Осколки (СИ)

Кэлен и сама не знала, что больше потрясло её в этом: категорический отказ Мэйсон избавиться от Кары — или же осознание, что они не половинки, что каждая из них — отдельная, целая личность. Что даже тело — одно и тоже ведь, ну! — все-таки разное у каждой из них…

И сейчас, утром, уютно прижимаясь к Каре, Кэлен со стыдом признавалась себе, что ведь она сама выбирала не видеть этого раньше — хотя видела, видела же, ну! Видела, что Мэйсон — не только грубоватая, циничная, эмоционально глухая, нахальная — но и мягкая, заботливая, нежная… теплая, черт возьми! Видела, что Кара — не только добрая, солнечная, ласковая — но и завистливая, обидчивая, способная убить… И у той, и у другой есть темная и светлая сторона. А разве не это делает нас цельными?

Да, странные это были дни... С одной стороны снова это тревожное ожидание — кого на этот раз выловит в Сети Кара? И выловит ли? Получится ли у нее что-то? Субботней-то ночью Кэлен показалось, что у возлюбленной возникли какие-то сложности со взломом… А может, именно что показалось. Но спрашивать Кэлен не стала: сначала боялась, что Кара расстроится или разозлится — все же хакерские амбиции Кары, её, Кары, высокое мнение о себе, как о… хм… профессионале высочайшего уровня Кэлен не могла не заметить, — а затем они и вовсе переключились на эту вот удивительную беседу о теле, мозге, личности…

Они ведь так и проговорили весь остаток субботней ночи, до самого утра. До полудня, на самом деле, но у них-то, не сомкнувших глаз, ощущения были вполне себе утренние. Что интересно, зевать, путаться в словах и зависать в длинных паузах между ними первой начала Кара. У Кэлен, видимо, от потрясения энергия еще била через край, еще метались, перемешиваясь и наскакивая друг на друга, в голове вопросы. Кэлен спать не хотела, категорически! Она бы еще говорила и говорила, точнее — слушала, задавая время от времени те самые вопросы, от которых просто распирало объект их с Карой обсуждения — мозг. Но Кара моргала все чаще и медленней, и все больше сползала на ковер, опираясь на кресло уже не всей спиной, а только головой и плечами… а солнце в глазах словно и впрямь клонилось к закату, и они, глаза, светились тепло и мягко, и будто бы приглушенно, как небо летним вечером. Кэлен, заметив это, моментально расплавилась от нежности и потащила вяло сопротивляющуюся Кару в постель. И в тот момент даже не удивилась, чего это вдруг Кара, бодрствующая куда как меньше, чем она, Кэлен, начала засыпать первой, — умиление затмило все, затопило, вытеснив остальные чувства на периферию. Так что Кэлен просто утянула Кару в кровать, со смехом пресекла робкие попытки любимой свернуть по пути в душ — “хотя бы зубы бы почистить бы…”, сообщив, что они будут спать, спать и еще раз спать, и нечищенные зубы им в этом совершенно точно не помешают. И когда Кара, подарив ей на прощание слабую улыбку, обмякла под одеялом, Кэлен устроилась рядом абсолютно счастливая, прижалась, притиснулась, вздохнула умиротворенно — приготовилась претворять в жизнь собственный строгий приказ: спать. Даже глаза закрыла.

А сон не пришел. Нет, он топтался где-то на пороге, нерешительно, подкрадывался осторожными шажками — и отпрыгивал, отгоняемый то шоком, изумлением от теорий Кары, то внезапными волнами страха… Он, страх, накатывал вслед за такими же неожиданными мыслями, врывающимися в затуманенное уже дремотой сознание. Вот, скажем, едва Кэлен — сгорая от стыда, да — призналась себе, что сама выбирала считать своих возлюбленных неполноценными, как накрыло запоздалым недоумением: а чего это Кара слилась раньше нее, Кэлен? Устала? И тут же сжали сердце ледяные пальцы: а вдруг Кара ошибается? Ну, в этой своей теории насчет их с Мэйсон тела? А что, если оно все же подвластно законам биологии — известным, общепринятым, — и испытывает двойную нагрузку? Что, если Кара обманывает себя, что, если поверив в свои предположения, она сама того не зная, вредит своему телу? Нет, ну а иначе — с чего, вот с чего бы ей уставать? По крайней мере, с чего бы ей чувствовать себя более усталой, чем Кэлен, которая уже сутки, как на ногах? И с каждым этим вопросом ужас все сильнее сдавливал сердце, и паника — глупая, нерациональная — не заставила себя ждать, просочилась тонкими холодными ручейками, растеклась в груди, замораживая, останавливая дыхание… За пару минут Кэлен накрутила себя до совершенно невыносимого состояния. И — не вынесла, не выдержала, повернулась в руках уснувшей уже Кары, приподнялась, заглядывая в лицо: спокойное, безмятежное… детское. Мелькнуло сквозь ужас и панику неуместное сейчас легкое любопытство — отчего во сне у взрослых людей такие детские мордашки? — мелькнуло и потонуло в ледяном море страха. Кэлен осторожно, едва касаясь, погладила пальцами щеку Кары, провела по плечу, заставив его, плечо, дернуться как от щекотки, позвала тихо:

