Строптивая женщина

— Ты ревнуешь?

— Нет. Я просто не могу отделаться от ощущения, что в результате всего этого мое собственное положение только ухудшается. О своих учебных планах я даже заикнуться не могу, ибо, как недвусмысленно дала мне понять Ульрика в унисон с сыночком: траур — не время для капризов и женских вывертов. Я, по-моему, вообще исключена из их жизни, и Андреа тоже. Поскольку у Бернхарда теперь так много забот на фирме и у матери, он девочку почти не видит.

— Нытье и жалобы вряд ли тебе помогут.

— Я все же рассчитывала на какое-то сочувствие, — сказала Марлена обиженно.

— Достаточно того, что ты сама себе так жутко сострадаешь. Если ты действительно хочешь что-то изменить в этой ситуации, тогда иди и меняй.

— Но как? Со школой получится, только если Бернхард меня поддержит. Как же я смогу оставлять Андреа вечерами одну?..

— Тогда закончи курсы машинописи и дай объявление, что ищешь место секретарши или телефонистки. Ты будешь отсутствовать только днем, когда Андреа в саду. Да и денег немного заработаешь — своих собственных. Может быть, твой строгий «прерыватель» постепенно привыкнет к мысли, что ты деловая женщина, когда поймет, насколько это серьезно. А школа от тебя не убежит.

Марлена с сомнением взглянула на Иоганну:

— Даже не знаю…

Иоганна пошла в комнату и достала портативную пишущую машинку и учебник по машинописи.

— На, забирай. Для тренировки. — Она ободряюще улыбнулась Марлене. — А где все-таки ты была той ночью, когда умер свекор?

Марлена сдержала улыбку:

— На прощальном вечере выпускников курсов английского.

— А потом?

— Мы выпили пива в другой пивной.

— Мы?

— Тебе надо бы было стать прокуроршей.

— Еще не поздно, может, и стану. Итак? Был там какой-нибудь парень с курсов?

Марлена кивнула.

— Ну говори уж, не томи! Порадуй мой слух!

— Он студент. Немного чокнутый. Но в постели оказался неплох. — Марлена покраснела.

— Просто невероятно! Ай да Марлена! И что теперь? Вы встречаетесь?

— Нет. Он не настолько ненормальный. Кроме того, это опасно для меня. У меня осложнения после длительного приема таблеток. Мне придется отказаться от них на следующие полгода.

— Да, второй ребенок был бы катастрофой. Тут ты права. А как ты улаживаешь эти дела с Бернхардом? Надеюсь, не вашим успешно испытанным способом?

— О! — Марлена иронически скривила губы. — Я все еще наказана.

— Ты хочешь сказать, что он сейчас не выполняет своих супружеских обязанностей?

— Точно! — Марлена прыснула. — Ты не можешь мне объяснить, почему мужчины считают суровым наказанием для жены отказ спать с ней?

Иоганна несколько секунд смотрела на нее со странным выражением на лице. Потом заявила, что за этим скрывается очередной вид глупого, чисто мужского заблуждения. Видимо, Бернхард полагает, что, лишая ее секса, он заставит Марлену отказаться от мыслей о свободе.

— Ей-богу, не вижу никакой логики. Ведь чем самостоятельней и свободней я буду, тем интересней станут наши отношения.

Иоганна ухмыльнулась:

— Это результат его воспитания. Неудивительно, что твои первые шаги к самостоятельности лишают его уверенности в себе.

— Но почему?

Иоганна неопределенно пожала плечами:

— Я плохо разбираюсь в мужской психологии. Но я полагаю, что мужчины на работе боятся проиграть в конкуренции с коллегами-женщинами, а в постели боятся сравнения.

— А твой уважаемый босс? Как он относится к этим вопросам?

Иоганна улыбнулась:

— Я его любовница. Следовательно, самостоятельность и независимость суждений — мои неотъемлемые качества.

— Бред какой-то! Выходит, если бы он развелся и женился на тебе…

— …тогда бы мне пришлось, во-первых, сразу бросить работу, а во-вторых, превратиться в образцово-показательную супругу.

— Захотят — включат, захотят — выключат. Как электроприбор. А ты вообще-то его любишь?

Иоганна закурила.

