Пятьдесят оттенков хаки (СИ)

– И мы тоже!.. Думайте! – потребовал Зубов.

Чуть поразмыслив, Носов внес предложение отправить насекомых в город на лабораторный анализ. Полковник облегченно вздохнул и поддержал инициативу капитана.

– А кто будет брать пробы? – робко поинтересовался тот.

– Я не понял, может, ты мне это предлагаешь сделать?! – выразительно посмотрел на начальника химслужбы командир.

Подчиненный с полувзгляда все понял и спешно удалился. Зубов перевел взгляд на начальника штаба и приказал: «Отдайте распоряжение, чтобы были приняты меры предосторожности! Всем надеть средства индивидуальной защиты! Оцепить зараженный участок! Докладывать обстановку каждые полчаса! Все свободны!»

Через несколько минут в части было объявлено казарменное положение. Весь личный состав надел противогазы. В напряженном ожидании командир провел ночь на рабочем месте, без сна и отдыха. Стоило ему забыться, как перед глазами всплывала хитрая физиономия Чернова. Со зловещей улыбкой он грозил полковнику пальцем и многозначительно тянулся к телефону. На смену особисту появлялся некий московский генерал. Он гневно стучал кулаком по столу и пугал трибуналом. Полковник начинал оправдываться и в тревоге просыпался. Смахнув холодный пот, он хватал телефонную трубку и уточнял, есть ли новости. Дежурный по части монотонно докладывал, что результатов пока нет.

Рано утром весь комсостав части прибыл в кабинет Зубова в противогазах. Он и сам, было, натянул свой, но махнул рукой и нервно отшвырнул «хобот» в сторону. Ожидая возвращения начальника химической службы, сидели в напряженной тишине. Командир молчал, время от времени поглядывая на часы. Постепенно вид пропотевших в средствах защиты подчиненных стал наводить на него уныние. Наконец, дверь распахнулась. Стремительно вбежал торжествующий Носов и, ни с кем не здороваясь, прямо с порога радостно доложил:

– Это – обыкновенные комары, товарищ полковник!

– Комары? – удивился Зубов. – А каким ветром их надуло зимой?

– В лаборатории тоже не могут объяснить, почему их вегетационный период проходит так рано и, главное, – в таком странном месте. Но угрозы для личного состава они не представляют.

Офицеры облегченно вздохнули и разом стащили противогазы. «Все свободны. По рабочим местам», – распорядился командир.

Вскоре весна окончательно вступила в свои права, и тайгу населили целые полчища комаров. «Зря тогда эту нечисть не истребили», – сочувствовал опухшему от их укусов Носову командир.

В водовороте многочисленных дел Байчадзе нередко забывал об отдыхе. Только работа с документами отнимала не один час, не говоря уже об инспектировании объектов и многочисленных совещаниях, которые сменялись приемами по личным вопросам и разборами чрезвычайных ситуаций.

…Часы в кабинете Байчадзе показывали 7.50. Адъютант начальника полигона Алексей Рогов взял стакан с остро оточенными карандашами, увесистую стопку бумаги, бесшумно отворил дверь в генеральский кабинет и тихо шагнул внутрь. Байчадзе работал с документами, не поднимая глаз. Капитан ловкими движениями бесшумно разложил на длинном столе карандаши, бумагу, поправил стулья и шторы, закрыл окно и неслышно удалился.

В приемной было многолюдно. Командиры частей приглаживали волосы, здоровались друг с другом за руку, протягивали адъютанту папки, акцентируя внимание на самых важных документах, и шепотом переговаривались, незаметно поглядывая на циферблат настенных часов. Царила обычная предсовещательная суета.

– Как твои отстрелялись? – поинтересовался Зубов у Надеждина.

– Без происшествий, – улыбнулся тот. – А что твой старт?

– Растет как на дрожжах. Надеюсь, совещание без разборок?

– Вроде, плановое – боевая подготовка, ход строительных работ…

За спиной Надеждина прозвучали слова: «По моим сведениям, грядет проверка тыловых подразделений…» Полковник не успел уточнить, в каких частях – стрелки часов показывали без минуты восемь, все организованно вошли в кабинет.

Рогов привел приемную в надлежащий вид и решил примерить одну из лежащих на вешалке папах, но не успел – зазвонил телефон. «Приемная генерала Байчадзе. Слушаю вас. Так точно, товарищ полковник. Сейчас соединить не могу, идет совещание. Как только закончится, непременно доложу». Положив трубку, капитан сделал в рабочем журнале пометку и прислушался к разговору за дверью.

– Я не случайно поднял этот вопрос, – говорил генерал. – Надеюсь, никто не забыл, что время следования на службу и обратно – является служебным. И наш с вами долг – обеспечить людям достойные условия их доставки, – командир выдержал паузу. – В отличие от основной массы народа мы с вами передвигаемся преимущественно на служебных автомобилях. А кто из вас знает, в каких условиях добираются офицеры? Кто хоть раз проехал до части мотовозом? – он посмотрел на подчиненных. Те, словно по команде, опустили глаза. – Ясно, – мрачно подытожил Байчадзе. – По моим сведениям, люди мерзнут и, как следствие, заболевают. Они выезжают затемно и вместо того, чтобы добраться в часть бодрыми, готовыми прямо с поезда приступить к исполнению служебных обязанностей, прибывают закоченевшими от холода. Потому не сразу начинают работать, а вынуждены сначала отогреваться. У многих отморожены пальцы рук и ног! И так изо дня в день, – он кашлянул и повысил голос. – Неужели для кого-то это новость? Напоминаю тем, кто забыл: за окном ноябрь. А у нас здесь, заметьте, не Сочи. Снег лежит по семь-восемь месяцев в году! – генерал изучал лица присутствующих. Все, кроме полковника Надеждина, отвели взгляд. Потому командир обратился именно к нему: – Требую в кратчайшие сроки навести в этом вопросе порядок! В противном случае приму самые суровые меры! Совещание закончено. Все свободны!

Офицеры, переговариваясь, вернулись в приемную. Рогов молча проводил их до дверей и принялся наводить порядок. Из своего кабинета вышел Байчадзе:

– Алексей, еще документы есть?

– Так точно, това…

– Неси, – Байчадзе исчез, но выглянул снова. – И чая. Покрепче.

Капитан достал из шкафа стакан в металлическом подстаканнике, протер его белоснежным полотенцем, положил на блюдце ложечку и два кусочка сахара, извлек из баночки ломтик лимона, бережно опустил его на дно стакана, и, взяв металлическую кружку, вышел в коридор. Вскоре он вернулся с кипятком и положил в него щепотку заварки. Немного подумав, добавил еще чуть-чуть.

Пока чай настаивался, Алексей долго не мог сосредоточиться и что-то упорно искал на столе. Наконец, вспомнил и выдвинул ящик, на дне которого лежала небольшая накрахмаленная до хруста салфетка. Вместе с ней выпало письмо с фотографией большеглазой девушки. По лицу адъютанта пробежала улыбка блаженства. Он оглянулся, не видит ли кто, и всмотрелся в портрет, но, боясь быть застигнутым врасплох, бережно спрятал конверт и фото под бумагами. Взяв в руки поднос, прислушался к звукам в кабинете начальника и осторожно вошел.

Командир стоял у распахнутого настежь окна, подкладывая в кормушку для птиц хлебные крошки. С ветки стоящей напротив березы моментально сорвалась упитанная синица. Байчадзе сделал несколько шагов вглубь комнаты, чтобы ненароком не спугнуть пернатую гостью.

Рогов поежился от холода, осторожно отодвинул в сторону папку с документами, поставил стакан на салфетку и бесшумно направился к выходу. Генерал втянул воздух и оглянулся.

– Снова балуешь меня, Алексей! – укорил он. – Лимон-то откуда?

– Товарищ угостил, – улыбнулся тот. – Не помешает. Витамины.

– Себя не обдели, – по-отечески напомнил генерал. – Как мед?

– Спасибо. Ребятам очень понравился.

– Молодец, что умеешь делиться. А то у нас был тут как-то один хитроумный партизан, охочий до чужих запасов.

Рогов остановился и заранее улыбнулся.

– Пока товарищи спали, подворовывал из заоконных сеток снедь.

– Вычислили?

– И проучили, – усмехнулся командир. – Чтобы было неповадно.

– Так и надо, – не удержался от комментария капитан.