Самый короткий путь (СИ)

колтунами падали на лицо – избитое, покрытое жуткими ссадинами и пятнами запекшейся

крови. Но хуже всего была его правая рука. Он держал её как-то странно, будто подобрав

под себя, вжимая локоть в бок. Уилл посмотрел на неё только мельком, но этого ему

хватило – он видел, что пальцы на ней болтаются, словно тряпки, и, кажется, на некоторых

из них не хватало ногтей.

– Что, всё так плохо? – резко спросил Риверте, и Уилл заставил себя оторвать взгляд от его

руки и перевести мутными от слёз глаза на его лицо. – Не жалейте меня. Вы всегда

говорили мне правду: я действительно настолько паршиво выгляжу?

– Н-не очень, – прошептал Уилл, и окровавленное лицо Риверте скривилось.

– Льстец. Мне нужна вода. Ты, – он в упор взглянул на солдата, которого потряхивало

мелкой дрожью в шаге от них. Риверте окинул его оценивающим взглядом. – Раздевайся.

До подштанников.

Пока воин, несколько оторопев, выполнял приказ, Риверте развернулся к бадье с водой.

Охранники пили из неё, и, возможно, иногда давали глоток-другой пленнику, если,

конечно, он достаточно хорошо просил. Судя по жадным, быстрым глоткам, которые

делал Риверте, зачерпывая воду здоровой рукой, Уилл понял, что он не просил.

Напившись, он замер над бадьёй, оперевшись на неё левой рукой и склонив голову. Его

глаза слегка сощурились, и Уилл понял, что он пытается разглядеть в колышущейся глади

своё отражение.

Когда ему это удалось, он нахмурился. Резко зачерпнул воды и тщательно промыл лицо и

шею. Потом раздражённо дёрнул лохмотья рубашки на груди.

– Уильям, помогите мне избавиться от этого рванья.

Уилл молча подчинился, изо всех сил стараясь прикасаться к нему как можно бережнее.

Риверте не вскрикнул ни разу, даже не застонал, только морщился, когда Уилл невольно

задевал его помятые рёбра.

– Вы сюда пробрались один?

Голос звучал всё так же хрипло и отрывисто, и Уиллу было всё так же дико больно

смотреть на это избитое лицо и истерзанное тело. Но это был его голос, его голос, и он

звучал так же твёрдо и нетерпеливо, как и всегда.

– Нет. Там… там триста ваших людей наверху, сир.

Риверте даже остановился на секунду.

– Вот как? Потом расскажете. Кто командует?

– Капитан Ортандо.

Риверте кивнул, кажется, в знак одобрения.

– Битва ещё длится? Какова обстановка?

– Я не знаю, – беспомощно сказал Уилл. – Я думал только о том, чтобы найти вас.

Риверте, освободившийся наконец от окровавленной одежды, снова согнулся над бадьёй.

В другое время Уилл подумал бы, что он не должен тратить на это драгоценные минуты,

ведь в самом деле неизвестно, каково положение там, наверху, возможно, им нужно

бежать немедленно. Но он знал Риверте. И понимал, о чём тот думает: он не мог

показаться в таком виде перед своими людьми.

– Дайте, – нетерпеливо сказал Риверте, протягивая руку к одежде солдата, сваленной на

полу. Сам солдат зябко ёжился в углу, и Уилл сгрёб одежду и протянул её Риверте.

Оделся тот сам, хотя это и вышло долго, ведь он мог действовать только одной рукой, но

Уилл молча стол в стороне, зная, что, если ему нужна будет помощь, он об этом скажет.

Рубашка охранника оказалась Риверте тесновата в плечах, и он поморщился, когда ткань

угрожающе затрещала. Потом бросил взгляд на Уилла – вернее, на нижнюю часть его тела,

и Уилл сперва не понял, что он ищет, но потом Риверте сказал:

– Дайте мне ваш меч.

Он колебался всего мгновение. Конечно, граф Риверте одинаково хорошо дрался обеими

руками. Но он явно был сейчас не в самом лучшем состоянии для боя и…

– Уильям! – голос Риверте был подобен раскату грома, и Уилл, съёжившись, торопливо

отцепил меч от пояса и протянул ему.

Риверте перехватил рукоять, качнул клинком, приноравливаясь к балансировке. Кивнул

Уиллу на брошенный меч охранника.

