грубо льстишь?

— Есть дело, Сара. Можем мы с Мэйсон к тебе приехать? Привезем тебе кофе из Парижской, и сырное печенье, и все, что захочешь!

— Так, — повторила Литл, и металлический звон превратился в скрежет. — Ты еще и подлизываешься. А также планируешь меня подкупить. Дело плохо.

— Сара…

— Приезжайте, — Литл как молотом по наковальне ударила — у Кэлен в ушах гул раздался, ей-богу! — Только чую, сладким вы не отделаетесь. Да меня и тошнит от него. Везите свиные ребра в остром соусе и салат с гребешками, мой любимый, ты знаешь. Да, и, — она хохотнула зловеще. — Бронежилеты наденьте. А то ведь не уйдете живыми!

— Спасибо, Сара, — Кэлен мысленно перекрестилась: Литл шутит, значит, не так уж все плохо. — Ты лучшая!...

В машине Мэйсон молчала. Вот все время — пока ездили в «Парижскую кофейню», а потом в любимую забегаловку Сары, где её, Сары, любимый тайский шеф готовил тайскую же еду, и после, по дороге к управлению — молчала. А на попытки Кэлен втянуть её в обсуждение новой гипотезы — ну да, да, по кругу, ну и что, если Кэлен хочется об этом поговорить? — чертова напарница отделывалась невнятным хмыканьем да равнодушным мычанием. Кэлен быстро сдалась. Несгибаемая она, эта Мэйсон, черт бы её побрал! Не любит переливать из пустого в порожнее. Ей все понятно — и, значит, говорить не о чем. И даже в голову не приходит такой умной, внимательной, обученной читать эмоции Мэйсон, что Кэлен волнуется. И что Кэлен — девочка, если чертова Мэйсон до сих пор этого не заметила! Взрослая, да, но девочка же, ну! А когда девочка волнуется — девочке нужно, необходимо просто поговорить! Неужели чертова Мэйсон этого не знает? Такая вся из себя опытная — и не знает элементарного? Или знает, но ей наплевать. Да. Именно. Плевать она хотела на чувства Кэлен, её потребности, чертова эгоцентричная бездушная Мэйсон!

Кэлен обижалась, да. И злилась. А Мэйсон молчала. Правда, всю дорогу чертова Мэйсон бросала на Кэлен какие-то странные взгляды, украдкой, исподтишка… если, конечно, Кэлен это не чудилось. Она, Кэлен, потому и спросить не решалась — а хотела же, ну! — что сомневалась. Нет, правда, вдруг ей это мерещится? Лучше не спрашивать, не давать чертовой Мэйсон повод для новой иронично-язвительной лекции… И все же, чего она так косится-то, а?

— Привет, мои хорошие! Как же я рада вас видеть! — Сара буквально бросилась им навстречу, раскинув руки для объятий, — и заставив оторопеть не только Кэлен, но, кажется, и вечно невозмутимую Мэйсон тоже. Кэлен уже было даже подумала, не тронулась ли Литл умом от долгого заточения в подвале — в это было проще поверить, ей-богу, чем в то, что Сара пришла в восторг от их, Кэлен и Мэйсон, визита, — да вовремя сообразила: радость антрополога и её слова были адресованы пакетам с едой в руках детективов. И кто-то еще будет говорить, что секс, половое, в смысле, влечение — основной инстинкт? Ну-ну.

Мэйсон сунула пакеты в объятия Сары, Кэлен поставила на ближайший стол и, пока Литл изливалась нежностью над коробочками и ланчбоксами, выуживая их из бумажного нутра, огляделась. Первым делом наткнулась взглядом на застывшее на паузе изображение их таинственного маньяка: похоже, техники почистили видео, осветлили, насколько смогли, — по крайней мере, очертания тела в черном одеянии проступали теперь более явственно. Впрочем, четкость картинки все еще оставляла желать лучшего. Фигуру подозреваемого перечеркивали разноцветные линии, над ними светились цифры, какие-то формулы… Кэлен прищурилась: интересненько. Опустила глаза на другой монитор, настольный, поменьше размером, и усмехнулась: на этом экране мелькали видеокадры в переплетениях все тех же разноцветных линий, бежали сверху строчкой цифры, сбоку — в колонке — сменялись формулы, уравнения, подсчеты. Вот, значит, как! Хитра Сара Литл: жалуется на непосильный труд, а сама использует программу распознавания! Кэлен развернулась к антропологу с коварной улыбкой: