Гадюки в сиропе, или Научи меня любить (СИ)

Ведь и в Паркера она была влюблена, но никогда ничего похожего не испытывала. Может, потому, что та любовь была надуманной? Не любовью даже, а стремлением попасть в поле зрения симпатичного парня, которого половина школы обожает, а вторая ненавидит? Популярность вообще мощный афродизиак. К людям популярным часто тянет лишь потому, что хочется погреться в лучах их славы, отхватить немного себе. Избавиться от комплекса вечной мыши, показать себя во всей красе. Быть может, потому Люси понравился Паркер? Она хотела походить на него, но в тот момент вряд ли решилась бы на шокирующие поступки. Провокационные даже. Она хотела так же прогуливать уроки, говорить всем открыто то, что она думает, носить то, что ей нравится, даже если выбор падет на вещи кислотных оттенков немыслимых фасонов. Ей просто хотелось бунта. Бунта против режима Кристины, а Эшли своим внешним видом наглядно иллюстрировал пример человека, которому наплевать на мнение окружающих. Его вкус многими ставился под сомнение, но самому Эшли нравилось. Остальные могли оставить свое мнение при себе.

Дитрих тоже принадлежал к породе бунтарей. Еще более открытых антагонистов, нежели Паркер. Тот умел приспосабливаться при случае, избегая острых углов, а Дитрих, отличавшийся вспыльчивым характером, шел напролом. Слово "компромисс" было когда-то услышано, но благополучно позабыто. Он не желал идти на уступки, если видел ущемление своих прав. Просто не умел этого делать. Патологическая жажда справедливости, обостренное чувство собственного достоинства. Никому и никогда не позволять вытирать о себя ноги.

Люси это немного настораживало, но в то же время девушка ясно осознавала: именно некая властность притягивает её к Ланцу. Она привыкла жить под каблуком матери. Казалось, что и в ситуации с Дитрихом все повторится в точности. Осознав свои возможности, он тут же начнет её "строить", но ничего подобного не происходило. Ланц не пытался давить на Люси, не навязывал ей свое мнение. Наоборот, стремился подтолкнуть её к мнению, что каждый человек вправе самостоятельно распоряжаться своей судьбой. И она - не исключение. Она не должна складывать руки, ожидая приказов со стороны. Нужно жить своим умом, не в подчинении у кого-то.

Это не могло не радовать.

Люси чувствовала себя оранжерейной розой, которую пересадили в грунт, и теперь она должна приживаться. Цепляться корнями за почву, всеми силами бороться за жизнь, не позволяя малейшим порывам ветра сломить себя. Должна доказать родителям, что они были неправы, и все у их дочери впереди. Она не перечеркнула собственную судьбу, сделав этот выбор. Нет. Разве она одна такая? Опять же нет. Может, официальная статистика об этом умалчивает, но есть и те, кто не просто уходит жить к бой-френду, а еще и замуж выходят в юности. И делают они это по собственному желанию, а не потому, что им указали на дверь "любящие" родственники.

- Люси, открой глаза, - шепнул Ланц.

Девушка послушно взмахнула ресницами. Его лицо было совсем рядом. Глаза в глаза...

Ладонь скользнула чуть выше, сминая ткань тонкой хлопковой рубашки, собирая её некрасивыми складками на талии. Впрочем, этот факт в данную минуту Ланца не волновал.

Он коснулся её губ своими губами. Нежно, заботливо. В тот момент время будто остановилось. Или же просто замедлило свой ход.

Люси провела тыльной стороной ладони по его щеке, чуть-чуть, почти невесомо. Она прижималась к Дитриху, одной рукой обнимала за шею. Дыхания не хватало, казалось воздуха совсем не осталось... Она всегда чувствовала нечто подобное, когда он находился рядом. Некая неловкость, смешанная с ощущением счастья. Охарактеризовать это можно было одним словом - любовь.

Вновь щелкнула застежка заколки. Люси нравилось, когда Дитрих ходил с распущенными волосами. Вот и сейчас она не упустила возможности растрепать его прическу, зарываясь пальцами в волосы. Его дыхание на губах, его прикосновения, его поцелуи... Люси казалось, что она спит и видит самый прекрасный сон в своей жизни.

