Самый короткий путь (СИ)

Он её поймал – и тут же стиснул руки на её рёбрах и бёдрах так, что у неё наверняка

остались синяки, а она вцепилась рукой ему в шею, больно оттянув волосы на затылке.

Через миг она была на земле, Уилл схватил её за руку и, крикнув: «Туда!», рванулся к

двери, которая вела в людскую. Сейчас там было темно и пусто – слуги, должно быть,

забились в донжон, где в страхе ждали исхода сражения. Уилл пронёсся тесными

коридорчиками, спальней с десяткой узких кроватей, задымленной кухней. Лусиана

сперва бежала следом за ним, потому он почувствовал, как она тянет его назад, и в

раздражении остановился.

– В чём дело? Вам надо…

– Уилл, – слабо сказала она, цепляясь резко ослабевшими пальцами за его плечо. – Найдите

его. Сейчас… Ваш брат… наверняка приказал убить его, если… найдите его, сейчас…

– Сира Лусиана! – закричал Уилл, но она уже осела на пол у его ног, потеряв сознание.

Он машинально поддержал её, глядя на её откинувшуюся голову в страхе и отчаянии.

Потом подхватил бесчувственную женщину на руки, бегом вернулся в спальни для

прислуги и бережно положил графиню Риверте на кровать у стены. У него не было

времени позаботиться о её безопасности лучше, он мог лишь молиться, что так далеко в

помещения битва не проникнет.

И он должен был сделать то, что она сказала. Должен был его найти.

В эти мгновения Уилл был почти счастлив, что местом заключения Риверте стал именно

Тэйнхайл – замок, в котором Уилл знал каждый угол и каждый камень. В любом другом

месте он потратил бы драгоценные минуты, отыскивая местную тюрьму. Здесь ему не

понадобилось её искать. Он пробежал через кухню и выскочил на задний двор. Здесь тоже

шёл бой, но менее оживлённый; Уилл не узнавал людей, которые дрались не на жизнь, а

насмерть, он не мог понять даже, где чужие, а где свои, и окончательно запутался, кто в

этой битве был кем. Он бросился к башне, в верхней части которой был оружейный склад,

а в нижней – замковая темница. Уилл рванул железную дверь обеими руками, а когда она

не поддалась, бешено забарабанил в неё, помогая себе ногой.

Зарешеченное смотровое окошко распахнулось почти мгновенно, и в лицо Уиллу Норану

уставился арбалетный болт.

– Не надо! – выдохнул Уилл, уже совершенно не соображая, что несёт, и не понимая

тщетности этой мольбы. – Не стреляйте!

Палец, уже почти надавивший на спусковой крючок, замер. Старое морщинистое лицо за

решёткой дрогнуло.

– Милорд Уилл? Это вы? – неверяще спросил хрипловатый голос из-за решётки. Уилл

вздрогнул всем телом, оглушённый мгновением узнавания.

– Нейл? Нейл, да, это я, я! Господа бога ради, впусти меня, пожалуйста!

– Не велено, – без особой уверенности проговорил старый Нейл, выстругивавший когда-то

младшему сыну лорда Брана деревянных лошадок. – Не велено, простите, милорд Уилл.

Лорд Роберт…

– Пожалуйста, Нейл! – повторил Уилл. Он не понимал, почему его лицо стало мокрым и

почему что-то капает с подбородка ему на шею. Он вдруг понял, что безумно устал,

просто ужасно устал, и он не мог сдаться сейчас, когда был уже так близко. – Пожалуйста,

я должен его спасти!

Мгновение колебания старого Нейла казалось ему вечностью. Потом арбалет исчез, и

Уилл услышал скрип проржавевших петель на засове.

– Если лорд Роберт победит, висеть мне на крепостной стене, – мрачно сказал старик, и

Уилл, ворвавшись в тесный и душный коридор башни, лишь молча стиснул его плечо.

– Нейл, кто там? Какого дьявола? – рявкнул кто-то снизу, с лестницы, уводившей во мрак,

едва разрежаемый мутным светом факела.

Уилл выхватил арбалет из опустившихся рук старика и направил его в незнакомое

молодое лицо, возникшее перед ним через мгновенье.

– Не двигаться! – рявкнул он. Сорванный голос звучал хрипло, и оттого особенно грозно. –

Открыть камеру! Живо!

