Земля несбывшихся надежд

— Просто мама уже никогда не станет прежней, после того как убила своим языком моего отца.

Последняя кассета была прослушана, но история осталась неоконченной. Из выдвижного ящика я достала телефонный номер Розетты.

— Я закончила прослушивать пленки, — сказала я в трубку.

Мы договорились о встрече. Я положила трубку и побрела наверх по изогнутой лестнице. Папина ох-какая-таинственная любовница была доступна для свидания предположительно в шесть часов. Теперь — какие подарки подойдут для такого свидания? Я пообещала этой даме финансовое вознаграждение в обмен на информацию, но это было, разумеется, до того, как выяснилось, что у меня фактически нет ни гроша. Однако не все было потеряно. В своей спальне я открыла сейф в стене и вынула из темного проема маленькую коробочку, инкрустированную морскими ракушками. Подарок с моря для ребенка.

Я открыла коробочку, внутри которой находилась чудная коллекция ювелирных изделий — все предметы, которые папа оставлял на маленьком столике за дверью моей комнаты за многие годы. Я высыпала драгоценное содержимое шкатулки на кровать жестом, довольно небрежным по отношению к предметам такой ослепительной красоты. Упав на покрывало, засияли белые камни. Бриллианты были папиными любимцами. Их бессмертное великолепие нравилось ему больше всего. Жемчуг выглядел слишком приниженно, а другие камни очень напоминали разноцветные стекляшки, но вот холодные, твердые алмазы имели для него особую привлекательность. Я распутала небольшое ожерелье из белого золота с бриллиантами, самый крупный камень имел огранку багет. Я помнила, что отец застраховал его на двадцать тысяч рингитов. Оно свешивалось с моих пальцев, переливаясь множеством сверкающих огней. Пришло время расстаться с ним. Я подняла его так, чтобы оно раскачивалось на уровне моих глаз.

— Как ты посмотришь на то, чтобы переехать жить в Бангзар и обвивать прекрасную шейку шлюхи? — мягко прошептала я.

Я небрежно уронила ожерелье на кровать, а все остальные драгоценности сложила в их домик с ракушками. Мне было слышно, как внизу Аму разговаривает сама с собой, замешивая тесто для нашего простого обеда из пресных лепешек чапатти и тертых бобов.

Найти дом Розетты было легко. Вокруг него росли такие же ели, как и те, что окружали Лару. По-видимому, мой папа-изменник питал к ним большую любовь. Когда я позвонила, черные ворота бесшумно открылись. Я заехала и припарковалась под навесом у крыльца рядом с довольно стареньким спортивным «мерседесом». Дверь открыла горничная китаянка. Мой взгляд скользил но дому, восхищаясь работой моего отца. Мраморный пол, изогнутые перила и огромные хрустальные люстры также были в доме его любовницы. Отцу положительно нравился вид золоченых дворцов. Розетта улыбнулась, изогнувшись, поднимаясь с большого дивана из черной кожи, который выглядел новым и современным. Явно не в папином вкусе. Она вышла навстречу с вытянутой вперед рукой.

— Как вы поживаете? — Голос ее был дружелюбным, а рука — мягкой и сухой.

— Прекрасно.

Эта женщина погубила мою мать. И только посмотрите на нее! Как она спокойна, приглашая в свое логово дочь того самого человека, которого уничтожила.

— Коньяк? — спросила она, уже двигаясь в сторону.

— Спасибо.

— Без льда, если я правильно помню. — Она смотрела на меня, приподняв бровь. Она больше не напоминала мамино безумное описание молодой девушки, машущей рукой. За эти годы Розетта приобрела опыт и уверенность.

Я кивнула.

— Итак, что бы ты хотела узнать?

— Все. Начните с самого начала, — сказала я; при этом я опустила руку в маленький бархатный мешочек и достала оттуда сияющее ожерелье. Я положила его на темно-зеленый мраморный стол. Никакое обрамление не смогло бы придать этому украшению такого очарования, как глянцевая темнота мраморной поверхности. Тоже, без сомнения, папин вкус. Я подняла глаза и увидела, как Розетта смотрит на блестящие камни: выражение ее глаз было трудно описать. Точно не жадность и не счастье, возможно, своего рода темное страстное желание. Как будто она смотрела в свое прошлое на что-то очень далекое и более недостижимое. Беглый взгляд на потерянную жизнь.

— Как вам, вероятно, известно, мой отец, стал банкротом. Не осталось ничего, кроме моих ювелирных украшений и дома, который мне завещала мать. Я думаю, вы согласитесь принять это маленькое ожерелье вместо чека, который я вам обещала.

