В обятьях зверя (СИ)

— Я осторожно, — так же тихо ответил Сальваторе, обернувшись.

Девушка подошла к мужу, заглянула в кроватку и убедилась в том, что малышка крепко спит. Елена обняла его за туловище и прижалась щекой к его плечу. Он оторвался от дочери и нежно поцеловал Елену в лоб.

— Она так похожа на твою маму, — чуть слышно сказала Гилберт, которая, конечно, не раз видела фотографии родителей своего мужа у него дома в альбомах, и Стефан почувствовал, как к горлу подкатил предательский ком. Именно с Еленой говорить об этом он не хотел.

— Да, — наконец выдохнул парень. — Никки — красавица, — только и смог прошептать он.

— Знаешь, — сказала девушка, взглянув на спящую дочь, — мне порой так страшно. Она такая маленькая и беззащитная, а у нас нет совершенно никакого опыта. Так хочется дать ей всё самое лучшее, уберечь, сделать самой счастливой…

Мысли о дочери на время отвлекли Стефана от тягостных воспоминаний, и по его губам скользнула улыбка. Он прижал Елену к себе и вновь надел привычную маску, от которой уже давно так хотелось избавиться.

— Всё это мы сделаем. Чего нам бояться? Ну что, мы не сможем воспитать собственного ребёнка? Вместе обязательно справимся, — заверил он, и Елена не смогла сдержаться от счастливой улыбки. — Не могу дождаться, когда Никки немного подрастёт, и мы вместе сможем хотя бы поиграть. Ну, или когда ей нужно будет плести косички… Я попробую научиться.

— Вот правильно всё-таки говорят: мужчины сильнее ждут сыновей, а любят больше девочек, — покачала головой брюнетка.

Стефан усмехнулся.

— Она такая крохотная, но уже делает меня невероятно счастливым. Это сродни какому-то чуду. И знаешь… Спасибо тебе за него, — прошептал он, уткнувшись носом в волосы жены.

Елена видела этот счастливый блеск в глазах Стефана, когда он смотрел на дочь, и сама чувствовала, что в душе всё расцветает. Теперь у них была самая настоящая семья, и порой девушке казалось, что всё это — просто сон: яркий, такой желанный, просто волшебный, но нереальный. Но она раз за разом брала мужа за руку, целовала его в губы, слышала в ночной тишине его размеренное сердцебиение, и понимала: нет, это не сон. Это их мир. И в такие моменты Елена была готова благодарить любых богов за то, что теперь делит свою жизнь с этим человеком.

Пара провела в молчании секунд пятнадцать, но потом Стефан вдруг задумчиво проговорил:

— Знаешь, спасибо, что отговорила меня от идеи называть нашу дочь в честь моей матери.

В этот момент у Елены с души как будто бы упал камень. Споры насчёт того, как назвать девочку, в их семье велись уже давно, Стефан и Елена предлагали друг другу совершенно разные варианты, но, когда муж предложил дать девочке имя Лилиан, Гилберт, хоть и боялась, что он может не так понять её точку зрения, отказалась: как известно, называть детей в честь погибших родственников — плохая примета. Стефан долго спорить не стал, но больше к выбору имени энтузиазма не испытывал, и Елена не знала, как исправить ситуацию.

— У неё должна быть другая судьба, — негромко, но с невообразимой уверенностью произнёс он, освободив девушку из своих объятий.

— Мы поняли друг друга, — кивнула Елена. — Стефан, мы обязательно расскажем Никки о её бабушках и дедушках, когда она немного подрастёт, — пообещала она, коснувшись щеки парня и посмотрев в его глаза, из которых, казалось, вот-вот потекут слёзы. — Они у неё были замечательные.

Сальваторе ничего не ответил, но едва заметно кивнул.

— Разговаривала сегодня с Алариком, — вспомнила Елена, уже когда они со Стефаном легли в постель, готовясь отойти ко сну.

— Да-а? — с интересом протянул он. — Как он?

— Всё нормально, — ответила Гилберт. — Очень хочет приехать: с момента рождения Никки прошло уже полтора месяца, а он так ни разу и не увидел её в живую. Но вряд ли учителя истории просто так отпустят в начале учебного года.

— Насколько я помню, ко Дню благодарения обычно дают 4-5 выходных, — отозвался Сальваторе. — Так что, может быть, Рик приедет в конце ноября?