На лице второго охранника мелькнула растерянность. Он потянулся было рукой к мечу,

но Уилл направил арбалет ему прямо в грудь, и рука остановилась. Растерянность солдата

сменилась угрюмой злобой.

– Всё равно у меня нет ключа от цепи, – мстительно сказал он. – Лорд Роберт…

– Сказано тебе – открывай!

Больше солдат не спорил.

Они спустились вниз (старина Нейл остался наверху, и Уилл надеялся, что он запер за

ними дверь), по крутой винтовой лестнице, и воздух становился всё тяжелее, спёртее и

гнилее с каждым шагом. Под ногой у Уилла с писком прошмыгнула крыса, и он невольно

вздрогнул, но прицела со спины своего провожатого не убрал. Солдат, впрочем, решил не

лезть на рожон – он явно не особенно представлял, что творится там наверху, и решил не

рисковать жизнью ради выполнения приказа своего господина, которого, возможно, уже и

в живых-то нет. Уилл невольно скривил губы при этой мысли, и тут они наконец достигли

дна каменного колодца.

Внизу была караулка – грубый стол с парой стульев под чадящим факелом, кадка с мутно

поблескивающей водой на полу, – а в пяти шагах от неё – железная решётка с толстыми

прутьями, между которыми нельзя было просунуть даже руку. За ней была непроглядная

тьма и не виднелось никакого движения.

– Открывай, – прохрипел Уилл, и солдат молча повиновался.

Когда решётка, заскрипев, качнулась в сторону, Уилл опустил арбалет и нерешительно

шагнул вперёд.

– Сир, – прошептал он, отчаянно вглядываясь в душный мрак камеры. – Сир Риверте… вы…

вы здесь?

Трудно было задать вопрос глупее, но Уилл не знал, что ещё сказать. Он шагнул в камеру,

не задумываясь о том, что солдату ничего не стоит захлопнуть решётку за его спиной.

Внутри было всё так же тихо, Уилл снова сделал шаг…

И завопил от неожиданности, когда чья-то железная рука стиснула его щиколотку.

– Не надо! – закричал Уилл, не очень понимая, чего, собственно, не надо. – Это я! Я! Это

Уилл!

– Уилл? – прохрипел из темноты голос, такой же сиплый, как его собственный. Хватка на

его ноге внезапно ослабла. – Какого чёрта?

Уилл резко присел, бросив арбалет и шаря руками в темноте. Под его ладонями было что-

то тёплое, и мокрое, и скользкое. Оно шевельнулось, задвигалось под его руками. Глухо

звякнула цепь.

– Боже, – простонал Уилл. – Дайте же света!

Солдат, похоже, окончательно определившийся, на чьей он стороне, торопливо поднёс

факел. Неверные язычки красного света выхватили из тьмы часть пространства, и Уилл

задохнулся от ужаса, давясь подступившим к горлу рыданием.

– Прекратите так пялиться на меня, сир Норан, – сказал тот же самый хриплый голос. – И

реветь прекратите. Что вы как баба на поминках? Ключ от цепи у вас?

– У-у меня, – сглатывая слёзы, выдавил Уилл. – В-вот…

– Так откройте этот чёртов замок, чего вы ждёте?

Уилл не сразу сумел попасть ключом в скважину на запоре – у него слишком дрожали

руки. Когда цепь наконец упала, он всхлипнул от облегчения и выронил ключ, и в тот же

миг твёрдая рука тяжело опёрлась ему на плечо. Он молча подхватил навалившееся на

него тело, обвивая рукой Риверте за пояс, и помог ему подняться. Рука на его плече

сжималась так, что, Уилл боялся, Риверте вот-вот вывихнет ему сустав.

Они сделали шаг, потом другой, третий. На четвёртом шагу тяжесть на плече Уилла

ослабла. Переступая порог камеры, Фернан Риверте отпустил его плечо. Солдат,

державший факел, попятился.

А Уилл смотрел на Риверте, смотрел и старался не плакать, потому что Фернану это не

нравилось, но не плакать он не мог.

Он был в грязи и крови весь, с головы до ног. Сапог нет, только нижние холщовые штаны

и рубашка, вернее, то, что от неё осталось – окровавленных лохмотья едва держались на

плечах. Волосы, за которыми он всегда так тщательно следил, грязными спутанными