Blue Strawberry (СИ)

- Ста-старуха? – Вспыхнуть гневом настал черед и Йоруичи: этот грубиян дискредитировал ее столетиями выстроенную репутацию самой-самой.

- …Ну, это надолго, – Урахара приложил ладонь к глазам, всматриваясь вдаль на золотисто-голубые вспышки, борющиеся меж собой в молниеносной скорости. – А ведь нам пора возвращаться… – Кисуке поднял трость и открыл сенкаймон просто здесь на холме Сокьоку: пока капитан Куротсучи и НИИ синигами не упорядочат нарушенную систему переходов и не восстановят работу Разделителя миров, он не удержался от подобной вольности, лишь бы поскорее вернуться домой...

- Куросаки-тян! Ты идешь?! – Распростившись с синигами, в тоннеле скрылись уже Чад с Исидой, а Орихиме робко поджидала свою подругу у входа.

- Да, сейчас, – кивнула Ичиго, бросая вновь прощальные слова и взгляды в сторону Рукии, Ренджи и капитана Кучики.

И с каких пор она стала так величать его? Спрашивала себя девушка, боясь лишний раз посмотреть на удрученного аристократа, безмолвно и безропотно, как всегда, принимавшего их очередное расставание. «Нет… Так нельзя… Только не сегодня… – Ворох протестующих мыслей закружился в ее голове. – Не после того, как он спас мою жизнь…» И под последним словом Куросаки вовсе не имела в виду себя саму. Гриммджоу был ее жизнью, проявляясь во всем: в преодолевавшем смерть взгляде, в разгоняющем сны тепле, в восстанавливающей реяцу силе, в оживляющем жаждущие губы поцелуе, в спасающей от одиночества половинке сердца… И, если бы не Кучики, если бы не та его хваленая скорость, не его интуиция, не его любовь к ней… Девушка даже боялась подумать, что было бы дальше, случись все эти «если бы…» В голове и в душе до сих пор горечью отзывалось отчаяние, которое пришло к ней с минутной мыслью об утрате любимого арранкара и преданного синигами. Но тут Ичиго тяжко вздохнула: глупые вопросы лишь мешали укоренению прозаической правды ее нынешнего бытия: Гриммджоу – ее жизнь и без него ее бы просто не стало…

- Бьякуя?.. – Просто на входе в сенкаймон рыжеволосое солнце решило озарить еще раз капитана своим сиянием. Серые глаза, тайно ожидавшие этого, вмиг перехватили золотистый взгляд, молниеносно оказавшись прямо перед лицом Куросаки. – Я… – Мягкие губы приоткрылись для последующей фразы, и Кучики с удовольствием ощутил их, может, и надуманный, но такой отчетливый клубничный аромат…

- Поберегись!!! – Предупреждающий голос Урахары перебил столь волнующий для обоих момент, но он был вызван необходимостью: во врата сенкаймона на полной скорости влетела Йоруичи, за ней – Джагерджак, и оба, так и не останавливаясь, двумя пулями понеслись сквозь Разделитель миров, точно за ними с самих окраин Руконгая несся невидимый Катотсу.

Орихиме, вскинув брови от удивления, поспешила за парочкой молний следом – наверняка, кому-нибудь из путников скоро понадобится ее помощь, и в этом плане мирно идущие далеко впереди Исида-кун и Садо-кун рисковали больше. Кисуке, не так беспокоившийся за пару непримиримых кошачьих, как за свой магазин, в котором эти двое могли устроить полный хаос, тоже рванул вперед. Впрочем, не пройдя и несколько десятков метров он решил задержаться еще на чуток в тоннеле: все-таки он должен был доставить в Каракуру всех без исключения ребятишек и даже одного вредного львенка.

К слову, Кон, болтавшийся за пазухой у владельца магазинчика, хотел задержаться тоже, но по иной причине: какие дела могли быть у «сестренки» с этим стрёмным капитаном, который чуть голову ему не оторвал по дороге от лаборатории до Сокьоку?.. Мало им неуравновешенного голубоглазого, так теперь еще и этот?! У Ичиго явно был дурной вкус, думал Кон, и громко протестовал против возвращения домой без своей хозяйки!

Допустим, истинное решение Урахары задержаться было вызвано схожими скрытыми мотивами, но он не мог действовать столь открыто и громко: вынув пилюлю с душой из львенка, сероглазый завернулся в скрывающий реяцу плащ и притаился за фальшивой ширмой не без помощи скрывающей его тишины.

