«Молчи» (СИ)

Фардж дает жестом знак, что проверит, что позади. Он медленно подходит к краю стены, осторожно выглядывает, и вздрагивает, когда видит в конце коридора высокую широкоплечую фигуру.

Выстрел.

Дейв успевает спрятаться обратно, но пуля задевает кожный покров щеки, так что парень испытывает изводящую боль, но ладонь не прижимает к ране, из которой начинает течь кровь. Дилан пользуется моментом и выходит из-за стены, вытягивая оружие. Стреляет, быстро шагает в сторону Дейва. Саймон скрывается на лестничной клетке. О’Брайен встает рядом с Фарджем, стараясь дышать тише:

— Как ты? — хрипло спрашивает.

— Нормально, — Дейв не хочет знать, в каком состоянии его щека. Он и без того чувствует горячую кровь, что стекает по скуле, капая на плечо кофты.

— Соберись, — приказывает Дилан, и Дейв кивает, моргает, сильно сжимая веки, чтобы избавиться от искр в глазах.

— Готов? — О’Брайен не смотрит на него. Фардж не кивает. Он не готов. Но расправляет плечи, когда Дилан громко дышит через нос, набирая больше воздуха в легкие. Готов? Нет.

Выходит из-за стены, прицеливаясь. Видит, как Саймон выглядывает из-за дверной арки, так же вытягивая руки с оружием. Дейв следует примеру друга и выскакивает в проход коридора за О’Брайеном, который нажимает на курок, явно собираясь идти на пролом. В наступление. Ему не нравится играть в кошки мышки. Неважно, сколько раз в него попадут, главное, сразить противника в ответ.

Выстрелы вспышками разносятся по брошенному людьми зданию.

Эта картина совсем не вызывает никаких положительных эмоций.

Сидит на матрасе. Оливер сидит. В том самом подобии подвала, освещаемом лишь настольной лампой, что лежит в углу комнаты рядом с розеткой. Харпер сидит к нему спиной, её ноги вытянуты, уложены странным образом, будто она сломанная кукла. Парень держит в руках сломанную расческу с узорами в виде цветов, и водит ею по вьющимся волосам, выдирая те локоны, что спутано свисают с плеч. Оливер иногда пальцами вырывает пряди, которые кажутся ему больно непослушными. От этого в глазах Мэй блестят пятна. Она начинает чувствовать боль. Хороший знак.

Прошло больше пяти дней, и она только начинает отходить от бесчувствия, хотя мысли все ещё заперты в голове. Взгляд уже светлее, но всё так же опущен. Язык такой же немой, тяжелый, опухший. Но, черт, она может чувствовать пальцы, правда пока не шевелит ими. Ощущает дискомфорт на спине, в районе лопатки, ведь там всё ещё открытая рана, что перестала кровоточить пару дней назад. Харпер немного дергает пальцами, но на большее не способна.

Оливер сжимает пальцами её плечи, потянув на себя. Голова Мэй послушно падает ему на плечо, губы приоткрываются, а взгляд врезается в потолок. Парень начинает пальцами убирать пряди волос с лица девушки, расческой водить по волосам. Смотрит на рубашку в полоску, что немного приподнимается, оголяя живот. Оливер ненадолго зависает, уходя в свои мысли, которые известны только ему. Никому больше. Нельзя предугадать то, о чем он думает. Но в следующую минуту парень откладывает расческу, ладонью скользнув по голому бедру Харпер. Поворачивает голову, носом касаясь щеки девушки. Никакой реакции. Вдыхает аромат кожи. И уже делает ошибку.

Люди с отклонениями привыкли навязывать себе иллюзии. И по какой-то причине сознание Оливера заставляет того думать, что Харпер пахнет Мией. Хотя это далеко не так.

Поворачивается так, чтобы лицом зарыться ей в волосы. Нюхает, обхватив одной рукой плечо, другой талию, чтобы девушка не сползала. Голова Харпер продолжает без движения запрокидываться. Оливер слишком занят тем, что прижимает её к себе, так что не может заметить, как девушка шевелит пальцами рук, что скованно прижимает к себе. Её зрачки дергаются. Моргает, но взгляд ещё такой же потерянный, слабый, туманный и незаинтересованный. Оливер опускается ниже, водит носом по коже шеи, губами касаясь ключиц.

Взгляд Харпер скользит по стене. К небольшому окну у самого потолка.

