Просто Наташа, или Любовь в коммерческой палатке

— А ты не врешь?

— Разве такое возможно?

— Ну, я не знаю… все получилось так быстро, я и понять не успела, что происходит, почему я тебе позволяю… Я и сейчас не могу понять, почему…

— Но ты же говорила, что тебе хорошо со мной, Наташа!

— Да, хорошо…

— Тогда почему ты боишься? Почему стесняешься? Ты — красивая женщина, а это ведь — основа всей мировой культуры. Ты — наслаждение, доступное лишь избранным, ты — напиток богов! Наташка, я безумно счастлив, правда-правда, и я хочу, чтобы это было всегда.

— Ты так говоришь… никто не говорил мне такого… Сережа, мне хорошо с тобой, да… Но, я боюсь, Сережа.

— Чего же ты боишься, моя Наташка?

— Что это быстро кончится. Ты такой красивый, такой умный, я по сравнению с тобой просто… просто…

— Красавица, — подсказал Сергей.

— Дура. — И посмотрела на него, как смотрит провинившаяся школьница на строгого учителя.

— Ничего подобного! — возразил Сергей. — Не мечтай, я все равно не поверю, что ты дура. Посмотри на мой профиль, — повернулся он к ней боком. — Разве он не внушает доверия?

— Внушает, — неуверенно сказала Наташа.

— Так вот, — важно заявил Сергей. — Этот профиль говорит: ты не просто красивая женщина, ты еще и умница, каких в Москве поискать надо.

— Ты опять нахальничаешь! — рассердилась Наташа. Она тоже села на постели и принялась колотить кулачками по его груди. — Вот тебе за это, вот!

Сергей нырнул под ее руки, обнял Наташу за талию, прижался щекой к ее животу.

— Я ничего больше не хочу, — прошептал он. — Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Остановись, остановись, ничего больше не нужно…

Наташа уже не колотила его, а ласково перебирала пальцами волнистые каштановые волосы.

— Ох, Сережа, ты, наверное, обманываешь меня, ну признайся…

— Ни за что! Потому что больше не в чем признаваться. Ты знаешь обо мне все. И это — правда. Я люблю тебя, Наташка.

— И все равно мне страшно. Мы почти не знаем друг друга, все очень быстро получилось, и мне… так хорошо с тобой, Сережа, так хорошо, я… я тоже люблю тебя. Ничего не могу поделать с собой, я твоя — вот и все… Ты не обманешь меня, Сережа?

— Ни за что! — по привычке успокоил Сергей, но увидел в ее глазах слезы, нежно прикоснулся ладонями к ее щекам, поцеловал приоткрытые теплые губы. — Нет, Наташа. — Он стал совсем серьезен. — Мы теперь всегда будем вместе, будем рядом. Знаешь, я даже не хочу возвращаться домой. Мы будем вместе работать, а потом вместе возвращаться сюда. Теперь и час, и полчаса я не могу прожить без тебя.

— А как же твои родители? Что они скажут?

— Не знаю, да и знать не хочу. Я позвоню им, скажу, чтобы не ждали, не беспокоились, вот и все. Хочешь, мы поженимся? Ты будешь моей законной женой, а потом придумаем, где жить.

— Нет, так не делается. Нужно мне с твоими родителями познакомиться, а тебе — с моей мамой, потом уж думать о женитьбе.

— Наташка, я сделаю все, как ты скажешь.

— Давай подождем немного?

— Давай! Но сейчас я уже не могу ждать. — Он бережно положил ее на постель. — Я тебя хочу зацеловать до смерти! Признавайся, а ты хочешь этого?

— Хочу…

Их губы слились в долгом, страстном поцелуе, а потом Сергей стал целовать ее шею, грудь. Его голова опускалась все ниже и ниже… Наташа застонала и прикрыла глаза. В эту ночь ее представления об интимной жизни совсем изменились. То, что казалось грязным, постыдным, невозможным для порядочной женщины, вдруг стало естественным, приятным, радостным. Сергей убедил ее, что, если мужчина и женщина любят друг друга, они могут делать в постели абсолютно все — если это доставляет удовольствие обоим.

Холодный, резкий ветер подсушил московские улицы. Когда выглядывало солнце из-за туч, его лучи казались вполне весенними, теплыми. Только не часто оно радовало москвичей.

Однако Наташа и Сергей не замечали пасмурного неба и холодного ветра. Горячие, любящие глаза друг друга согревали их и светили им.

Улучив момент, когда у витрин палатки не стояли покупатели, Сергей наклонился и поцеловал Наташину коленку.

