Песочный принц в каменном городе (СИ)

— Недостача у нас, — подтвердила она, покосившись на дверь директрисы, — большая.

Она опять посмотрела на дверь, потом на Ольгу и с подозрением на меня.

— Девятьсот гривен.

Опять? Да сколько можно? Это же две зарплаты! Что делать? Конечно, с нас высчитают, а жить как?

— С меня высчитывать не будут, — отрезала Оксана, холодно наблюдая за страданиями Ольги. — С тебя тоже.

Я почувствовала комок в горле. Не знаю, кто вор, но я так же не без греха. Стащила когда-то с кассы две гривны. Потом, правда, вернула, и все же… не хорошо на душе было, скверно.

И Ольга как овца побитая. Подошла, заглянула мне в глаза, словно ждала этого признания.

Я отвернулась.

— Оксан, а почему крайняя Ольга? Кто решил?

— Директриса, — по слогам, как недоумку, пояснила Оксана.

Ольга всхлипнула и снова спряталась в кладовой. И даже если вина не ее, ничего не докажешь. К примеру, о тех двух гривнах, что я брала в долг, никто не знал. А если брал кто-то еще? И не считал обязательным возвращать? А если сама директриса, у которой была привычка потребовать срочно деньги из черной кассы и даже не дать тебе времени пересчитать наличку?

Я постучала к ней в кабинет.

— Заходи, Наталья, — она приветливо махнула рукой. — Кофе вкусный. Будешь? И вафли есть, твои любимые. Садись. Ну, что там? Хнычет? Пускай. Она мне за все заплатит. Прямо под носом…

— Алла Борисовна, почему вы решили, что это именно Ольга?

Алла Борисовна удивленно заморгала ресницами.

— Нас же трое.

— Наташа, иди работай. Тебя это заботить не должно.

И все же в ее взгляде мелькнуло сомнение.

— Видеокамер нет, — сказала я, — деньги в кладовой, взять мог любой из нас.

В том числе и ты, подумал я, но вслух не сказала.

Директриса улыбнулась, словно догадавшись о моих мыслях, и выдала версию:

— До Ольги у нас краж не было. Это она. Оксана работает у меня четыре года, я ей полностью доверяю, а Ольга пришла последней.

Вот как. Пришла последней — достаточное доказательство, чтобы тебя обвинили в воровстве и угрожали расправой, если деньги чудесным образом не вернутся.

— Я хочу уволиться.

— Что?

— Алла Борисовна, я не верю, что это Ольга. А если это она, то меня не устраивает обвинение только на том основании, что человек пришел в магазин последним, что он здесь работает меньше других. Меньше всех здесь работаю я. Ольга — год, а я — четыре месяца. После ее увольнения, если произойдет еще одна недостача, последней буду точно я. Я увольняюсь.

— Ты делаешь ошибку.

Директриса была так ошарашена, что поднялась, преодолела отделявшее нас расстояние и внимательно всматривалась в мое лицо.

— Наташа, ты делаешь ошибку. Не принимай необдуманных решений. Иди. Иди работай. Она специально разыграла перед тобой представление, но меня не проведешь. Говорит: денег нет. У меня есть люди, которые заставят заплатить. Она заплатит мне за все, и даже больше. За все. Я найду способы.

Надо признать, Алла Борисовна умела убеждать. Или гипнотизировать. Я вышла из ее кабинета, потерянно осмотрелась по сторонам. Зачем я устраивала бурю в стакане воды? Пустяк, да и только.

— Мне жить не на что, — услышала рядом слова Ольги.

Она сидела с очередной салфеткой рядом с по-прежнему равнодушной Оксаной.

Не хочу быть на ее месте.

Я вернулась в кабинет директрисы, бросила на стол фартук и вышла из магазина. На душе стало легче, вроде бы и не было никогда истории с двумя гривнами, не было унижения перед покупателями в магазине «Персик», не было ночных смен по отмыву сарделек.

Чистый лист. Ровное дыхание. Прилив сил на задуманное.

Я пришла на курсы, но Артема у входа не было. Он опаздывал. Или решил не приходить вовсе? Быть может, родители передумали на счет необходимости изучения языков?

Кстати, папу его я так и не видела. И мама Артема о нем не упоминала. Тогда мне и в голову не могло прийти, что папы попросту не было, и что мой мальчик умеет и любит врать.

