Игрушка для босса. Трилогия (СИ)

— Не знаю, я побоялась войти, тебя ждала. Антон, мне, конечно, неудобно просить, но ты не мог бы сегодня с нами остаться? — произносит шепотом, чтобы не разбудить девочку, смотря на меня с надеждой в глазах. — Я никогда одна не сидела с маленьким ребенком, боюсь сделать что-то не так. Да еще это, — обводит рукой выпотрошенное пространство. — Неужто воры побывали? — и хоть Маргарита пытается держаться уверенно, скрыть свои истинные эмоции, но панические нотки все равно проскальзывают в голосе.

— Думаю, надо вызвать полицию, — произношу, задумчиво потирая подбородок.

А сам размышляю: стоит ли трогать вещи и вообще проходить, до приезда правоохранительных органов, ведь мы можем нечаянно уничтожить улики. А с другой стороны, если ничего не пропало, зачем связываться с ментами, они полночи будут выносить мозг, а у нас на руках ребенок.

— О нет, только не менты! — в подтверждение моих мыслей, отрицательно качает головой девушка. Я устала, как собака. Не до них. Да еще потом затаскают в участок, а у меня нет свободного времени. В принципе, в квартире нет ничего ценного. Но даже если воры что-то унесли, это не стоит моих нервов. Антон, ты останешься? — смущенно повторяет свой вопрос, а я-то думал, что уже ответил.

— Конечно, куда я денусь, — заглядываю в спальню, в поиске домашней зверушки Маргариты. — Может они белку стащили? — начинаю ерничать. — Я бы за это им даже приплатил, — подмигиваю девушке, пытаясь разрядить обстановку, но она, наоборот, напрягается.

— Точно, где Василиса? — вытаращив глаза, Маргарита обеспокоенно, громким полушепотом, начинает звать зверька. Вертится по сторонам, осматривая стратегические важные места дислокации белки. — Дверь на всякий случай прикрой, — командует она, — а то Лиска обожает потихонечку вышмыгнуть в коридор, когда есть возможность, — а я, захлопывая входную, параллельно размышляю, что соседскую квартиру тоже необходимо запереть.

Где-то на шкафу раздается специфическое негромкое шуршание, шаги и недовольное фырканье, а мы оба тут же поднимаем головы вверх. И хотя белка не показывается, Маргарита, успокоившись, выдыхает.

— Злится, — констатирует факт, улыбаясь кончиками губ. — Попозже вылезет, вредина, — обведя взглядом пространство, с горестным вздохом оценивает масштабы бедствия.

Видимо, у зверька есть чувство самосохранения, хмыкаю я про себя. Когда в дом пришли чужаки и стали его громить, она решила не лезть на рожон, а забившись в угол, затихла. Хотя не удивлюсь, если узнаю, что исподтишка эта рыжая бестия вредила хапугам. Подобные вещи в ее репертуаре. Интересно, ничей паспорт не порвала, тогда мы бы без труда установили личности мошенников. Поняв, что Маргарита, найдя своего питомца, поостыла, предлагаю:

— Слушай, а давай ребенка отнесем в ее кровать, а то проснется, — вижу, как задремавшая малявка в руках Маргариты начинает вертеться и хныкать. — Пока будет спать, ты посмотришь, что пропало, а я хотя бы мебель на место поставлю, — эти твари ухитрились не только шкафы вывернуть, но и матрас выкорчевать, диван по частям разобрать, разбить посуду. — Много стекла под ногами, надо убрать, — на мои доводы Маргарита положительно кивает головой, и мы перемещаемся в соседнюю квартиру.

Детскую найти не трудно, спальня вся в младенческой атрибутике: белые обои, на окнах мягкие бежевые шторы; деревянная кроватка с высокими бортами и гравировкой зверушек на задней панели; пеленальный комод с кучей тюбиков и баночек, кресло-качалка и море игрушек.

Подойдя к детской кроватки, блондиночка тихонько нагибается и аккуратно кладет девочку в постель. Но только голова ребенка касается подушки, как малышка, недовольно искривив ротик, но, не открыв при этом глаз, начинает громко рыдать.

Испуганная Маргарита тут же подхватывает малышню на руки и опять берется активно качать, а я прихожу в замешательство.

Неужто эта дамочка, так же, как дочь Грановских, не любит спать в своей кровати. Помнится, Настя не раз жаловалась, что моя крестница опочивает только на руках родителей, а ночью спит звездой между мамой и папой. Вот это будет финиш!

