Услышать тебя...

Когда нагнулся, разглядывая магнитофон, Владислав сообщил ему, что это последняя модель, «Филипс», он купил в Сан-Франциско, где был в командировке два месяца. Сказал он это таким тоном, будто съездить в Америку сущий пустяк. То же самое, что в Москву или Ленинград.

Владиславу тридцать пять лет. Он ученый, кандидат физико-математических наук. В будущем году защищает докторскую диссертацию. Живет в Новосибирске, в Ака­демгородке. У него интеллигентное лицо, короткая стрижка. Худощавый, подтянутый, в великолепно сши­том костюме.

Когда Сергей, возбужденный, пыльный с дороги, пе­реступил порог, он сразу все понял…

— Как хорошо, что ты приехал! — несколько смущен­но сказала Лена. — Мы с Владиславом завтра утром со­бирались к тебе. Верно ведь, Владислав?

— Даже залили горючую смесь в мотоцикл, — под­твердил Владислав.

Лена представила их, и они пожали друг другу руки. Рука у Владислава была крепкая, сухая. Ростом он не­много выше Сергея. Глаза пристальные, с легким прищу­ром, светло-карие.

— Когда я училась в институте, — сообщила Лена,— Владислав был в аспирантуре и вел у нас в лаборатории практические занятия, а теперь почти профессор! Впро­чем, в Новосибирске есть доктора наук еще моложе тебя, так что особенно не задирай перед нами нос!

Это она просто так сказала: Владислав и не задирал. Наклонив лобастую голову, он внимательно слушал. Как ни хотелось Сергею найти в нем какие-нибудь неприят­ные черточки, он их пока не обнаружил.

Лена быстро накрыла на стол. Владислав взглянул на Сергея, будто спрашивая его согласия, и достал из-под книжной секции — Сергей туда свой портфель ставил — бутылку коньяка. Ловко откупорил и налил в малень­кие пузатые рюмки. Делал он все это не спеша, солидно. И, в отличие от Сергея, не испытывал никакого смуще­ния.

В этой комнате никто не притворялся, и поэтому пу­стой разговор за столом скоро иссяк. Лена пила коньяк наравне с мужчинами и ничуть не пьянела. Когда кончи­лась одна бутылка, Владислав, невесело улыбнувшись, оттуда же достал вторую. Так молча и сосредоточенно пьют, наверное, на поминках. Сначала Владислав вы­пивал по полрюмки — сказывалась европейская шко­ла,— потом стал опрокидывать по целой. Закусывали су­хой колбасой, сыром, горьковатыми зелеными маслинами, которые Сергей не любил, однако, морщась, обсасывал, выплевывая косточки в ладонь.

Он все больше мрачнел. Говорить было не о чем. Он понимал, что нужно встать и уйти, но не мог. Нужно было что-то сказать, но что — он не знал... Внутри ка­кая-то сосущая пустота. Да и что говорить, когда и так все ясно? Лена и Владислав приехали вместе из Ново­сибирска и вместе уедут туда. Вдоль стены стоят уло­женные чемоданы, бумажные, перетянутые белыми ве­ревками мешки с книгами... А вот мебель вся на месте, Куда ее денут?.. Эта идиотская мысль засела в голове, и, чтобы от нее избавиться, Сергей подряд, одну за дру­гой выпил две рюмки. Не глядя ни на кого и не чокаясь, А когда поднял глаза, то заметил, что они перегляну­лись. .. Владислав взглянул на Лену понимающе и сожа-леючи, а Лена на него — печально и обреченно…

Предчувствие не обмануло Сергея. Правда, услышав от Николая, что Лена в городе, он сам себя попытался обмануть… Слишком было бы все просто, если бы сразу после развода с Лилей Сергей женился на Лене. Так сказать, пересел из разбитой на колдобинах семейной жизни телеги в роскошный современный автомобиль, ко­торый по идее должен везти его в розовую даль по ров­ной асфальтовой дороге… Очевидно, так в жизни не бы­вает... Слишком скорого счастья захотел! Из разгово­ра он понял, что Владислав ждал Лену много лет. И вот наконец дождался. Увозит в Новосибирск. Не с ним ли она разговаривала на междугородной по телефону? ..

Сергей не мог вот так встать и уйти и больше никогда не увидеть Лену. Когда он переступил порог ее квартиры и сразу все понял, много разноречивых чувств охватило его: и растерянность, и отчаяние, и обида на свою неза­видную судьбу, и гнев... И не поймешь, на кого: на себя, ка Лену или на этого ученого, который, в общем-то, был ни при чем.