Делать больно — легко. Вот пришел все-таки. Не один. С Наташкой-худышкой.

Бросил мне «привет» и отвернулся к ней.

Я почувствовала головокружение — быть может, упало давление, быть может, я даже в цвете лица изменилась, как говорят в Одессе — без разницы. Дешевая пудра — спасение от унижения.

Представление набирало силу. Вот он склонился к острому ушку Наташки, что-то шепчет. Она хихикнула, покосилась в мою сторону и согласно кивнула.

Мерзко.

Канадец объявил перерыв — все вышли на улицу. Замешкавшись, я вышла тоже.

Передо мной привычный барьер из спин, дым, смех и голос Артема:

— А, может, потом в киношку рванем?

— С тобой? — томный голос Наташки. — Вдвоем? Мурлык, хочу!

Мурлык? Новое прозвище моего мальчика?

Он бросил взгляд в мою сторону.

— Мурлык — будет.

Бросил сигарету и увел Наташку обратно на занятия. Группа потянулась следом за ними.

Я осталась одна, в окружении затухающих окурков, в снегу, и чувствовала, как холод сквозь потертые ботинки пробирается в душу.

Глава № 8

Я брела по ночному городу. Фонари, снег, фонари. Холод.

Ночной город прекрасен. Я люблю его так же, как Артема, потому ли, что он причиняет идентичную боль? Вопреки?

Я остановилась. Люблю? Артема?

Пусть отмоется…

Слова мамы Артема потушили возрождавшееся чувство к ее сыну. Показалось. Ничего не было.

Если кто-то или что-то могло так же унять голод, я бы так и осталась ни с чем, вся в розовых соплях наивности и мыслями об Артеме, но пришлось встать, забыть все, что мешало сосредоточиться и искать работу.

Плюс: мой диплом пару раз попросили для посмотреть, минус: после нескольких вопросов о менеджменте, возвращали обратно и обещали позвонить. Обещаний не выполняли.

Через две недели я совсем упала духом, еще раз попросила в долг у родителей, еще раз потратила все деньги, еще раз скупила пачку газет с объявлениями. И благодаря одному из них узнала, что Черноморка — не конец географии, а центр вселенной по сравнению с Еврейским кладбищем и переулком Чапаева, куда меня пригласили на собеседование.

База дальнобойщиков, гостиница дальнобойщиков, второй этаж, а там две комнаты с претензией на офис.

Директор, пригласивший на встречу, не вызвал доверия. Слишком обходительный, слишком прищуривается, рассматривая меня, и бородка у него слишком стильная. Все слишком, даже тот простой, что он задал в качестве экзамена:

— Включить компьютер сможешь?

Я включила.

— Принята.

От счастья я едва не бросилась ему на грудь. Только обручальное кольцо у него на пальце и сдержало.

— Пойдем знакомиться с коллективом, — сказал директор.

Для знакомства пришлось спуститься на улицу к курившей симпатичной блондинке.

— Лена…

Она окинула нас упрекающим взглядом — мол, чего прервали? Директор как-то виновато посмотрел на нее, потом на меня.

— Вот. Наташа. Хочет у нас работать. Компьютером владеет, но 1-С не знает.

Я напряглась. По всему выходило, Лена здесь за главную, а директор для прикрытия, и от этой Лены зависело, как долго мне еще голодать.

Молчание тянулось очень долго, как по мне — бесконечно, вдруг Лена приветливо улыбнулась.

— Ничего. Научу.

Таким образом, это был второй человек в очереди на мои поцелуи. Знакомство с коллективом продолжилось. Мы снова зашли в офис — пусть так, офис, польстим этой общаге.

В одной из комнат сидели двое: женщина лет пятидесяти и молодая девушка лет двадцати. Красивая и тоже блондинка. В Одессе вообще много блондинок, как я успела заметить.

— И как тебя зовут? — спросила блондинка.

Тон капризный, но ссориться в первый день не хотелось

— Наталья.

— Наталья?

Брови девушки недовольно поползли вверх.

— Тяжелый характер.

Прямо в точку, но, по всей видимости, и у тебя не простой.

— Здесь есть одно правило, — продолжила девушка, — все мальчики наши. Все хорошие мальчики. Мои и Ленкины.