Пастор (ЛП)

А я пошёл в дом пастора для очередных двадцати минут холодного душа.

***

Я бы соврал, сказав, что в равной степени не боялся и не ждал её исповеди в понедельник. Я провёл мессу в воскресенье, ища глазами Поппи на скамьях, и, когда её там не увидел, в моей голове зародилась тревога. Возможно, она уехала; возможно, её недолгое увлечение религией быстро прошло; и возможно, мой проигрышный тест на самоконтроль закончился.

Возможно, она устала от меня, думал я, поэтому почувствовал даже некое облегчение.

Возможно, она устала от меня, подумал я снова и на этот раз почувствовал боль.

И поэтому, когда в понедельник Роуэн наконец-то покинул исповедальню и кто-то другой занял его место, все мои прежние переживания исчезли, а пульс ускорил свою гонку (трепет это или возбуждение, я не могу дать точный ответ).

— Отец Белл? — спросили меня тихим голосом.

— Привет, Поппи, — отвечаю я, делая вид, что её голос не влияет на мой член.

Она издала смешок, милый и облегчённый, тот самый, который слышал и в пятницу, она ещё сияла, когда я предложил ей помощь.

— Не знаю, чего я ожидала. Это просто… Это всё так хорошо чувствуется, чтобы быть правдой. Я уже собиралась оставить Канзас-Сити, ища новое начало, пытаясь найти какой-то смысл в моей пустой жизни, и вот этот невероятно красивый священник, стоящий практически на моём заднем дворе, готов выслушать любые мои проблемы.

— Это моя работа, — ответил я хрипло, стараясь игнорировать тот факт, что она назвала меня невероятно красивым. — Я здесь для каждого.

— Да, знаю. Но прямо сейчас «каждый», включая меня, хочет поблагодарить тебя за это.

«Скажи ей, что не можешь этого сделать, — потребовала моя совесть, вспоминая другой день, проведённый в моём кабинете. — Помоги ей найти кого-нибудь другого — любого — признайся.»

Да. Я должен это сделать. Потому что она дала мне понять, что доверяет, пока всё это время я предавал её доверие снова и снова в своей голове. (В различных позах. На каждой поверхности в моём доме.)

Но, как только я собрался рассказать ей обо всём этом, она спросила:

— Вы готовы?

А я на автомате ответил:

— Да.

Поппи

«Так продолжалось полтора года. Пока не случился Марк с практической стороной своего дела и, конечно же, танцами; я зарабатывала столько же денег, сколько могла бы и в тех офисах Нью-Йорка. Я любила танцевать, любила это. Даже если это и не был балет или джаз, моё тело всё ещё слышало ритм и музыку. И я любила то, как много секса было в моей работе: даже если никто со мной этим и не занимался, этот секс был повсюду, этот туман желания, и мне было достаточно.

Но я была одинока. Много мужчин пыталось увезти меня к себе домой и, даже предлагая намного больше одной ночи, обещало пентхаусы, яхты и деньги, но я отказывалась быть любовницей. Мне хотелось в один прекрасный день иметь мужа, детей, внуков и прочие милые вещи… Я не могла найти замену этому, и не имело значения, насколько была тогда счастлива, потому что всё в жизни временно.

Но дома меня ждали только холодная кровать и часто используемый вибратор, и всё это было только началом. Не говорю уже о муже и детях, которых ранее упоминала. Но я начала скучать по старой жизни. Не по однообразию или лицемерию, а по гарантии. Потому что если бы я не сбежала, то никогда бы не была одинокой. Я бы сейчас была замужем или, возможно, беременна. Что, если я совершила ошибку? Что, если я сбежала от своей счастливой жизни, потому что — давай посмотрим правде в глаза — какой мужчина женится на стриптизёрше, даже учитывая тот факт, какого она происхождения или кто она?

А потом Стерлинг пришёл в этот клуб.

Стерлинг Хаверфорд III. Да, знаю, это смешное имя, но там, откуда мы были родом, такие имена считались нормой (особенно если ты владеешь собственной площадкой для гольфа).

