Танец Опиума (СИ)

— Я же сказал, не беспокоить меня, — его холодный голос, казалось бы, эхом пронёсся по кабинету. Дворецкий, к коему он обращался, упал в обморок. Бокалы с шампанским, которые он нёс на подносе, разбились вдребезги. Алкогольный напиток смещался с кровью служанки.

Брюнет тяжело вздохнул и обратился уже к своему рыжему другу:

— Ты принёс мне то, что я просил?

— Да, Итачи-доно, — тихо, без особого энтузиазма, ответил Пейн и протянул начальнику документы.

Итачи со скукой в глазах взял в руки нужные ему бумаги. Бегло прочитав содержимое документа, он покрутил в пальцах коллекционную ручку и поставил свою безукоризненную подпись внизу…

— Пейн, — мягко позвал Итачи своего верного соратника, до сего момента не желая прерывать его сновидения.

Всегда собранный и готовый к любой подлянке, рыжеволосый подчинённый казался несколько рассеянным этим днём. Он совсем не выспался и теперь клевал носом в рабочий стол своего начальника, возле которого, на удобном кресле, случайно задремал. Пейну приснился жуткий сон, некогда бывший явью. Его тёмные, татуированные глаза в ужасе устремились на Учиху. Холодное сердце пропустило удар в страхе за свою жизнь. Однако в следующую секунду ничего не произошло.

Итачи только лениво зевнул, отодвинув особо важные документы в сторону. Его чёрные глаза устремились на фотографию в рамке, а затем сделались мечтательными и задумчивыми. Брюнет не говорил ровным счётом ничего, размышляя над тем, почему у Сакуры (с её-то необузданным желанием запечатлевать все без исключения моменты своей и братьев жизни на фотопленку) так мало печатных, цветных доказательств своего существования.

Пейн хлопал глазами, как глупая девчонка, оказавшаяся в неловком положении. Воспоминания, посетившие его в виде сна, превратились в мерзкую липучку. По спине пробежали мурашки. Итачи, сидевший перед ним и мило распивавший с рыжеволосым парнем по чашечке зеленого чая, и тот Итачи из прошлого — люди совершенно несовместимые. Сложно предположить даже то, что они когда-то вообще могли каким-либо образом контактировать друг с другом, не говоря уже о двух крайностях одной и той же личности.

Только один вопрос мучал Тендо: когда это произошло? Когда и по какой из причин Итачи поменял вечный кнут на вполне приличный пряник? Когда и кто вложил в его руку заварное печенье вместо пистолета? Когда и по воле каких богов Учиха-старший превратился в простого смертного, которому не чужд блеск в глазах и простое эстетическое удовольствие от разглядывания рамки с фотографией (которую, между прочим, он любезно одолжил у Сакуры)?

Пейн прикрыл глаза и прокрутил в голове последние два с лишним года жизни своего начальника — от момента событий жуткого сна до этой самой секунды. Озарение, конечно, пришло, но оно не принесло с собой бурную реакцию и шок. Безусловно, причиной таких метаморфоз могла быть только Сакура Харуно. В учиховской среде за ней закрепился статус покровительницы кровожадных братьев Учих.

Тендо отвёл глаза в сторону, с каким-то весьма противоречивым чувством заметив, что кабинет некогда равнодушного ко всем прелестям жизни начальника походил на жилую комнату. Да, это место, безусловно, посещал человек. И именно он заполнил пустоты вещами интерьера: статуэтками, фигурками, любимыми книжонками. Именно он расстелил под ногами ковёр, а возле своего рабочего стола поставил удобное кресло для гостей, вроде Пейна.

Теперь рыжеволосый парнишка мог с уверенностью сказать, что Итачи уже не тот, что был раньше. Он стал более мягким и терпеливым. Более понимающим, но не слабым. Брюнет научился ценить жизни людей, оценивать их по достоинству и по достоинству вознаграждать. Учиха жил, а не существовал. И всё это, несомненно, привело Пейна к мыслям, что изменения — к лучшему.

Наверное, не один Тендо был благодарен богам, в которых не верил, за то, что те подарили Учихам такую, как Сакура. Получилось, что всемогущие парни на Олимпе сделали подарок не только одним братьям, но и всему Второму Миру Нелегалов, который после появления эдакого луча в темном царстве смог вздохнуть с облегчением и перестать бояться. Бояться собственной тени.

