Просто Наташа, или Любовь в коммерческой палатке

— А что, если я влюбился, мама?

Мария Федотовна подошла ближе, присела на валик кресла.

— Интересно послушать, в кого же? Ну давай выкладывай, надеюсь, это не какая-нибудь неграмотная торговка?

— Она простая деревенская девушка, — с притворной скромностью сказал Сергей, — торговать не умеет, но я учу ее потихоньку.

— Твоя новая напарница, что ли? А Лариса? У нее уже есть мнение по этому вопросу?

— Спроси у Ларисы. Да нет, мама, это я пошутил.

— Странные у тебя шутки, — покачала головой Мария Федотовна. — Я прошу тебя, Сережа, всерьез подумай об аспирантуре.

— Я уже подумал и решил, что лучше темы для грядущей диссертации, чем «Дело Горбачева — Ельцина живет и побеждает» или «Торжество демократии в России», не придумаешь. Представляешь, как будут завидовать Поповы да Яковлевы? У них же диссертации — о торжестве советской власти!

— Ты утомил меня больше, чем целый день в редакции, — вздохнула она. — Иди ужинать и, пожалуйста, не расстраивай папу, он неважно себя чувствует.

После ужина Сергей вернулся в свою комнату, сел в кресло и снова стал думать о Наташе. Так что же является причиной этих нескончаемых мыслей? Жалость? Девчонка-то, действительно, как прекрасный цветок на тротуаре. Ее нужно защитить, помочь, иначе — изомнут, затопчут. Нельзя этого допустить, он нужен ей, он должен быть рядом. Наверное, все дело именно в этом. Хотя кто его знает…

Сергей взглянул на часы: восемь вечера. Что она делает, одна в общежитии? Читает «Анжелику»? Он принес ей несколько книг. Или пришли пьяные поэты и забавляют ее дурацкими стихами? А может, скучает? Вспоминает о своем цветущем поселке? Она так много рассказывала ему о своем Гирее в последние дни, когда они вместе сидели в палатке. А что он делает здесь, дома? Восемь вечера, еще ведь не поздно навестить ее! Черт, какой же предлог придумать?

Или заявиться без предлога? В первый раз, что ли? Да нет, выгонит, подумает что-то плохое, обидится. Нет-нет, нужен предлог. Можно отнести ей учебник английского. Она ведь в институт собирается поступать, вот пусть учит, пока есть свободное время.

Сергей надел свитер, куртку, сказал матери, что пойдет прогуляться. Он обувал кроссовки в прихожей, когда в дверь позвонили. Сергей открыл — перед ним стояла невысокая блондинка в распахнутой дубленке. Черная эластичная, очень короткая юбка обтягивала полные бедра и почти не скрывала аппетитные, стройные ноги в черных ботфортах. У нее было симпатичное лицо, волосы стрижены коротко, лишь нос, пожалуй, был длинноват.

— Лариса… — удивился Сергей. — Что-нибудь случилось?

— Да вот, — растягивая слова, сказала гостья, — решила узнать, почему ты не звонишь мне целую неделю уже.

— Это бывает, я то звоню, то не звоню, все зависит от настроения и свободного времени. В последние дни жутко много работы, поэтому и не звоню.

В прихожую вышла Мария Федотовна, поздоровалась с Ларисой, но не ушла в комнату, а с интересом наблюдала за разговором молодых людей.

— Так уж занят, что и позвонить не можешь? А сейчас куда собрался?

— Нужно приятелю занести учебник английского языка, он в институт собирается поступать.

— Издеваешься? Все твои приятели давно уже получили высшее образование.

— А этот немного задержался в своем развитии и теперь бурно прогрессирует. Нужно помочь.

Мария Федотовна не могла сдержать улыбку, слушая сына.

— Ну так завтра отнесешь или послезавтра. — Лариса не могла понять, шутит он или говорит всерьез. — За один вечер он все равно не выучит английский. Да ты что, Сережа, правда, что ли, собираешься убежать? Ты хоть соображаешь, что делаешь? Давай посидим, поговорим, музыку послушаем.

— Рад бы, да не могу, не могу, извини, Лариса. — Сергей торопливо завязывал шнурки. — У него строго рассчитанная программа, если сегодня не начнет, к экзаменам не успеет выучить. Ну, пока, рад был тебя видеть. — Рывком распахнул дверь и, не дожидаясь лифта, помчался вниз по лестнице.