Он скользнул губами по уголку её губ, по подбородку. Невесомое прикосновение губ к шее заставило Люси на время отвлечься, выпасть из мира грез в мир реальный.

- Что ты делаешь?

- Тебе не нравится?

- Нравится, но твои родители...

- Они тоже были молодыми. Они поймут.

- Ты без комплексов. И без тормозов.

- Но тебе же это нравится.

- О, да, - засмеялась девушка, притягивая Дитриха к себе и целуя.

На этот раз инициатива целиком и полностью принадлежала ей...

Дитрих задумчиво покусывал губы, понимая, что воспоминания в очередной раз пришли не вовремя. Впрочем, они никогда не интересовались его мнением. Приходили тогда, когда считали нужным.

Разумеется, Люси рядом с ним не было. И он вновь почувствовал себя одиноким и потерянным, в душе четко обозначилось одно чувство. Неприятное и мерзкое. Пустота.

Его верная спутница, практически по пятам ходившая, ни на секунду не оставлявшая в покое.

От глаз Аманды не укрылись перемены в настроении собеседника. Она их почувствовала сразу же. Приняла, поняла, но тут же оказалась в тупике. Дитрих сейчас был чернее тучи. И продолжение разговора с ним вряд ли прошло бы в радостном ключе. Он и так не особо доброжелателен был, а когда погружался в воспоминания, так вообще - тушите свет.

- Я не сразу узнал тебя, - поделился Дитрих своими размышлениями.

Старался переключиться на нечто нейтральное. Грант с удовольствием эту инициативу поддержала. У нее не было желания разговаривать на повышенных тонах. Тем более с этим человеком.

- Я настолько изменилась?

- Я привык, что ты всегда в черном.

- Иногда и мне хочется снимать траур.

- Просто так или на то есть причины?

- Я не всегда была такой.

- Неужели?

- Да. Когда я играла в любительском театре, я одевалась намного ярче. Потом...

Аманда замолчала. Она не любила об этом говорить. Да и сложно было поделиться с посторонним человеком своими проблемами. Он ведь ей никто. Ему неинтересна её жизнь.

- Потом, - поторопил девушку Дитрих.

- Потом произошло то, что заставило меня изменить взгляды на жизнь.

- Постыдная тайна? - хмыкнул он.

Девушка пожала плечами, давая понять, что все подозрения могут оставаться на совести Дитриха. Она же не станет вносить ясность.

- Не сказала бы.

- Почему тогда не расскажешь?

- Это касается только меня.

- Конкуренция? - предположил Ланц.

- В каком-то смысле.

- Знакомо.

- Неужели?

- Это ирония или попытка задеть?

- Расценить можно по-разному. У тебя есть выбор, как минимум, из двух вариантов.

- У тебя отвратительный характер. Ни капли женственности и кокетства.

- Я знаю.

- Какие же роли ты могла играть с таким характером? Я не представляю тебя в роли влюбленных девушек, вроде Джульетты. Скорее, тебе подошли бы мужские роли.

- Есть две точки зрения. Когда кажется, что стакан наполовину пуст. И когда кажется, что он наполовину полон. Кто скажет, какая из них правильная?

Аманда впервые за время их разговора позволила себе повернуться к собеседнику, а не рассматривать носки своей обуви. Дитрих казался задумчивым. Его последнее высказывание поставило в тупик. В Аманде жили две противоречивые личности. Одна из них - нежная девушка, не имеющая пороков и грязных пятен на репутации, говорящая возвышенными словами, другая - грубая, наглая, дерзкая. А в каких-то моментах - мерзкая, отталкивающая. Как эти две личности могут уживаться, он пока так и не понял. Это открытие было неожиданным.

- Обе? - предположил Ланц.

- Правильно, - ответила Аманда. - Именно так. Потому и не стоит судить о людях по первому впечатлению. Все равно - вероятность ошибиться слишком высока.

- Тем самым ты хочешь довести до моего сведения знания о том, что способна сыграть любую роль?

- И снова десять из десяти, - отозвалась девушка.

- Понятно, - подвел итог Дитрих. - Но я все равно останусь при своем мнении. Предпочитаю не верить людям на слова. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, не так ли?