Пятьдесят оттенков хаки (СИ)

– Не пей больше никогда, – обиженно попросила женщина.

Матвеев отложил в сторону отчет и встал, чтобы размяться. В кабинет заглянул Тополевский. Он хотел что-то сказать, но Виктор опередил его, предложив чашку кофе. Майор потянулся за банкой и нечаянно выронил ее. Падая, она расколола блюдце пополам. Матвеев попытался сложить обе части в одно целое. «Все как в жизни: даже склеивать бесполезно», – с горечью подвел итог офицер, швыряя потерю в урну. Андрей вздохнул с облегчением: «А я думал, ты не в курсе». Подчиненный резко обернулся: «Что-то случилось?» Тополевский не знал, с чего начать. Виктор нервно кашлянул:

– Что-то с Антоном?

– Час назад Анна с Серебровым отбыли к новому месту службы. Нину увезли с собой. Шаврин видел их на вокзале.

Матвеев трясущимися руками нащупал сигареты, отшвырнул в сторону стул и выбежал. Андрей посмотрел ему вслед с сожалением.

В жизни «кормящего» отца началась черная полоса. Разрываясь между службой и больным ребенком, Матвеев осунулся и поседел. Каждое утро теперь начиналось с тревог по поводу здоровья Антона. Проснувшись, первым делом он прикасался губами к сыновнему лбу. Редкий раз обходилось без температуры и вызова врача.

С отъездом дочери Виктор совершенно замкнулся. В одиночку управляться с Антоном было нелегко. Задержки на службе выводили из себя воспитателей, которые срывали свое зло на мальчике. Малыш стал нервным и боязливым. Общение со сверстниками и взрослыми он свел на «нет». Бывали вечера, когда отец не мог добиться от него ни слова. Вдобавок ко всему сын стал постоянно болеть. Медицинский консилиум вынес свой вердикт:

– Здесь медицина бессильна, – констатировала заведующая поликлиникой. – Разлука с матерью и сестрой выбила мальчика из колеи привычной жизни. У ребенка сломался защитный механизм. Ему требуется как можно больше положительных эмоций и помощь профессионального психолога. Возможно, придется прибегнуть к практике нетрадиционной медицины. И это все – безотлагательно!

– В нашем городе есть такие специалисты? – уточнил Виктор.

– К сожалению, они встречаются только на «большой» земле.

– Так что же мне делать?

– Добивайтесь перевода в крупный город. Это единственное спасение для вашего сына. Необходимые справки мы подготовим. Обратитесь за помощью к командиру. Спасайте ребенка!

Маша дожидалась соседей у кабинета врача.

– Что сказали медики? – с тревогой уточнила она.

– Советуют перебраться поближе к цивилизации, где есть специализированные медицинские центры.

– Им стоит доверять! И не тяните: сегодня же идите к Тополевскому. Он отец до мозга костей и точно поможет.

Матвеев, постучавшись, вошел в кабинет шефа и замер у двери.

– Проходи, Виктор, садись, – пригласил тот. – Чаю не желаешь?

– Мне бы кофе.

– Нет вопросов. Угощу презентом немецких коллег.

– В Германии появился свой кофе? – иронично уточнил майор, разглядывая диковинную жестянку. – Умеют же упаковать!

– В Германии есть все! – перефразировал «греческий» вариант ответа Андрей. – Садись, есть разговор…

Виктор напрягся и посмотрел полковнику в глаза.

– У меня сердце разрывается, когда вижу, как ты мечешься между службой и постоянно болеющим сыном, – признался Тополевский. – Может, тебе стоит поменять место службы – и Антону будет спокойнее, и у тебя свободное время появится.

– Если честно, сегодня консилиум врачей рекомендовал мне именно такой вариант. Только просить как-то неловко: я же вижу, какая здесь запарка, – голос Виктора дрогнул.

– Напряженка была, есть и будет всегда, – Тополевский что-то пометил в ежедневнике. – Расставаться, не скрою, жаль. А что касается работы, думаю, справимся. Сейчас главное – здоровье сына и твой перевод.

Матвеев отпил из чашки и, немного замявшись, предложил:

– Андрей Василич, а нельзя ли меня… просто уволить из армии? С малышом в любом гарнизоне будет сложно – наряды, дежурства, боевые работы. С кем его оставлять?