Смотрю, мелкая уже притихла и Маргарита снова пытается опустить ее на постельку, а я озадаченно слежу за этой картиной маслом в надежде, что мои предположения не оправдаются. Но нет, и это пугает, все повторяется точь-в-точь как в первый раз — малявка, каким-то макаром поняв, что больше не на руках, сразу начинает капризничать. Маргарита снова достает девочки из кровати и уже чуть ли не плача, трясет, расхаживая по комнате.

— Давай я, — понимая, что все ее усилия бесполезны и другого выхода нет, предлагаю. — Я ее подержу, а ты пока посмотри, все ли на месте, — в ответ та радостно кивает головой и аккуратненько передает мне ребенка. — Мебель не трогай, я сам все поставлю, — шепчу в спину быстро удаляющейся девушки.

Перевожу взгляд на тихо сопящую, кудрявую вредину и вздыхаю. И чего ей не спится? На часах, тоскливо тикающих на стене, половина первого. Если бы меня сейчас положили горизонтально, я бы тут же вырубился, усмехаюсь. Раньше меня часто мучила бессонница, и я мог полночи просидеть за работой. Зато сейчас так спать хочу, прямо с ног валюсь. От малышки необычно пахнет чем-то неповторимо детским, воздушно-молочным, солнечным и от этого в сон клонит еще сильнее.

Захожу в зал и устраиваюсь в большом, тканевом, мягком кресле. Удобно примостив голову, на секунду прикрываю глаза и, похоже, тут же уплываю в забвение.

И снится мне, что нахожусь я посреди леса на большой зеленной поляне. Солнечные лучи приятно касаются лица, яркие птицы ласкают слух своими ненавязчивыми звуками, деревья, шурша листвой, покачиваются на ветру. Хорошо и спокойно, как в раю!

Но внезапно из чащи вылетает огромный бешеный олень. Глаза налиты кровью, рога крупные, ветвистые, а из ноздрей пар идет. Грозно постукивая копытом и заметив жертву, срывается с места и на огромной скорости несется на меня.

Не успеваю среагировать или отойти, все происходит слишком быстро. Грозный зверь, сбив меня с ног, встает передо мной на дыбы. Со всего размаху бьет ногами, а потом берется бодать рогами.

По идеи, больно должно быть всему телу, но недомогание сосредоточено только в районе носа. Он жжет, щиплет, растягивает так, словно сейчас разойдется по швам.

— Ай, — морщась, приоткрываю веки, и тут же сталкиваюсь с карими хитрыми глазенками.

Не сразу понимаю, в чем дело, память спросонья не работает. Поэтому на автомате подхватываю малышню за талию, чтобы не скатилась на пол. А она, пошатываясь, но при этом, держась одной рукой за мое ухо и удачно наступив пяткой в пах, пытается впихнуть два мелких, но очень гибких пальце мне в левую ноздрю. Вот это номер!

Лицо у ребенка серьезное, сосредоточенное. Девочка, с видом знатока дела, силится отыскать в недрах моего шнобеля нечто важное и ценное. Наверное, спрятанный в пещере клад. Или, на худой конец, если сокровища так и не найдутся, то для успокоения души, хотя бы выкорчевать ничего не подозревающий, опочивающий мозг. И это чудное занятие ребенку безумно нравится.

Ощущения, так сказать, непередаваемые…Кажется, словно тебя разрывают надвое. Поэтому, во имя спасения витрины, делаю попытку отстраниться, увернуться, но мелкая, грозно ворча и обильно окропляя меня слюнями, тянет за ухо назад. Шустро переключившись на вторую ноздрю, повторяет маневр и довольно щерится четырьмя торчащими молочными зубами.

— Гын, — заявляет вредина, вытаращив на меня глаза. А я, похоже, в целях самосохранения начинаю понимать детский язык, на котором это обозначает «не дергайся». Но слушаться не собираюсь.

— Но-но, — взяв за запястье обе руки девчонки, вытаскиваю ее пальцы из своего носа. — Все вы женщины такие: подставь одну ноздрю, влезете во вторую, — улыбнулся кареглазке, а она, недовольно поджав губы и шмыгнув носом, начинает бойко выворачиваться из моих рук.

— Ладно-ладно, я все понял, — опускаю на пол расстроенную девицу, которая ловко топчет ногами моего ваньку-встаньку. — Не очень-то и хотелось, — а малышня, правым глазом подметив крадущегося из кухни в спальню, от страха ползущего на животе, кота. Срывается с места, бросаясь преследовать добычу.