— Кара… радость моя…

— Ммм… — ресницы чуть дрогнули, брови чуть сдвинулись к переносице. Кара причмокнула, вздохнула коротко — а может, и всхрапнула: — Хрммм?

— Милая… — расслабленная безмятежность лица Кары не успокоила, совсем. Кэлен снова погладила щеку: — Кара?

— Упфф…мм.. Да? Что? — глаза распахнулись, сонные, затуманенные, непонимающие… испуганные немного. — Кэлен? Что? Случилось..?

— Как ты… как ты себя чувствуешь? — склонилась к её лицу, практически соприкоснувшись кончиками носов.

— Я? — взгляд чуть прояснился, но недоумения в нем прибавилось. — Я… хорошо… чудесно… сплю. Спала, — Кара моргнула, подавила зевок. Сфокусировалась, чуть прищурившись, на глазах Кэлен: — А что такое? Почему ты спрашиваешь, милая? Уже пора вставать?

— Нет, — Кэлен качнула головой, заодно отгоняя закравшееся откуда-то сомнение: не зря ли она разбудила Кару? И поняла вдруг, что леденящая эта парочка — ужас с паникой — отступили. Кажется, теплое солнце в глазах Кары изрядно лишало их сил. — Я просто… черт, извини, радость моя. Я просто подумала, почему ты захотела спать? Мы же… ты… не так уж давно проснулась… появилась. Ты уже устала? Это не странно, милая? Глупо звучит, да?.. — замолчала, смутившись, наморщила нос. Кара всмотрелась ей в глаза, пристально, внимательно — и вдруг улыбнулась:

— Ты испугалась за меня? Почему?

— Ну… да… — Кэлен отчего-то смутилась еще больше. — Вдруг ты ошибаешься? Ну, в твоих предположениях…

— Про тело? — Кара действительно вникала быстро. Как там сказала Мэйсон? Она вникает во все быстрее и глубже, да? Да… — Конечно, я могу ошибаться, — улыбка стала мягче, нежнее. А руки Кары под одеялом медленно заскользили по спине Кэлен — вверх, затем вниз… — Но засыпать я начала не потому, что мое тело подвергается двойной нагрузке, не волнуйся, милая.

— Но почему тогда?

— Хм… во-первых, думаю, по привычке. Точнее, — Кара фыркнула тихо. — С непривычки. Кэлен, я ведь не привыкла… ммм… жить дольше двенадцати часов в сутки, — и, заметив, как мгновенно наполнились жалостью глаза Кэлен, потянулась губами к её губам: — Ну что ты? Все нормально. Для меня это нормально, милая.

— А во-вторых? — Кэлен прошептала это довольно требовательно, едва закончился поцелуй.

— Даа...— на этот раз Кара не сдержалась, зевнула. Тут же поджала губы, глянула смущенно: — Извини. А во-вторых,.. кажется, это пиво на меня так действует. Сонное оно какое-то…

— Пиво? — от облегчения тело мгновенно наполнилось слабостью, да так, что Кэлен чуть не рухнула на Кару. Расцвела совершенно счастливой улыбкой: — Пиво… конечно же! Боже, я дура. Прости, моя радость! Разбудила тебя…

— Ты за меня беспокоилась… — Кара улыбнулась, потерлась кончиком носа о кончик носа Кэлен. — Ты меня любишь.

Кара не спрашивала, утверждала, и Кэлен лишь тепло улыбнулась в ответ:

— Ты уснешь снова? Сможешь?

— Конечно, — солнце в глазах вспыхнуло и тут же скрылось за медленно опустившимися ресницами. Кара повернула голову, уткнувшись носом куда-то в подмышку Кэлен. Зевнула туда же щекотно и горячо, — и по телу Кэлен пробежала сладко вибрирующая волна, отозвалась легкой возбуждающей вибрацией внизу живота. А Кара сообщила: — Я уже сплю… А ты что же? Почему не спишь?