— Да, мы говорили с ним об этом, — кивнула Елена. — Скорее всего, так и будет. Рик всегда спрашивает о Никки, — с теплотой сказала девушка. — Постоянно просит показать её новые фото и называет принцессой.

— Эй, я думал, я единственный могу называть Никки принцессой! — наигранно возмутился Стефан, и Елена рассмеялась.

— Ну, у тебя особое право. Думаю, она не будет слышать это от кого-то чаще, чем от тебя.

— Я придумаю ей ещё кучу прозвищ, — улыбнулся Стефан. — Слушай, Елена… — вдруг пробормотал он. — Чуть не забыл сказать. Завтра вечером к нам придут Клаус, Финн и Элайджа на пару часов, ты ведь не против? Тысячу лет с ними не виделись: работа не отпускает. А тут у нас всех выдалась свободная минута, грех не встретиться.

Елену несколько насторожил тот факт, что, хоть Стефан и спросил её мнение, на деле она была просто поставлена перед фактом, потому что вряд ли бы он сейчас начал обзванивать своих друзей и переносить встречу в случае её отказа. Но негативные мысли она быстро от себя отогнала: друзья Стефана не были слишком частыми гостями в их доме, являлись приятными в общении интеллигентными мужчинами, так что речи о каких-то пьянках или, тем более, дебошах не шло.

— Хорошо, — пожала плечами девушка. — Если договорились, пусть приходят, конечно.

Сальваторе улыбнулся, потянулся к жене и чмокнул её в щёку.

— Я знал, что ты не будешь против. Люблю тебя.

Вскоре, пожелав ей спокойной ночи, Стефан уснул, а вот Елена на протяжении какого-то времени это сделать не могла: новость о том, что завтра придут его друзья, заставила её задуматься о том, что, несмотря на то, что с момента её переезда в Нью-Йорк прошло уже около двух лет, свой круг общения здесь она пока не нашла. Девушка работала врачом-кардиологом в одном из местных госпиталей и отлично общалась с коллегами, однако их отношения ограничивались только территорией больницы, и сегодня она, пожалуй, впервые обратила внимание на то, что большую часть своего свободного времени проводила дома, со Стефаном и его друзьями или родственниками. Особенно сильно это заметно стало сейчас, когда Елена находилась в декретном отпуске и потеряла возможность выходить на работу. Поначалу Гилберт поддерживала связь со своими старыми друзьями из родного города, но время шло, и Елена была полностью поглощена совместной жизнью со Стефаном, которая была отнюдь не скучной: они вместе путешествовали, посещали какие-то курсы, много работали, занимались обустройством своего дома и подготовкой к свадьбе, — так что постепенно их общение сокращалось. С мужем и его семьёй Елене было комфортно, но сегодня она поймала себя на мысли, ей, конечно, совсем не хочется ограничивать свою жизнь лишь стенами дома, в котором она живёт. «Стефан — душа компании, постоянно в движении и общении. Вероятно, и мне пора наконец окончательно адаптироваться здесь и начать заводить новые знакомства», — подумала Елена перед тем, как заснуть.

Стрелки уже давно перевернули за десять, друзья Стефана были у него уже пятый час. Наскоро поужинав с ними, Елена пожелала мужчинам хорошего вечера и отправилась в спальню, чтобы почитать перед сном что-нибудь лёгкое. Однако в этот вечер Никки спала беспокойно и просыпалась несколько раз. Поначалу успокоить её было несложно, но затем из столовой всё чаще начали доноситься какие-то нецензурные выкрики, которые становились громче, что беспокоило и Елену, и ребёнка.

— Клаус, а я тебе говорю: шли его нахер с такими предложениями, — громко протянул Стефан, отпивая из стакана терпкий виски. Определённо, он уже был сильно нетрезв, иногда путал буквы в словах, но всё равно продолжал один за другим выпивать стаканы любимого напитка. — Они тебе строительство на ТРИ МЕСЯЦА растянули, ёб твою мать! У тебя от них одни убытки, а ты с ними сотрудничать должен? Ну просто обоссаться!

— Вот, правильно, — поддержал Финн, потянувшись к бутылке. — Где же великий и ужасный Клаус Майклсон, с чьей лёгкой руки все гуляют далеко и надолго и в бизнес уже вряд ли возвращаются? — усмехнулся он.