Я рисовала миссис Стерлинг Хаверфорд в своих дневниках, которые потом спрятала. Он был моим первым в плане поцелуя, первой сигаретой, первым оргазмом. Конечно, теперь-то я понимаю, что не была его первой ни в чём и что, пока он был со мной, этот мужчина трахал других женщин. Но в то время я просто была уверена, что мы поженимся. Потому что он любил меня.

Я была убеждена в этом, пока мои родители не получили приглашение на его свадьбу. С Пенелопой Долбаной Миддлтон.

Мы то разбегались, то сходились вновь, но я думала, что вся эта дистанция была из-за школы и благотворительности, и чёрт, вот теперь я плачу, прости. Я не скучаю по этому всему, осталась только злость на то, что так много времени потратила на этого козла, и после всех тех унижений он ещё посмел явиться в клуб.

Я предположила, что он был в городе по делам, и, возможно, очередной клиент привёл его в клуб, чтобы заслужить уважение, — не очень-то редкий случай, особенно когда дело доходило до приватных комнат. И из всех девочек, которые работали в ту ночь, именно мне выпал этот жребий с приватной комнатой.

Это, чёрт возьми, была я.

Я была на шестидюймовых (прим.: 15,2 см) каблуках и в ярко-синем парике, но он всё равно меня узнал, как только я вошла внутрь, как и узнала его я.

«Иисус Христос, — сказал он тогда, его слова, несущие ядовитую мелодию, прервали звучание музыки. — Это ты?»

Я стояла в дверях, не имея никакого понятия, что делать. Знала, что должна пойти и найти Марка, объяснить ему, что знаю этого клиента и не могу для него станцевать, — Марк бы понял. Но даже через три года после того, как он меня бросил и женился на другой, я не могла уйти. Или перестать слушать то, о чём он говорил.

Он сказал, что не мог поверить в это, — каждый думал, что я скрылась в Европе или где-то в экзотических странах, но я была у них на виду, под носом. Стерлинг указал на меня, на тот скудный наряд, который я носила здесь, на те танцы и позор, на то, кем я стала, — всё это было видно по его расширенным зрачкам, он презирал меня и в то же время взял моё тело.

Он женился на Чёртовой Пенелопе, но пришёл сюда и был здесь для меня, и, к чёрту всё, я хотела этого. Это был именно тот момент, когда он предпочёл меня, а не её. И неважно, насколько это было неправильным.

— Заходи, — сказал он, и я послушалась.

Простит ли меня Бог за это? Потому что я могла бы уйти. Без каких-либо последствий. Я бы могла найти другую девушку для этого и подослать её к Стерлингу Хаверфорду III. Но в глубине души я хотела остаться. В глубине души хотела того, что произошло бы дальше, если бы осталась.

Я закрыла за собой дверь и скрестила руки, а затем сказала ему, каким лицемером тот был. К его чести, он не отрицал этого.

Он попросил меня подойти ближе. Это была команда, и да поможет мне Господь, я всегда поддавалась командам. Я подошла к нему, и он провёл рукой чуть ниже моей юбки, прикасаясь к оголённому участку задницы. Его обручальное кольцо блеснуло в тусклом неоновом свете комнаты. То самое кольцо, бывшее свидетельством его брака с Пенелопой Миддлтон.

Я пыталась сделать шаг назад, но он поймал меня за руку.

А затем сказал: «Знаешь, почему я не женился на тебе, Поппи?» — он ласкал внутреннюю сторону моего бедра, и я не могла воспротивиться этому, поэтому просто развела ноги в стороны.

Он улыбнулся мне и продолжил: «Это не из-за того, что мне не хотелось иметь что-то общее с фамилией Дэнфорс. Бог знает, что с твоими семьёй, деньгами и умом на бумаге ты была бы идеальной женой. Но мы ведь оба знаем лучше, не так ли, Поппи?»

Его пальцы наконец-то нашли то, что искали: мои кружевные трусики, — он проник под ткань и сорвал их с меня, открывая доступ к моему влагалищу.