— Мария Федотовна, что с ним? — обиженно надулась Лариса. — Я просто не узнаю Сергея.

— А ты как думаешь?

— Что думать, Мария Федотовна? Разве поймешь, когда он всерьез говорит, а когда дурачится? Но сегодня он вел себя, извините, просто неприлично. Я пришла, а он даже поговорить со мной не захотел, убежал. Раньше он никогда так не поступал. И всю неделю не звонил…

— Лариса, дорогая. Ты бы меньше обижалась, а больше действовала, если, конечно, хочешь быть вместе с Сергеем. Кстати, я этого хочу. Но навязывать ему свое мнение не собираюсь. Это приведет к прямо противоположному результату.

— Он что, увлекся другой женщиной? — нахмурилась Лариса. — Спасибо, Мария Федотовна, я постараюсь разобраться в этом вопросе. Передайте ему, я очень огорчена. Всего доброго!

В просветах между тучами сверкали яркие весенние звезды. Наташа и Сергей неторопливо шли по аллее сквера, расположенного неподалеку от общежития Литературного института.

— Так зачем ты пришел? — допытывалась Наташа.

— Учебник тебе принес, английского языка, чтобы ты в свободное время готовилась потихоньку к экзаменам в институт.

— Я же тебе сказала, что в школе изучала немецкий! — засмеялась она. — Не нужен мне учебник английского.

— Почему бы тебе не выучить еще и английский? — усмехнулся Сергей — Два языка — лучше, чем один. К тому же английский считают международным языком.

— Из-за этого ты и приперся?

— Нет, — честно признался Сергей. — Просто захотелось вдруг тебя увидеть. Вот я и придумал причину. Как жизнь показала, не совсем удачную.

— А зачем ты хотел меня увидеть?

— Да я уже несколько вечеров только и делаю, что думаю: почему хочу тебя увидеть. И ничего не могу придумать. Просто хочу, и все. Может быть, я люблю тебя… не знаю.

— Ой, Господи! Что же такое ты говоришь? — испугалась Наташа.

— Что думаю, то и говорю, — нахмурился Сергей. Он не привык говорить то, что думает. Изобретательный в разговоре, помнящий множество цитат на все случаи жизни, он любил блеснуть остроумием, сказать красиво, элегантно и так, что никто не мог понять, что же у него на уме. Но сейчас не получалось, будто заклинило — ни одной подходящей мысли. — Ты, наверное, часто слышала признания в любви, это естественно.

— Нет. Ни разу. Ну, знаешь, меня куда-то приглашали, на что-то намекали, просто приставали, а про любовь не говорили. Наверное, потому, что я и слушать не хотела никого. — Прости, Наташа, это смешно и глупо вышло с учебником. Я всегда, если хотел встретиться с девушкой, мог просто прийти к ней и сказать: пойдем погуляем или что-то другое. А тут испугался, подумал, что ты прогонишь меня, если заявлюсь просто так. А я не хочу, чтобы ты меня прогоняла.

— Ну и пришел бы просто так… Мне тут скучно было, «Анжелику» я уже прочитала и «Марианну» тоже, можешь забрать эти книги. Принеси еще что-нибудь почитать, ладно?

— Ни за что! Пока не повторишь, что я могу приходить к тебе каждый вечер и ты не станешь прогонять меня или смотреть, как на врага народа.

— Не стану, — тихо повторила Наташа. — Но если ты думаешь, что это означает…

— Это означает только то, что ты сказала. Все остальное будет также означать твое желание. И — ничего больше! — воскликнул Сергей от радости. — Ну какой сегодня чудный вечер, правда, Наташка? Смотри, и погода стала улучшаться, скоро весна наступит!

— А Ленин какой хороший. — Наташа показывала на памятник вождю революции. — Первый раз вижу такой памятник.

— Здесь когда-то проходило знаменитое испытание электроплуга, во всех учебниках есть фотография, поэтому и памятник поставили. А чем он хороший?

— Ну, сидит себе, о чем-то думает, записывает свои мысли. Никому не мешает, никого никуда не призывает, сидит человек, своими мыслями занят. Что в этом плохого? А то сделают памятник: лицо злое, руку тянет — идите, бейте друг друга, приказывает. Разве это хорошо? А он ведь умный человек был, и такой памятник — самый правильный.