Розетта вышла и вернулась, неся в руках напитки. Это был, однако, не ликер Тиа Мария со льдом. По цвету это напоминало чай. Она перехватила мой взгляд и засмеялась.

— Когда вы молоды, пить спиртное разрешается по всякому светскому поводу. В моем возрасте алкоголь допустим только в особых случаях.

— Похороны моего отца были таким особым случаем?

— Встреча с вами — такой случай.

— Тогда что же вы пьете? — спросила я, сраженная таким ответом.

— Специальную индонезийскую смесь из трав и кореньев. Она жутко горькая, но о ней известно, что она сохраняет молодость своим жертвам.

Ей было под пятьдесят, и все же, расслабленная в своем родном окружении, она выглядела никак не старше тридцати. Пластическая хирургия? Но у нее не было следов операции. Она следила за тем, как я ее изучаю, и рассмеялась. Тоненькие черточки появились вокруг глаз и рта.

— Юность — капризная подруга. Вы можете отдать ей все, и, тем не менее, она вас покинет. Настоящим другом является возраст. Он остается с вами, отдавая себя все больше и больше, до вашего последнего дня. В следующем году мне будет пятьдесят.

Все мои секреты находятся в маленькой деревне в Индонезии, где живет старик с высохшим лицом, как у черепа, владеющий самой замечательной магией, которая называется сузук. Он натачивает алмазно-золотые иголки до тех пор, пока они не становятся такими тонкими, что их едва можно заметить. Потом эти иголки он окунает в кровь молодости и вводит их под кожу своему клиенту. Находясь под кожей, они наделяют того, кто их носит, молодой внешностью и неописуемой красотой. Эту иллюзию я подкрепляю отвратительными тонизирующими напитками.

Проблема в том, что эти тончайшие, как волоски, иголки под вашей кожей обязательно должны быть вынуты, прежде чем вы умрете или, по крайней мере, прежде чем будете похоронены, иначе ваша душа, связанная с жизнью магией сузук, вечно будет скитаться по кладбищам и обочинам дорог. Понятное дело, что большинство наших поп-певиц и актрис в Малайзии сделали это. Посмотрите внимательно на их глянец, и вы заметите, что под ним находится обычное человеческое лицо. Как раз перед тем, как умереть, я выну все мои иголочки и сразу же постарею. Мрачно, не правда ли? — со смехом сказала она, глядя на мое удивленное лицо. — В любом случае, ты находишься здесь не для того, чтобы выслушивать, какие сложности моя смерть принесет моей душе. — Она вытянула перед собой свои руки, белые, с великолепным маникюром, показывая, что я должна сесть.

Я села в кожаное кресло. Оно было большим и очень удобным, но я поборола в себе побуждение развалиться в нем и расслабиться. Я хотела понаблюдать за этим пленительным существом, которое сумело вызвать во мне и жалость, и восхищение. Поэтому я села прямо. Это была женщина, которая даже в молодости удерживала в своих руках такую власть, которая могла соблазнить такого мужчину, как мой отец, и погубить мою маму.

— Хорошо, так с чего же мне начать?

— Начните сначала и завершите тем, что было в конце. Где вы познакомились с моим отцом? Что вы знаете о моей матери и обо мне в этой связи?

— Я познакомилась с твоим отцом, когда работала в агентстве «Эскорт Золотых Девушек». Он был с твоей мамой, и меня ей тоже представили, но я не думаю, чтобы она это запомнила. Я сидела за огромным столом с множеством других красивых женщин. В тот вечер я ужинала с другом твоего отца, но твой отец мгновенно попался на крючок. Он пожирал меня своими темными глазами. Я видела, как он смотрит на меня, и уже чувствовала у себя в сердце укусы его зубов. Твоя мама никогда этого не понимала: у нее не было ключа к разгадке сущности твоего отца. Она была молода, наивна, без тени хитрости и беременна. Когда она смотрела на его лицо, ее глаза светились счастьем. Она никогда не смогла бы поверить человеку, который скрывался у него внутри. Она была очаровательна и слишком чиста, чтобы Люк мог показать ей ту свою уродливую сторону, которую скрывал от всего мира. Во мне он видел белую, как рис, кожу, но, кроме того, приятие ее и признание. Я понимала его. Морально изуродованного и искалеченного, но все же мучительно привлекательного. Между нами не было мягкости. Мы вместе делали неприятные вещи. Вещи, которые шокировали твою мать.