— Пейн, ты принес то, что я просил тебя? — тихо спросил Итачи, обратив внимания на своего… друга.

— Угу, — кивнул Тендо и протянул начальнику документы.

— Спасибо! — брюнет слегка улыбнулся и ловко перехватил у формального подчинённого нужные ему бумаги. Он читал с энтузиазмом, неспешно бегая глазами по строчкам. Затем Учиха покрутил в длинных пальцах свою любимую ручку и поставил свою по-прежнему безукоризненную подпись внизу…

***

Дейдара неспеша шёл по торговому центру и с улыбкой на лице рассказывал Сакуре очередную историю из своей жизни. Девушке нравилось проводить время с блондином, а потому она старалась чаще оставлять для него хотя бы маленькое окошко в своём, забитом донельзя братьями Учиха, графике. Они делились друг с другом своими переживаниями, секретами и мелкими сплетнями о светском обществе, в коем Сакура оказывалась всё чаще и чаще.

Погружаясь в безграничный мир братьев Учих, девушка медленно, но верно, становилась его неотделимой частью. Встречи с ближайшим окружением, знойные развлекательные вечера и званые ужины по случаю какого-либо повышения. Харуно всё чаще оказывалась один на один с людьми совершенно незнакомыми, но требующими к себе уважения и внимания, в то время пока её любимые братья были заняты своими важными делами. Саске и Итачи решали дела войны, а Сакура осталась на растерзание никогда не дремлющего мира с его правилами этикета и особой манерой общения.

Всё это мешалось с застоем и одиночеством. Спасением становился один лишь понимающий и верный, как пес, Дейдара. Он был замечательным слушателем, хорошим советчиком и настоящим другом. С ним было весело, безмятежно и уютно. Добрый, рассудительный, слегка вспыльчивый, но в остальном — просто идеал мужчины. Их характеры в чём-то совпадали, а потому находить общий язык — не составляло труда.

Этот день мог претендовать на звание окошечка в графике, однако этого не случилось по той простой причине, что их встреча была спланирована Учихами. Дейдара забрал Сакуру после университета (который она в коей-то веки всё-таки соизволила посетить) и сразу же повёз её в торговый центр в Витэм. Здесь их должны были встретить братья, перехватить Харуно, а дальше — будь что будет.

А причина этого переполоха в курятнике заключалась в том, что Сакуре захотелось выбраться куда-нибудь за пределы дома и маленького надоедливого городка и пожить жизнью нормальной студентки, у которой парень и лучший друг не члены семьи нелегалов, а просто обыкновенные смертные, которым не чуждо гулять по торговым центрам. Саске был не против, но в последнее время был увлечён делами, которые подкидывал ему Итачи. А, собственно, сам Итачи по натуре был человеком занятым. Сай и Ино так и не объявлялись. С Дейдарой ей видеться помногу не позволяли, указывая на тот факт, что блондин и без того слишком много бездельничает для своей-то должности. А к светскому миру Харуно до конца так и не привыкла, хотя перемены были на лицо: она обзавелась парочкой хороших знакомых, многих знала в лицо и по имени и буквально с каждым мило здоровалась при встрече. Общение с высокомерными цацами теперь не напрягало её, как это случалось двумя годами ранее. Однако Сакуру всё равно по привычке тянуло к чему-то, что попроще. Ей хотелось обыкновенного человеческого общения, которого ей до жути не хватало. Других друзей у Сакуры не было, а потому, в большинстве случаев, ей приходилось киснуть дома за бесконечными просмотрами бестолковых фильмов и сериалов, иногда прогуливаться в саду и обмениваться парочкой слов с чересчур вежливой прислугой, обращавшейся с ней на «вы».

Ах, нельзя забыть ещё о кое-каком немаловажном изменении! Теперь в расписание недели среда, пятница и суббота были заняты Конан Хаюми, на плечи которой возложили ответственность тренировать Харуно дальше. Впрочем тренировочные дни проходили на ура. Синевласка предпочитала молчание весёлому разговору. Сакура на беседе не настаивала, а потому эти пара часов проходила быстро и с пользой, а затем Хаюми бросала на дурнушку хмурый взгляд и уходила прочь.