– Возьмите. Держитесь возле меня.

Уилл кивнул, сглотнув в последний раз. Он больше не плакал, и теперь ему было немного

стыдно. Впрочем, предаться самоуничижениям он ещё успеет… если всё будет хорошо.

А теперь, он знал, всё именно так и будет.

Они поднялись по лестнице. Риверте шёл первым, и его походка становилась всё твёрже с

каждым шагом – не потому, что ему становилось лучше, и не потому, что ему не было

больно от малейшего движения. Но он наконец был с оружием в руке и шёл в бой, он шёл

вверх. Он так давно этого ждал.

Старый Нейл попятился, когда они прошли мимо него, и бросил на Уилла испуганный

взгляд. Уилл ободряюще улыбнулся ему, попытавшись этой улыбкой передать всю свою

благодарность. Риверте толкнул дверь – и вдохнул тем особенным, невероятно глубоким,

прерывистым и мучительно сладким вдохом человека, проведшего много дней в душном

каменном мешке. Он слегка щурился, ступая из башни на свет. Но только слегка.

Уилл думал, что он спросит путь во внутренний двор, но Риверте сам уверенно пошёл к

нужному проходу – ах да, вспомнил Уилл, ему же достаточно пройти по местности один

раз, чтобы навсегда её запомнить. Шаг Риверте был так широк, что Уилл едва поспевал за

ним, ему приходилось почти бежать, чтобы не отстать.

Битва ещё продолжалась. Двор был залит кровью, дым и пыль всё ещё клубились над

усеянной стонущими телами землёй.

– Вы раздобыли порох, – с удивлением сказал Риверте. – Надо же.

– Я… – начал было Уилл, но договорить не успел.

Фернан Риверте сделал два шага вперёд, в самую гущу пыльной колонны, вскинул меч

над головой и закричал.

Крик отбился от стен Тэйнхайла, усилившись троекратно. Люди, сражавшиеся во дворе,

замерли на миг, поворачивая головы туда, откуда нёсся этот крик, этот голос, который

нельзя было не услышать.

И через миг стены родного замка Уилла Норана сотряс крик, тот самый крик, под звуки

которого он пришёл сюда, под звуки которого жил и был готов умереть.

Тэйнхайл кричал: РИВЕРТЕ!

Уилл смотрел на него и видел, как он улыбнулся, прежде чем ринуться в гущу битвы.

Появление живого, с виду невредимого и явно готового к драке Риверте настолько же

воодушевило вальенцев, насколько и ошеломило хилэссцев. Бой был кончен менее чем

через четверть часа.

Уилл видел, как он дрался. Это было и страшно, и красиво, и непонятно, как будто это

был вовсе не человек, и не бог, и не демон – какое-то неведомое существо, созданное для

битвы, раскрывавшееся в битве, словно цветок, как будто он всегда спал, и просыпался

лишь тогда, когда в руке у него оказывался меч. Уилл видел его таким в тот день, когда он

убил Бранда Норана, его отца; Уилл видел его таким при Даккаре, при Эллоне, при

Даршане и Крельеже, и теперь Уилл таким его видел в Тэйнхайле и думал, в который раз,

что сам не знал, на что обрёк себя, полюбив этого человека.

Риверте почти сразу нашёл в бою Рашана Индраса. Схватка была короткой, бешеной и

красивой настолько, насколько может быть красива смерть. Вонзая клинок Уилла в горло

человека, разговор с которым Уилл когда-то подслушал в Даккаре, Риверте наклонился к

нему и что-то ему сказал – неслышно, но Уилл, кажется, примерно знал содержание этих

слов. Он увидел, как Риверте выпустил меч на миг и закрыл Индрасу глаза. Потом снова

перехватил клинок и обернулся, выискивая кого-то взглядом в толпе.

Уилл вздрогнул, когда понял, кого он ищет.

Роберт оправился от удара, который Уилл ему нанёс, но дела его были плохи. Его загнали

в угол, и он отчаянно отбивался от нескольких нападающих сразу, уже понимая, что битва

проиграна. Риверте пошёл прямо к нему, неглядя зарубив по дороге хиллэсца,

попытавшегося встать у него на пути, и резким голосом отогнал воинов, наседавших на

Роберта. Те отступили, и Роберт вжался в стену спиной, тяжело дыша и прижимая руку к