Поцелуй навылет

— Очаровательно. — Фоби присела на край кровати. — Что она сказала?

— Сначала она не хотела меня впускать, но потом увидела, что я плачу, и сразу же догадалась о причине. Она была очень довольна. Протягивая мне двойную порцию бренди, она призналась, что молила Бога о том, чтобы Феликс меня бросил. Она все время смеялась и обнимала меня, как будто я только что получила хорошую работу. Я почувствовала, что больше этого не вынесу и сойду с ума, но когда я сказала, что ухожу, она сделалась абсолютно неуправляемой. Она швырнула в окно бутылку и начала кричать так, будто к ней в кровать забрался огромный паук. Я была уверена, что она меня прикончит. Вместо этого она рассказала мне правду. Феликс сделал с ней в точности то же самое. В тот день, когда они должны были пожениться, из ее желудка откачивали парацетамол в больнице Святой Марии. Фактически, сейчас от ее печени ничего не осталось.

— Боже, они тоже собирались пожениться?

Саския кивнула.

— Они жили вместе два года, хотя большую часть времени оба работали за границей. Он бросил ее за день до свадьбы и исчез на два месяца. При расставании сказал ей то же самое, что и мне. Позже она узнала, что за все время их знакомства у него были другие романы. Она также выяснила, что он спал с ее матерью.

— Ты, наверное, шутишь!

— Нет. — Саския закрыла глаза. — Он настоящее дерьмо, но он настолько неотразим, что ни одна женщина не может ему отказать. Жасмин считает, что у него в жизни никогда не было разочарований. Хуже всего то, что ему доставляет огромное удовольствие уничтожать доверие женщины. Выяснилось, что нечто подобное он проделывал задолго до Жасмин или меня. В последних классах школы, в университете, даже когда он жил в Австралии, он не просто разбивал сердца — он резал их на мелкие кусочки.

— Но почему?

Саския пожала плечами.

— Я думаю, для него это как толчок, что-то вроде источника жизненной силы. Простая победа над женщиной его не интересует, ему требуется жестоко поиграть с ее разумом и душой, чтобы получить настоящее удовольствие. Поэтому он выбирает надменную, неприступную красавицу и занимается ее воспитанием. Он относится к ней как к полубогине, сводит ее с ума от наслаждения в постели, делает ее центром своей жизни. Для нее это все равно что попасть в рай на седьмой день сотворения мира. Феликс дает ей почувствовать свое совершенство, ощутить такую уверенность в себе, что она совершенно счастлива и уверена в его любви. А затем он разрывает ее на части. Он словно художник-реставратор, который удаляет лишнее с картины великого мастера, пока она не становится прекрасной, живой и желанной, а затем вонзает в полотно нож, чтобы никто и никогда ею больше не восхищался.

Слезы прекратились. Саския смотрела прямо перед собой пустым взглядом, на лице застыла боль. Веки распухли, и глаза почти закрылись от обильного потока слез.

— Я знаю, какой могла бы стать идеальная месть, — осторожно сказала Фоби, пытаясь вывести ее из оцепенения.

— Да? — Саския не поднимала глаз.

— Ты должна вернуться на сцену, играть, работать больше, чем когда-либо, и у тебя все получится. — Она продолжала настаивать. — У тебя действительно есть талант. Ты знаешь, как сложно попасть в школу драматического искусства, и ты всегда была особенной, еще в школе. Все, что тебе нужно, — это немного времени, решительность, выдержка и мужество. Играй в театре, добейся самых лучших отзывов, затем перед тобой откроется дорога в Голливуд, и Феликс позеленеет от зависти.

— Нет, — Саския покачала головой. — Я прекрасно знаю, как ему отомстить. Как ты думаешь, для чего я тебе все это рассказываю, глупая?

— Что? — Фоби была озадачена.

— Дело в том... — она вздохнула, — что я знаю, что ты можешь это сделать, но я не уверена, смогу ли это вынести.

— О чем ты говоришь, Саския? — изумленно спросила Фоби.

— Я хочу, чтобы ты сделала с ним то же самое...

— Что?

— ...Что он сделал со мной, — закончила Саския. Казалось, она в любую секунду расплачется.

— Нет, Саския... — начала протестовать Фоби.

— Подожди! — прервала она ее. — Дай мне договорить, Фредди. Я хочу, чтобы ты, по крайней мере, меня выслушала. Ты идеальна для моего плана. Ты одна из тех моих немногих подруг, кто никогда с ним не встречался. Ты умеешь флиртовать лучше, чем все, кого я знаю. У тебя намного больше уверенности в себе, чем у меня, — мужчины всегда тобой восхищались.

— Остановись на минутку...

— Помолчи! Я хочу, чтобы ты устроила случайное знакомство с Феликсом. Это совсем несложно, так как я прекрасно знаю, где он обычно проводит время. Затем ты сделаешь так, чтобы он тебя заметил. Я могу рассказать о нем абсолютно все. Мне известны его любимые дизайнеры, фильмы, рестораны, музыка — все! Я знаю, как нужно одеваться, флиртовать и говорить, чтобы ему понравиться; что действительно заводит его и как заставить его сгорать от желания. — Она помолчала несколько секунд. — Я прожила с ним полгода, Фредди, — продолжила Саския с неожиданной решительностью и волнением. — Одной из его любимых тем разговора во время секса были другие женщины, с которыми он спал. Они с Диланом могли весь день обсуждать задницу какой-нибудь девушки. Тогда я приходила в бешенство, но никогда не думала, что это можно будет использовать против него. Ты заставишь его ползать у своих ног и умолять о любви! То, что я не стала его идеальной женщиной, — она улыбнулась сквозь слезы, — не значит, что я не выяснила, какой она должна быть. Немного подготовки, и ты сможешь ею стать.

— Допустим, у меня получится, — сказала Фоби. — Допустим, я стану его идеалом. Что тогда?

— Тогда, — взгляд Саскии не отрывался от лица Фоби, — ты поиграешь с ним в его собственную игру. Когда он действительно полюбит тебя, начнет доверять тебе и расточать подарки и внимание, ты его бросишь. Как можно более унизительно. Скажешь ему, что он последний подонок с маленьким членом, что у него воняет изо рта и редеют волосы, что он непроходимо глуп. А затем исчезнешь из его жизни. — Она засмеялась. — У тебя получится! Он попробует большую дозу своего собственного отравленного лекарства!

Фоби смотрела, как Саския смеялась сквозь слезы. Видеть девушку, к которой она когда-то испытывала зависть и ненависть, превратившуюся в свое жалкое подобие от горя, причиняло ей почти физическую боль.

По мнению Фоби, Феликс Сильвиан заслуживал мучительного пребывания в аду с того момента, как он растоптал своими прошитыми кожаными ботинками эго Саскии. А ее придумка была такой жестокой, что у Фоби волосы вставали дыбом. Но это была только теория. Фоби ни на миг не поверила, что она способна это сделать, даже если она отбросит мысли о друзьях, собственных чувствах, благоразумии, работе и неспособности причинить намеренную боль другому человеку. Кроме того, она боялась, что он вообще не обратит на нее внимания.

— Я не могу этого сделать, — сказала она извиняющимся голосом, пожимая руку Саскии. — Это было бы несправедливо. В первую очередь по отношению к тебе. Тебе нужно время, чтобы забыть Феликса и снова обрести уверенность в себе, вместо того чтобы продлевать свои страдания мыслями о мести. Попытайся не думать о нем.