— Я звонила тебе на работу, сказали, что...

Он не слушал ее. Да и слова были пустые, незначи­тельные. Он мучительно морщил лоб, не зная, как ему быть. Наверное, все, что он чувствовал, отражалось на его лице, потому что они оба старались не смотреть на него, а если и бросали короткий взгляд, то тут же отво­дили его.

— Значит, уезжаешь... — наконец разжал он будто заржавевшие челюсти. — То есть уезжаете... Совсем...

— Я уволилась. — взглянув на Владислава, ответила она, а он промолчал. Спокойно курил и смотрел на окно.

— Понятно, — не глядя на нее, выдавил из себя Сер­гей.

Повисла тяжелая тишина. На полу светился зеленый глазок магнитофона. Забыли выключить. Владислав по­ставил рюмку и зашуршал пустой смятой пачкой.

— Схожу за сигаретами,— после невыносимой паузы сказал он. Поднялся и вышел из комнаты.

Из полураскрытого чемодана, лежавшего на тахте, предательски выглядывал блок заграничных сигарет.

Когда в прихожей щелкнула дверь, Лена с невеселой усмешкой взглянула на Сергея. И в глазах — обречен­ность. Весьма несвойственное ей выражение...

— Не правда ли, тактичный мужчина?

 — Просто мужчина или муж?

Лена смотрела ему в глаза, как всегда, прямо и не мигая, и Сергей не выдержал, опустил голову.

— Я ни в чем перед тобой не виновата, Сережа. Ни в чем. Помнишь, я тебя предупреждала? Не надо, навер­ное, нам было начинать… Я хотела его забыть ради тебя. Очень хотела, но... Он хороший человек и любит меня… Причем гораздо больше, чем ты. А для женщины это, на­верное, главное.

— Больше, чем я... Откуда ты знаешь? 

 — Я чувствую, Сережа.

— Да, ты же кибернетик... И у тебя внутри вместо сердца счетчик Гейгера, который улавливает радиацию любви...

— В другое время я по достоинству оценила бы твой юмор, — без улыбки сказала она. — А сейчас у нас мало времени осталось на шутки.

— Ты мне никогда о нем не говорила, — после паузы сказал он.

— А зачем? Наверное, и ты мне многое не рассказал. Да и нужно ли это? Все друг другу рассказывать? Сна­чала такая откровенность расценивается как большое до­верие, а потом, как правило, оборачивается против того, кто рассказал.

— Я так ждал тебя, — сказал он.

— Поверь, мне очень тяжело... До встречи с ним мне казалось, что я тебя полюбила...

— Казалось... — с горечью повторил он. — Отврати­тельное слово!

— Мы, наверное, видимся в последний раз... Прошу тебя, будь мужчиной.

— Рвать на себе волосы и биться головой о стену я не стану, — криво усмехнулся Сергей.

— Я знаю, ты сильный человек.

— А он?

— Он собраннее тебя и...

— Умнее?

— Я не то хотела сказать, — досадливо поморщилась Лена. — Он будет гораздо лучше ко мне относиться.. И мне с ним будет легче, чем с тобой... Видишь ли, Се­режа, я тебе всегда была нужнее, чем ты мне. Ты гово­рил, что тебе хорошо со мной, легче дышится, чем дома, лучше работается, интереснее, чем с женой... Ты все вре­мя меня с кем-то и с чем-то сравнивал! Наверное, ты прав. Но мне не хотелось бы вечно быть удобной для тебя ... Ведь ты никогда не задумывался, а чем я дышу? Что мне в жизни надо? И так ли мне хорошо с тобой, как тебе со мной? Или это никогда у женщин не спра­шивают? Вот почему я не захотела за тебя замуж выхо­дить, дорогой Сережа! Ты требовал от меня всего, а мне не собирался отдать ничего, потому что ты все отдал своей жене, которую, видимо, по-настоящему любил, да, пожалуй, и сейчас еще любишь.

— А он тебе все отдал? — спросил Сергей и сам почувствовал, какой у него хриплый голос.

— Да, — просто ответила она. — Он глубже понимает меня. И думает не о том, как ему будет хорошо со мной, а как хорошо должно быть мне с ним... И он все сде­лает, чтобы это было так, хотя и очень увлечен, так же как и ты, своей работой…

 — Убедительно, — сказал он.

— Что? — не поняла она.

— Давай выпьем? — предложил он. — Вдвоем. Без него, твоего Владислава.,.