– А как же военная пенсия? Выходит, пятнадцать лет службы псу под хвост? Потерпи, и через пять лет у тебя будет гарантированный кусок на старость.

– И об этом я думал, – Виктор сжал голову ладонями. – Но Антон сегодня дороже мне «счастливой» старости потом. Эти пять лет его доконают. Да и что там пенсия? Слезы! Все равно придется работать.

– Вот именно – работать. А сына с кем будешь оставлять?

– Поеду на родину, там родители подстрахуют.

– Дело твое, – шеф снова что-то пометил в ежедневнике. – Постараюсь решить этот вопрос в ближайшее время, – пообещал он и уточнил: – Как там Нина?

– Не знаю, – спрятал глаза Виктор.

Тополевский сдержал свое слово. Благодаря его оперативному вмешательству спустя всего две недели Матвеев паковал чемоданы…

Из зарубцевавшихся воспоминаний Машу вывел звук тормозящей машины. К гостинице подъехал Олег:

– Телезвездам привет! Куда сегодня?

– В бывшую серебровскую часть, – Маша хотела сесть сзади.

– Маня, – зевая, перегородил ей дорогу Никита. – Ехать больше часа – сядь впереди. Уступи место пострадавшему в ночных бдениях грешнику – покемарю самую малость. Идет?

Журналистка без вопросов согласилась. Никита свернулся калачиком и моментально заснул. Через полчаса пути резко потемнело. Серая туча нависла над землей так низко, что островки небесной лазури показались далекими крошечными точками. Но и они быстро исчезли. Порывом сильного ветра пригнуло деревья, и на лобовое стекло посыпался град. За несколько минут земля побелела.

– Первая ласточка, – поежилась Маша.

– Пробная зима, – водитель включил печку.

От монотонного мелькания деревьев глаза Маши стали закрываться. Она помассировала виски, прогоняя сон. На заднем сидении резко всхрапнул Никита.

– Вздремните и вы, – посоветовал Олег.

– Не умею спать в дороге – некомфортно.

– А вы с Никиты пример берите. Спит в любых условиях.

– Коты по ночам охотятся, потом отсыпаются. Но парень он мировой. Работать с ним одно удовольствие – профи.

– Маня, давно пора привыкнуть, что я – очень талантливый! – оператор со стоном перевернулся на другой бок.

– Спи, гений! Времени – вагон.

Впереди замаячил указатель поворота к части.

– Сюда вас, случаем, не ссылали? – улыбнулся водитель.

– Так близко нет. Это бывшая часть Локтева. Знали такого?

– Приходилось сталкиваться. Впечатления не из приятных.

– У меня тоже.

– Говорят, он хотел занять место покойного Митрофанова?

– Надеялся, – Маша задумалась, вспоминая прошлое.

…На второй день после похорон Митрофанова в его кабинете уверенно расположился Локтев. Приказав снять с двери старую табличку, полковник поспешил перенести в заветную комнату свои вещи. Разбирая коробки, он наткнулся на фотографии, где был снят вместе с покойным командиром. Ярослав позвонил замполиту:

– Где там твоя информационная язва?

– Кто?

– Пришли ко мне Марью Андреевну. Есть материалы для музея.

– Понял.

В приемной Маша вопросительно посмотрела на адъютанта. Тот растерянно пожал плечами.

– Вызывали? – прямо с порога уточнила журналистка.

– Присаживайтесь, – небрежно предложил Локтев. – Как Париж?

– Лучше, чем Помпеи.

– Значит, сразу переходим к делам, – усмехнулся полковник и протянул ей фотографии. – Эти снимки надо поместить в экспозицию по Митрофанову.

– Этого мало для… – попыталась возразить Маша.

– Остальное подберете сами, – нервно прервал Локтев. – Да, Москва просит подготовить сценарий документального фильма о космодроме, – Ярослав протянул факсограмму.

– У командующего есть целый пресс-центр, – вскинула брови Маша, вчитываясь. – Как я вижу, пишут из студии документальных фильмов. И просят они помочь в подборке материалов.

– А вы сделаете полный сценарий, – нагло улыбнулся Ярослав, что-то помечая в перекидном календаре. – Дня за два. Думаю, этого достаточно. Видите, главным консультантом значусь я.