- ...Да понял я, понял… – В этот же момент, с противоположной стороны от сенкаймона, раздалось удалявшееся с каждой секундой ойканье Абарая под гулкие шлепки затрещин младшей Кучики.

На холме под спустившимися розовыми сумерками все стихло. Но это место отнюдь не пустовало. На верху оставались две темные фигуры. Он и она. Безмолвные и недвижимые. Стоявшие всего в метре друг от друга, но разделенные каким-то невидимым барьером, посильнее Разделителя миров, пролегшего меж их домами.

- Бьякуя… – Не поднимая головы, наконец, прошептала Ичиго

- Да?.. – Бархатистый голос коснулся рыжей макушки.

- Спасибо тебе… за… – Она запнулась: впервые было сложно выговорить столь любимое имя, которое убивало кого-то, а не лечило, как ее. Ее язык онемел и она замолчала.

- Не стоит, – капитан был счастлив, что девушка так и не договорила. – Я сделал то, что должен был сделать…

Прошла целая минута, долгая мучительная минута, в которой Куросаки удерживала буквы на клубничных устах, а Кучики не мог позволить себе прикоснуться к ним, точно боялся, что эти буквы вопьются в него кошачьими клыками. Он тяжело выдохнул: даже находясь за сотни миль, в ином мире, в иной реальности, в ином времени, образ хищного Пантеры возникал меж ними, будто навеки впечатанный уже в ее душу.

- Тогда, до свидания… – Неловко протянула она ему руку, вспоминая мужские привычки.

Изящные пальцы аристократа поймали несколько дрожащую ладонь в свой плен, и притянули к груди, за которой учащенно билось его лишившееся льда сердце. Ичиго сделала шаг и, исполняя желание, прикоснулась к горячей ткани хаори: да, ледяной капитан и впрямь теперь был соткан из тепла и нежности, и она прекрасно знала, что за солнце согрело его.

Куросаки усмехнулась и подняла взгляд на застывшего капитана, обжигая его еще большим жаром, которому невозможно было противостоять: он слепил глаза, преграждал доступ кислорода, расплавлял мозг и жег губы. Кучики, поддаваясь самому одурманивающему для него на свете аромату поспевшей ягоды, сгорая дотла в лучисто-золотых глазах, зарываясь пальцами в пламя рыжих мягких прядей на затылке, отключил сознание и, бредя на поводу лишь у оголенного, как провод, желания, поцеловал самое настоящее для него солнце…

- Ты теплый. – Прошептала она ему на выдохе, не отвечая на поцелуй, но и не отторгая от себя столь нежное, опасливое и даже несколько стыдливое прикосновение губ капитана. – Но я всегда это знала, Бьякуя…

В этом «всегда» она попыталась выразить всю свою долгую любовь, испытываемую ею к капитану с их едва ли не первой встречи. Но вместе с этим ее «всегда» означало, что вовсе не репутация хладнокровного и бессердечного Кучики заставила Ичиго сделать свой выбор в пользу другого, горячего, страстного, эмоционального Джагерджака. Просто так уж случилось, что сдержанный аристократ был в состоянии существовать без нее, тогда как ни она сама, ни, тем более, Гриммджоу просто не могли, не хотели, не умели жить друг без друга.

Кучики виновато, но все-таки улыбнулся. Прижавшийся в обрушившейся на него неге к рыжей челке, он с наслаждением окунулся в золото дорогих очей на прощание. Увидятся ли они вновь, пока у временной синигами еще будут оставаться силы, он не ведал, но точно знал, что навсегда выгравирует в своей памяти этот удивительно гордый, но в то же время невыносимо ласковый взгляд.

- Прощай, Куросаки Ичиго, – прошептал капитан и легонько прижался губами к ее макушке.

«До свидания…» – Повторила она уже раз сто в уме последнюю сказанную Бьякуе фразу, войдя в захлопнувшийся за ней сенкаймон.

- Я знаю, что ты здесь, Урахара, – девушка недовольно поморщилась, приглядевшись к знакомой маскирующей пространство ширме.

- Я ничего не видел… – Лукавое лицо шляпника появилось из-за свернувшегося края не то покрывала, не то картона. Надутые губы и хмурые брови Куросаки вынудили его признаться: – Ну, хорошо, если и видел, то никому ничего не скажу, – кивнул он, не юля и зная, что Ичиго может быть уверенной в этом: в отличие от своей кошки, Кисуке, действительно, умел хранить тайны, даже от нее…