Песочный принц в каменном городе (СИ)

Я потянула его за руку и в комнату мы вошли вдвоем. Свет не включали, не до того да и ни к чему. Не сговариваясь, опустились на пол — диван мог скрипеть. Артем помогал мне избавиться от джинсов, а я с ужасом вспомнила, что не надела сегодня новое белье. Слава Богу, в темноте не было видно, как я покраснела, но Артем что-то почувствовал и отстранился.

— Я хочу тебя, — прошептал с мольбой в голосе.

И я наплевала на все. Я тоже его хотела.

Такой нежности я раньше не знала. Наверное, это тоже было счастье. Под утро мы, чтобы не смущать маму Артема, разошлись по отведенным местам и уснули.

Сквозь сон я слышала шарканье в коридоре, слышала, как Артем вышел из зала, прикрыв дверь, слышала его разговор с матерью.

Говорили обо мне, причем, на повышенных тонах. Так, я поняла, что никто не позволит водить в дом невесть кого и не собирается стелить новую постель. А еще кормить. Потому что, как показалось маме Артема, я безумно голодная и стоптала половину батона и полбанки варенья.

Я хотела подняться и сказать, что варенье я не ем вообще.

Что ответил Артем, не расслышала, а вот его мама… Досталось и моей фигуре, и щекам, и усам.

Я снова хотела подняться и заявить, что усов у меня нет и в принципе быть не может.

Потом затронули болезненную тему. Приезжая. Нужна только квартира, разве не видно? И в постель сразу прыгнула только поэтому.

Удар ниже пояса, и ведь не поспоришь.

Хлопнула входная дверь, и через минуту Артем вернулся в комнату. От него пахло дымом — видно, нервничал и много курил. Интересно, что он сказал? Защитил? Хоть в чем-то? Или курил так много, потому что согласен с ней?

Тогда только что он переспал с толстой усатой теткой, которая мечтает прописаться на веки вечные в его квартире, и которая спала с ним только ради этого.

Впрочем, мысль эта была в моей голове ровно до тех пор, пока Артем не лег рядом. Не знаю, то ли он почувствовал, что не сплю, то ли специально хотел разбудить, но принялся целовать жарко, на выдохе.

Притворяться не было сил, здесь бы и мертвый решил тряхнуть стариной. Я тоже тряхнула.

Потом Артем поднялся, отсутствовал минут двадцать, а когда вернулся, насмешливо улыбался. В руках у него были мои трусики.

— Я их постирал и погладил.

Было светло, и он увидел, как я залилась румянцем. Да какой румянец — свекла и та была светлее моих щек.

Я постаралась сбежать как можно быстрее — всему есть предел. К тому же, пора на работу. Это мальчик может себе позволить прогулять пару или две, нам же, людям взрослым, надо трудиться.

Но спасибо ему — трудилась в свежем белье.

При воспоминании об Артеме лицо растягивалось в улыбке. Все-таки жизнь налаживалась.

И преподносила сюрпризы.

Вечером, подойдя к калитке, я обнаружила на асфальте клочок бумаги. Не поленилась — подняла, и ахнула: двухсотгривневая купюра. Господи, спасибо! Огляделась по сторонам. Никого. Пока не нашелся хозяин подарка, ретировалась.

Мир прекрасен?

Переключилась на мысли об Артеме. Господи, как же было хорошо, и дома у него уютно, тихо, только мама его меня невзлюбила — это мешало полной идиллии.

А так же мне мешали звуки с кухни. Скандал. Я даже не сомневалась, что слышу голос той самой злой тетки. Повезло, что мы не столкнулись.

Стыдно признать, но я боялась ее, и чем реже мы виделись, тем сильнее боялась, потому что понимала: она обо мне не забывает. Наверняка, в курсе, что ночью меня не было, и придумала очередной повод для издевок.

Постаралась не думать о грустном и снова переключилась на Артема. Огорчало, что он не попросил номер телефона — он же не мог знать, что у меня его нет. Хотя… мы увидимся на курсах. Уже завтра. Дожить бы.

Чтобы завтра наступило скорее, уснула.

Мне снился Артем, наша свадьба, я в красивом белом платье, море и катер. Мы смотрим друг другу в глаза, он, улыбаясь, что-то говорит, но слов не разобрать. Ветер уносит их. И вдруг громко, явно — крик!