Ночь смотрит в ответ.

Мускулы лица девушки дергаются, а брови слабо и с дрожью хмурятся, отчего на бледном лбу появляются складки.

Тело. Опять тело. Черт. Почему они не могут быть аккуратнее?

Дилан стоит напротив стены, у которой лежит Саймон с полузакрытыми глазами. Он не дышит. Все тело пробито пулями.

Черт.

О’Брайен забывается, чувство самосохранения берет вверх в моменты вспышки адреналина.

— Он бы всё равно ничего не сказал, — Дейв хрипло дышит, держась за бедро. Его прострелили. Фардж дулом пистолета касается пробитого патроном плеча друга, который даже не морщится.

— Забей, Дилан, ты знаешь, он бы скорее пустил себе пулю в лоб, чем раскрыл кого-то из заказчиков, — О’Брайен понимает, но все равно винит себя, ведь это был один из шансов узнать, где прячется Оливер. Вариантов не так много. И сейчас Дилан не знает, что делать, поэтому стоит молча, смотря на тело Саймона, и поднимает оружие, направив на мертвого мужчину, чтобы без эмоций на лице сделать ещё пару выстрелов по телу наемного ублюдка.

— Нам нужно разобраться с этим, — Фардж сжимает свое бедро, но это не поможет остановить кровь. — Потом будем думать, что делать дальше, — дает О’Брайену задачу, зная, что тот может ещё долго стоять на месте, ведь не знает, как действовать дальше. Дилан такой человек. Ему необходим план, которому он будет следовать. Этот парень чувствует себя уверенно только в том случае, если имеются в наличии обходные пути, другие варианты, но сейчас у них ничего нет. И это подкашивает уверенность.

Фардж ещё раз касается оружием плеча друга:

— Идем к Джо. Он нам поможет с ранами, может, подскажет чего.

Дилан ещё раз наводит оружие. Уже на голову Саймона. Не моргает, когда нажимает на курок, пробивая его висок.

***

Ещё два дня. Целых. Два дня.

Девушка лежит на матрасе, веки практически закрыты. Взгляд стеклянный. Смотрит в никуда, не чувствуя тяжести своего тела. Лежит в такой позе, в которой её уложил Оливер. Через небольшое окно у потолка сочится утренний свет, но он никак не радует глаз. Утро значит ещё один день в этом кошмаре.

Дверь подвала открывается. Харпер не реагирует на Оливера, который спускается по ступенькам, подходит к ней:

— Доброе утро, — опускается на край матраса, держа в руках стакан с водой… Наверное. А в другой ладони держит белую таблетку. Улыбается:

— Поздравляю. Ты пробыла здесь неделю, — ставит посуду на пол, начав разламывать таблетку. Крошит в руках, сыпет в воду, смешивая:

— Значит, пора принимать ещё дозу, чтобы тебе было хорошо, — говорит, потянув Харпер на себя, чтобы заставить её присесть. Берет за подбородок, поворачивая то в одну сторону, то в другую, оценивает её состояние, немного хмурясь, но без злости:

— Ого, прошла неделя, а ты до сих пор не отошла, — усмехается. — Другим так не везло, — придерживает за спину, взяв стакан, и запрокидывает голову девушки. — Хочешь пить, да? — подносит его к её губам, начав выливать в приоткрытый рот. Сухая глотка принимает любую жидкость, напоминающую воду. Мэй глотает, слегка давясь, но выражение её лица не меняется. Такое же «замершее», будто кукла. Оливер гладит её по волосам, улыбаясь:

— Хорошая девочка, — отпускает, дав Харпер рухнуть обратно на матрас и удариться лбом. Встает, держа стакан, и направляется обратно к двери, покидая подвал.

Слышится щелчок замка.

Проходит меньше десяти секунд.

И Харпер дергается, резко поднимаясь на трясущихся руках. Она пыхтит, давится, но приседает на колени, одной рукой опираясь на матрас, а пальцами другой лезет в глотку. Глубже. Вызывает рвоту и рывком поворачивает голову к полу, опустошая желудок.

Кашляет. Белки глаз краснеют от давления в голове. Ей было тяжело терпеть, тяжело притворяться.

Она более-менее пришла в себя этой ночью, поэтому у неё было время, чтобы подумать. Да, она всё ещё не может свободно двигать руками, ногами, светло мыслить, но даже в таком состоянии девушка способна понять.