Секвойя (СИ)

Но врач молчал, тупо глядя на Джереми, который от нетерпения слегка подергивал плечами, не решаясь первым задать вопрос.

— Джаззи? — наконец, вмешался Джастин, уставившись на врача, который ничего не отвечал, стараясь вообще не встречаться с ним взглядом.

Надежда в душе парня вдруг слегка пошатнулась. Почему он молчит?

— Джаззи? — снова нетерпеливо и даже с какой-то паникой переспросил он.

Доктор взглянул на него исподлобья, и медленно покачал головой. Джастин в недоумении уставился на него.

— Что ты головой машешь? Где она? — заорал вдруг он, не сдержавшись. Руки тряслись, и дыхание сбивалось.

— Мы не смогли ее спасти, — тихо ответил врач.

Джастин, нервно усмехнувшись, вдруг посерел, широко раскрыв глаза. Он попятился назад, не чувствуя под собой пола. Его брови то изумленно поднимались, то хмурились, не веря услышанному. Где-то впереди Джереми подлетел к доктору, схватив его за грудки. Тот что-то объяснял, сбивчиво говоря, что было слишком поздно. Но Джастин уже ничего не слышал. Когда он наткнулся спиной на стену, он сполз по ней вниз, чувствуя, как немой ужас овладевает им. Мир словно растворился. Не было ничего вокруг. Он убил ее. Собственными руками.

— Лучше бы ты был на ее месте, — прошипел Джереми где-то совсем рядом. Скривив губы, он смотрел на Джастина, который безжизненно уставился в невидимую точку прямо перед собой. — А еще лучше было бы, если бы ты вообще не родился. — Джереми взглянул на сына красными от слез глазами, и, бессильно взмахнув руками, направился вслед за врачом.

Все окружающее было словно в тумане. Джастин не чувствовал своих пальцев. Он не слышал громкого звона металлических колес каталки, которая промчалась мимо него, топота врачей, стука двери, голоса диспетчера… Звенящая тишина была единственным звуком.

========== Часть 42 ==========

Спустя несколько секунд после того, как двери реанимации захлопнулись, оттуда раздался отчаянный протяжный крик. Голос отца, хриплый и низкий, был искажен болью до неузнаваемости.

Джастин замотал головой и, закрыв уши руками, бросился к выходу, отказываясь верить в происходящее. Но он уже не мог избавиться от картинки, которую нарисовало его воображение. Он выбежал на улицу, и, осилив только несколько шагов, буквально рухнул коленями на холодный асфальт, исступленно закричав в ночную тишину. Он не видел перед собой ничего, кроме лица Джазмин, ее бледной, ужасно бледной кожи, и глаз, которые смотрели прямо на него. Она смотрела на него так, как обычно смотрела, если осуждала за что-то. И это был тот самый взгляд, от которого у него всегда защемляло где-то глубоко внутри. Но если обычно, он бросался к ней с заверениями, что не хотел ее обидеть, и любыми способами добивался прощения, то что он мог сделать сейчас? Она словно беззвучно говорила ему: «Посмотри, что ты сделал со мной». Ее невинные детские глаза, полные совсем не детской обиды, не исчезали, заглядывая прямо в его душу.

— Нет, — одними губами прошептал парень куда-то в пустоту, глядя в одну точку, и чувствуя головокружение и тошноту. Его легкие вдруг отказались работать. Он уперся ладонями в асфальт, и судорожно глотнул воздуха, когда понял, что теряет сознание.

Парень плохо помнил, как один за другим около больницы появлялись репортеры, как Хьюго затаскивал его в машину, закрывая собой от камер, и приговаривая что-то успокаивающее, как они добрались до дома, и как охранник молча ушел к себе, когда убедился, что Джастин в состоянии самостоятельно передвигаться. Хьюго только сказал, что Джастину нужно поспать.

Джастин переступил порог своего дома и остановился, бессильно опустив руки. Ком в горле душил его.

Дом, всегда так приветливо встречавший его, сейчас выглядел мрачным и холодным. Джастин вдруг понял, что теперь он вряд ли когда-то сможет наслаждаться пребыванием здесь. Распахнутые стеклянные двери открывали вид на опустевший бассейн, обреченный навсегда стать невольным напоминанием этой трагедии. Джастин сглотнул. В доме было темно, только из гостиной исходил приглушенный свет торшеров.

После всего, что ему пришлось пережить сегодня, сил почти не осталось. Парень почувствовал, что если он не доберется до дивана в ближайшую минуту, то просто рухнет на пол. Впрочем, его состояние было слишком ужасным, чтобы думать о каком бы то ни было комфорте. Он завернул в гостиную, и замер, поняв, что он тут не один.

Калил и Гунзо резко вскочили с кресел, завидев его. Лица их выглядели встревоженными.

— Ааа, — невнятно протянул Джастин, вдруг быстро замотав головой, словно пытаясь успокоить кровь, начавшую закипать. Он чувствовал, что у него нет сил даже дышать, но накатывавшая волнами ярость мобилизовала его внутренние ресурсы. Кулаки сжались сами собой, и его тело дернулось вперед, слегка покачнувшись. По-хорошему, следовало бы холодно процедить что-то, вроде: «Пусть с вами разбирается полиция» и избежать лишних проблем, да и охранник еще в машине тактично намекнул ему, что это дело стоит предоставить полиции, если Джастин не хочет получить еще один судебный иск, но разве он мог это контролировать сейчас? В паре шагов от него стояли люди, возможно, покалечившие его младшего брата, пятилетнего малыша. Перед глазами всплыло лицо Джексона, расслабленно обмякшее, облепленное белым порошком. Как у них вообще хватило смелости вернуться сюда? Или… Нет… Джастин снова замотал головой, и горько усмехнулся. Неужели, они считали его таким лохом, который даже морду начистить не способен?

Ярость внутри него заклокотала с новой силой. Неконтролируемая, застилающая глаза ярость. В следующую секунду он опрокинул Калила, просто потому что тот стоял ближе, и принялся неистово бить его в челюсть, пока кровь не начала брызгать из его рта. Он чувствовал руки Гунзо на своих предплечьях. Тот пытался оттащить его от друга, но даже сам черт не смог бы сейчас ему помешать. Джастин не помня себя, наносил парню короткие сильные удары, издавая отчаянные вопли, пока не почувствовал, что силы покидают его. Тогда он опустился на пол рядом с окровавленным Калилом, и беззвучно зарыдал, закрыв голову руками.

Калил откашлялся, сплевывая кровь, и с большим усилием сел, не глядя на парня. Спустя какое-то время всхлипы затихли, и Джастин, приподнявшись, сел рядом, опустошенно глядя в одну точку прямо перед собой.

Он не раз представлял, как он расправится с этими ублюдками. Его воображение рисовало красочные картины, в основном в кроваво-красных оттенках. На этих картинах было много переломанных костей и вывихнутых суставов, а лица большинства их персонажей корчились от невыносимой боли. Но вот именно сейчас, когда все и решалось, Джастин был опустошен, поскольку их проделки теперь казались такими ничтожными по сравнению с тем, что он пережил сегодня. Он поднял пустой взгляд на Калила, а потом с видимым усилием протянул руку:

— Дай свой телефон.

Калил непонимающе уставился на него, стирая рукавом кровь с лица:

— Зачем?

— Или ты отдашь его мне по-хорошему, или отдашь его Хьюго по-плохому, — глухо пробормотал Бибер.

Подумав с секунду, Калил опустил руку в карман свободных золотистых брюк, и вытащил свой айфон, протянув его Джастину.