Артем отворачивается и прыгает за борт. Я всматриваюсь в бушующие волны и вижу, как там кто-то барахтается. Девушка. Лица не разобрать, в глаза бросается белое свадебное платье, фата. И это мои фата и платье!

Артем с ней рядом. Обнимает. Они сплетаются в танце.

Я понимаю, что Артем просто ошибся. Он принял ее за меня. Хочу крикнуть, но голоса нет. Я бросаю спасательный круг за борт и смотрю, как они хватаются за него. Уставшие, изможденные, но вдвоем.

Я отступаю, хотя слышу просьбу Артема:

— Останься.

Нас нет. Свадьбы нет. Артема нет.

— Куда ночь — туда сон, — прошептала я утром, глядя в окно.

И следуя примете, рассказала о нем первому встречному. Эта роль досталась дочери директрисы.

Татьяна только что вернулась из Египта — загоревшая, похорошевшая. Прибежала, позаимствовала из кассы деньги, выслушала мой сон, поставила диагноз «свадьба всегда к беде» и упорхнула с очередным кавалером.

А мне, чтобы увидеть своего, предстояло отпахать смену, потрястись в трамвае и троллейбусе и таки выбросить из головы остатки дурацкого сна.

Когда Артем вместо кино предложил пойти сразу в квартиру, обрадовалась — ноги просто гудели.

Мама Артема улыбаясь, накрыла на стол (больше, чем в первый мой визит, видимо, осталась при мнении, что я таки много ем), присела рядышком и принялась снова рассматривать.

Артем, как на зло, сбежал в ванную.

— Ты меня удивляешь, — сказала мама Артема.

Она смотрела с сочувствием, но я насторожилась. Как оказалось, не зря.

— Неужели тебя устраивает роль девочки по вызову?

Я опешила — так меня еще не оскорбляли. Она заметила, что произвела впечатление и продолжила с тем же участием в голосе:

— Понедельник, среда, пятница — не более. Три раза в неделю, да еще за чашку чая.

— Как вы можете… Вы считаете…

— Нет, дорогая, это ты хорошо считаешь. Трехкомнатная квартира, мальчик молодой, родители — недотепы, а ты и рада. Пришла, наелась, отмылась, ночь простонала — и дело в шляпе?

Она подальше отставила вазочку с вареньем.

— Хороший расчет.

Я с трудом сдерживала слезы.

— Провинциалки, или лимитчики, всегда были дюже прыткие. За квартирку в Одессе не грех поработать даже ротиком.

Вдруг она широко улыбнулась и подсунула ко мне ближе злополучное варенье.

— Да ты ешь, ешь, не стесняйся.

Я поняла, чем была вызвана столь резкая перемена — в дверях кухни появился Артем. Чмокнул меня, сел рядом, убрал прядь со лба, но я снова встряхнула головой. На глаза наворачивались слезы — не хотела, чтобы он их видел.

Скрылась в ванной.

И слезы хлынули.

Пожалуй, так больно мне не было даже в пятнадцать лет, когда я подслушала разговор мамы и тети Вали.

В дверь сначала постучали, потом подергали за ручку.

— Да не мешай, — увещевала мама Артема, — непонятно в каких она живет условиях. Пусть вымоется как следует. Отмоется.

Вымоется…

Как следует…

Отмоется…

Артем молчал.

Глава № 6

Не знаю, сколько я просидела в ванной. В дверь постучали снова, потом еще раз. От слез стало больно моргать ресницами, тушь не подкачала — расплылась и не пришлось долго ее смывать.

Я вышла.

У двери стояла мама Артема.

— О, да ты еще краше стала! — сказала насмешливо.

Я прошла в комнату. Света не было.

Наверное, надо было проявить характер и уйти.

Только что это даст? Артема больше не увижу (мамаша постарается, скажет, что не оценила их очаг, или того пуще — пренебрегла), а он мне нравится. Действительно, нравится.

Я села на край дивана, и тут же мои ноги покрылись поцелуями.

— Наташка… Знаешь, я ни о чем не мог думать. Только о тебе. Слышишь? Все эти дни…

Артем сделал паузу, видимо, ожидая таких же признаний, но я промолчала. Спустилась к нему на пол, обняла и незаметно для себя уснула.

А утром совершила глупость: не смотря на свои вчерашние рассуждения, сбежала, пока все спали.