— Он мне нравится. Всегда питала слабость к бесцеремонным мужчинам.

— Надеюсь, он не использует эту слабость против тебя.

Иоганна молчала. Ее лицо с кроваво-красными губами производило впечатление белой, гладкой поверхности, на которой так много всего могло произойти, так много… Марлена накрыла своей ладонью руку Иоганны. Ей показалось, что она ощущает ток энергии, которой они обменивались, которая связывала и поддерживала их.

— Мы сделаем это, — произнесла она, хотя и сама не смогла бы объяснить точно, что они вдвоем могут сделать.

Марлена очнулась от забытья и поморщилась от боли, в висках будто стучали молотки. Она выпрямилась и провела рукой по лбу. Опустив глаза, увидела засохшую кровь на кожаной куртке и на обнаженной груди. Господи, что произошло?

Она вошла в кухню, открыла холодную воду, намочила платок и приложила его ко лбу. Внезапно обрывки происшедшего всплыли в ее памяти. Она побежала в детскую. Постель Андреа была нетронута. Марлена вспомнила, что девочка проводит выходные у ее родителей. «Ударься я посильнее, могла бы больше никогда ее не увидеть», — неожиданно подумала она.

Она оглянулась. Где Бернхард? Снова обрывки воспоминаний… Да, конечно! После очередной ссоры он, совершенно пьяный, столкнул ее с лестницы, она упала и ударилась лбом о металлический стержень. Рыдая, она добралась до гостиной и, плюхнувшись на стул, услышала, как он с силой хлопнул входной дверью. Потом Марлена допила из его бокала коньяк и, едва сделав глоток, почувствовала, что ее начинает мутить, а комната превращается в узкий туннель, да так быстро, что ей показалось: ее душа покидает тело и находится там, где ее больше ничего не волнует.

Она вернулась в кухню и поставила воду для кофе. Вместе с воспоминаниями вернулся гнев. А все эта отвратительная вечеринка у Дитера, делового партнера Бернхарда! С этого все и началось. Бернхард попросил ее надеть черный кожаный костюм, тем самым впервые за несколько недель проявив к ней некоторый интерес. Если можно назвать интересом то, что он расстегнул две верхние пуговицы на ее жакете. При этом он заявил, что не будет никакого греха, если гости полюбуются кусочком ее груди. Марлена с трудом удержала вопрос, вертящийся у нее на языке: выходит, время траура по его отцу миновало? «Ах, — с иронией подумала она, — как я благодарна за то, что мне разрешено вновь считать себя членом общества! Членом женского рода, разумеется. Так сказать, мясом, а не интеллектом».

Гости Дитера наглядно доказывали, что положение дел именно таково. Женщины сидели в гостиной и говорили о модах, магазинах и косметических салонах. Об автомобилях, земельных участках и картинах, которые предполагают приобрести их мужья. Болтали о детях. О том, какие школы они посещают: языковые, музыкальные, математические… Беседовали и о детских болезнях, о врожденных способностях, о беременностях.

Марлена не могла больше слушать этот птичий щебет, встала и перешла в столовую, где стояли мужчины с бокалами в руках. Они обсуждали результаты последних футбольных матчей, говорили о компьютерном звуковом управлении. Эта система позволила, к примеру, достичь стереоэффекта при показе порнофильмов благодаря управляемым открывающимся и закрывающимся отверстиям в стенах и потолке кинозала.

— Они собираются даже соорудить специальные кресла, ритмически покачивающиеся при некоторых сценах. Что вы об этом думаете? С ума сойти, да? — сказал Дитер.

— Это то же, что с женскими движениями. — Бернхард рассмеялся. — Я ничего против них не имею, только они должны быть достаточно ритмичными, да, мое сокровище? — Он хлопнул жену пониже спины. Марлена молча отошла в сторону.

Хозяин дома поинтересовался, как она поживает, и Марлена ответила, что окончила курсы машинописи и теперь ищет место.

Сразу же в их разговор включился Бернхард:

— У тебя нет никакой необходимости работать. — Он снова улыбнулся, на этот раз сердито.

— Необходимость есть, — сказала Марлена.

Все засмеялись и спросили, слышал ли это Бернхард. У его жены есть необходимость. Мужчины игриво подмигивали ему.