Вкус греха. Долгое прощание

— Ну, когда появишься, граф, твое высочество? Или поезд отдельный прислать?

Митя не стал даже злиться и как-то отвечать, он просто сказал, что был сегодня у Г.Г. и его через три дня отправляют…

— Ну-у?.. — удивился тесть с какой-то даже уважительностью в голосе. — У меня же письмо от Виктора Венедиктовича твоего… Там много интересного, — может, прибудешь ненадолго? Поговорить бы надо…

— Да вы что, Трофим Глебович, я тут еле успею!.. Я ведь даже и предположить не мог!

— Нэльке, наверно, надо будет следом катить, не успеет она. А Митеньку мы у себя оставим. Когда я уеду, с ним бабка будет… Ну, даю Нэлю. Счастливо тебе, — с каким-то значением сказал тесть.

Подошла Нэля, недовольным голосом спросила (тесть что-то ей успел сказать):

— Ну, что там опять у тебя?

— Не у меня, дорогая моя, а у них! — раздражился Митя. Что она от него еще хочет? — Я не смогу…

И он изложил ей в несколько устрашающем виде свои дела и приказ о назначении, каком — пока неизвестно.

Она расстроилась и заявила, что завтра же вылетит в Москву, его, дурака, собрать же надо!

— Не надо меня собирать! Что я, маленький? — чуть не завопил он, но Нэля была непреклонна:

— Прилечу. И не возражай, зря. Завтра я дома. — И положила трубку.

Митя трясся от всех событий, свалившихся ему на голову. Вот незадача!

А если Вера сегодня не придет? Как ему быть завтра?.. Надо узнать в справочной, когда первый рейс из Киева, Нэлька может и в шесть вылететь. Первый рейс оказался в десять с минутами.

Он схватился за голову: он даже не предложил встретить ее! Это неприлично. Он снова позвонил и сказал, что встретит ее, но Нэля почему-то заупрямилась и отказалась, объяснив, что она налегке.

«…Почему? — удивился Митя и подумал: — А вдруг она вылетит ночным рейсом?.. Такие тоже есть». В справочной ответили, что да, есть ночной рейс — в двенадцать ноль-ноль. Вот и все. Если сейчас придет Вера, им надо сматываться, а ему явиться домой не позже половины часа ночи…

«…А наплевать!» — вдруг решил он, как всегда: чему быть — того не миновать. И все, что ни делается, — к лучшему. Нэля узнает о Вере, и тогда он бросит все эти дурацкие дипигры и уйдет с Верой…

И тут же вспомнил: Нэля — беременна. И это окатило его холодным душем.

Он позвонит в Киев в половине двенадцатого и попросит прочесть ему письмо В.В. или еще что-нибудь! Все просто, как мячик. Он — болван, конечно, но все-таки не в последней стадии. И Митя обрадовался, что сегодня все довольно ловко устроилось.

Тут и пришла Вера. Она стояла перед дверью в своем сереньком тоненьком платьице, с заколотыми на затылке тяжелыми волосами и улыбалась.

— Вера-а, — выдохнул Митя, втащил ее в холл, захлопнул дверь, и произошло то, что почти произошло в их вторую встречу. Только сейчас он овладел ею с ходу, а она не сопротивлялась. Митя был безумен.

Он успевал шептать ей слова любви и страсти, целовать ее, сжимать ее груди, как будто он не видел женщин по крайней мере год. И она отвечала на его безумства.

Когда все кончилось, она сползла по плащам на пол, а он прислонился к двери, еще не придя в себя.

Такой вспышки Митя от себя не ожидал. Да, он себя знал, но это было на грани истинного безумия.

Они кое-как привели себя в порядок, и оба враз посмотрели друг на друга и рассмеялись, а потом обнялись и поцеловались нежно и признательно.

— Здравствуйте, хулиган, — сказала Вера, — никогда не думала, что будущие послы так невоспитанны.

— Здравствуйте, дорогая жертва насилия, — ответил Митя улыбаясь, — простите меня за столь печальное происшествие, можете подавать в суд — я признаю вину, но меня простят. Присяжные будут плакать и кричать: не виновен. Он совершил это из великой любви…

Они не стали ни есть, ни пить, а улеглись в постель и занимались подобным весь вечер. Только в первом часу Митя посмотрел на часы и вспомнил, что надо звонить Нэле… И застонал.