— Не безобразничай! — погрозила она пальцем. — Что же о нас люди подумают?

— Наверное, подумают… что я поцеловал твою коленку.

— Да уж не сомневайся! — фыркнула Наташа. — А еще — что мы ведем себя нехорошо.

— Ты или я? — уточнил Сергей.

— Оба. Ты — потому что пристаешь ко мне, а я — потому что позволяю тебе.

— Это разве нехорошо? Это просто ужасно для тех, кто увидит и подумает. Им же тоже захочется поцеловать твою коленку. А это недосягаемое желание. Представляешь, как возмутятся?

— И не подумаю представлять. — Наклонилась и чмокнула Сергея в губы. — Что бы я делала без тебя в этой палатке?

— А я делал. Сидел тут в гордом одиночестве и с тоской думал: так и жизнь пройдет, как прошли Азорские острова. Помнишь Маяковского? Это он сказал. А теперь я и представить не могу более приятного занятия, чем коммерческая торговля. Когда рядом сидит Наташка моя. Да я бы чем угодно стал заниматься с радостью, только бы ты была рядом. — Он наклонился и снова поцеловал ее коленку.

— Так хорошо… — прикрыла глаза Наташа. — Ну почему мне так хорошо с тобой, Сережка?

— Потому, что я умный, обаятельный, в торговле работаю, — стал перечислять, загибая пальцы, Сергей.

— Ох, ох, какой задавака! Да я тебя совсем не знаю. Ты кто такой будешь?

— Да я и сам забыл, — растерялся Сергей. — Но у меня же все записано. Давай посмотрим. — Он откинул волнистую прядь со лба, наклонил голову к Наташе. — Почитай, что там написано? Должно быть: Сергей Мезенцев, одуревший от счастья рядом с прекрасной девушкой Наташей. Ничего не изменилось?

Наташа наклонилась, пытаясь разглядеть несуществующую надпись на лбу, но поняла, что Сергей шутит, и засмеялась. Их губы оказались совсем рядом и уже не могли не соединиться.

— Ой! За нами уже наблюдают… — Наташа скосила глаза в сторону окошка и испуганно отстранилась. — Сережа, обслужи покупателя.

— Две пачки «Салема», бутылку «Чинзано» и бутылку «Распутина». — Невысокий мужчина лет пятидесяти не отрывал глаз от Наташи.

Сергей взял деньги, просунул в окошко бутылки и сигареты, отсчитал сдачу. Мужчина механическим движением сгреб деньги, сунул в карман, все так же неотрывно глядя на Наташу.

— Что-нибудь еще? — неожиданно резким, колючим голосом спросил Сергей.

— Нет-нет, спасибо. — Очнувшийся покупатель зашагал восвояси, облизывая пересохшие губы.

Сергей повернулся к Наташе.

— Ты видишь, что творится на улицах Москвы? Весна! Придется тебя, Наташка, замаскировать под старуху, а вечером я сам буду размаскировывать тебя и сам буду смотреть. Никому не дам.

— Сам виноват. — Наташа показала Сергею язык. — Если б не привязывался, никто бы и не смотрел.

— Да-да, рассказывай! Чувствую я — смотрели, смотрят и будут смотреть, никуда от этого не деться, такая ты у меня красивая. Придеться маскировать. Парик тебе купим, седенький, морщины я нарисую, найдем где-нибудь драное пальтишко с кошачьим воротником… Только так и можно спастись.

— Нет, я так не согласна. Лучше сделаем по-другому. Как только замечу, что кто-то смотрит, сразу буду говорить: чего вылупился, паразит окаянный, а? — Наташа изобразила свирепость на лице, но тут же не выдержала и рассмеялась.

— А лучше всего вообще не выходить из комнаты… Господи, когда же кончится рабочий день и мы вернемся в нашу комнатку?!

— Опять будешь приставать ко мне?

— Если не хочешь — не буду.

— Попробуй только!

— Что мне нельзя пробовать, моя загадочная женщина? Приставать к тебе?

— Вот именно!

— Тогда — непременно буду!

— Я что-то проголодалась. Сережа, ты купишь мне пирожок?

— Даже два. И кофе, и немецкие сардельки с кетчупом, и все, что захочешь. Сразу после работы мы пойдем на Старый Арбат, погуляем, подкрепимся, что-нибудь на ужин купим, а потом…

— А потом… Уже совсем скоро приедут инкассаторы, сдадим деньги, закроем лавочку и пойдем. Ох, я целый день сегодня смеюсь. Мне так хорошо с тобой, Сережа…