Вера откликнулась:

— Что с тобой?

— Ничего, радость моя, я вспомнил, что должен позвонить…

— Туда? — спросила она.

Он кивнул.

— Звони, я пойду в душ, — и она легко вскочила с постели. Обнаженная, с фигурой Венеры, белой кожей и рыжими волосами — она вызвала в нем еще желание, но он остановил себя. Звонить! Беременной жене. Это последнее обстоятельство вдруг повергло его в мистический ужас.

Он позвонил, подскочила к телефону заспанная теща и зашипела, что они все спят, а Нэличка улетает с утра. Теще можно было верить, — она была такая дура, что даже врать не умела.

Вера вошла в комнату и сразу же заметила, что у него не тот вид. Что-то схмурило брови, потухли только что сверкавшие глаза…

— Все-таки с тобой что-то творится… — сказала она, садясь на постель.

— Вера, — прошептал он, голоса не было, — я должен тебе сказать…

И увидел, как сошли все краски с ее лица, и она смотрит на него обреченными глазами курицы, овцы, которых вот сейчас… Топор уже наготове.

Он подумал было, что не стоит говорить… НО? Что делать? Отбыть опять тайно? На три года? Писать письма? И можно ли писать… Сказать завтра? Когда? Утром? И отправить на работу? Нет, именно сейчас.

— Верочка, я обязан тебе сказать, что (он не смотрел на нее. Что она думает сейчас?.. А она думала, что он скажет ей, что они должны расстаться) я через два дня должен лететь в Америку. Таков приказ, который я получил сегодня. Я не хотел сразу говорить тебе — мне вообще не хочется говорить… — И добавил, чтобы как-то что-то непоправимое поправить: — Я уезжаю один. Завтра приезжает жена. Она меня будет собирать, как она говорит. Я пытался…

Вера дальнейшее уже не слышала. Она находилась в смятении. Конечно, она знала, что Митя должен уехать, и он сам говорил, но она так понимала, что произойдет это не скоро, потому что у него первый отпуск…

То есть, о том, что он исчезнет из ее жизни, она не думала вплотную, так, мимолетом мелькало — нескоро, и это «нескоро» приводило к какой-то совершенно беспочвенной идее, что вроде бы все это так далеко, что почти — никогда. И еще какие-то завиральные мысли бродили в ней: Митя разводится с женой, остается здесь…

А оказалось, к примеру, что у него дочь от другой женщины, что он улетает через три дня (а может, и нет?..), что с женой у него хорошие отношения, вон она прилетает из Киева, чтобы проводить его…

Короче, если резюмировать: Вере нет места в Митиной жизни. Так, влезла случайно со своей любовью — кто не откликнется на такое? Особенно Митя, такой эмоциональный и сексуально заряженный. Надо уходить, убегать, отвыкать. Придумала себе кумира! Надо было давно забыть о его существовании! Так нет же! Гордилась идиотской верностью, как медалью на груди! Ни с кем даже не встречалась… Верна, дескать, вечно. Кому? Женатому мужику, да еще и с любовницами! Вера заподозрила вдруг, что Риточка — не единственная женщина, кроме нее и его жены…

Обе они — дуры, которыми он вертит как хочет.

Вера неловко, спиной к Мите сползла с постели: странно, она перестала его стесняться, но когда у нее возникали подозрения либо что-то еще отрицательное, ей не хотелось, чтобы он видел ее обнаженной, будто это уже не Митя, любимый и родной, а чужой мужчина и незнакомый…

Она стала одеваться. Тут вскочил с постели Митя. Подошел к ней, повернул лицом к себе…Только бы не разреветься при нем, думала Вера, собирая себя в кулак, только бы не показать окончательно, что он для нее значит. Ее первая, безумная, и она чувствовала — единственная в жизни любовь…

— Вера, дорогая, что с тобой? Куда ты среди ночи? — спросил Митя дрогнувшим голосом.

Она не смотрела на него, застегивала пуговицы на платье, закалывала волосы и как бы среди дел ответила:

— Митя, ночью можно взять такси. Я не хочу доставлять тебе неудобства. Мало ли, когда прилетит твоя жена, а вдруг мы проспим?.. Нет, дорогой, лучше я уеду сейчас. Ничего страшного. Так лучше, ну правда же! — Она взглянула на него.