Я никогда тебе не покорюсь (СИ)

Подземелье освещалось лишь светом факелов, вставленных в специальные пазы на стене длинного узкого коридора. В полумраке было сложно рассмотреть лица узников, сидевших в маленьких клетушках на кучах соломы, однако кровавые пятна на белых нательных рубахах несчастных и крайняя степень утомления, о чем свидетельствовали скрюченные неподвижные позы, сразу бросались в глаза. В помещении стоят крепкий запах пота, крови и нечистот, хотелось зажать нос и поскорей покинуть мрачное узилище, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха и насладиться солнечным теплом.

- Ваше Превосходительство? Зачем же вы спустились в подземелье? - навстречу бросился начальник стражи. - Если желаете кого-то допросить, то стоило вам только приказать…

- Лидер шахтеров здесь? Доставьте его немедленно наверх, в допросное помещение, - стражник, слишком желавший угодить, был неприятен Павилу. - И кандалы снимите, эти люди так ослаблены, что нет нужды в цепях.

Через небольшое время в серую унылую комнату для допросов втащили избитого измученного человека в серой от пыли рубахе и таких же штанах. Давно не мытые светлые волосы слиплись от пота и висели сосульками, но почерневшие от угольной пыли руки поражали изяществом, а тонкие черты заросшего бородой лица с первого взгляда выдавали благородную кровь, текущую в жилах хозяина. Павил, прищурившись, вгляделся, и ему показалось, что он уже где-то видел эти ясные изумрудные глаза и чуть насмешливую презрительную усмешку.

- Хотите пить? - проследив за невольным взглядом узника, брошенным на стоявший на столе кувшин, мягко спросил Павил. - Это вино напополам с водой. Берите, пейте…

- Хочешь купить меня вином, кровавый генерал? - сквозь зубы прошипел мужчина, однако взял кувшин и жадно отпил несколько глотков. - Зачем позвал? Я ничего не буду говорить, лучше вели сразу казнить.

- И даже имени не скажешь? Ты благородный человек, я должен как-то называть тебя.

- Хм, благородный… - горько усмехнулся узник. - Я перестал быть благородным много лет назад, когда твои головорезы разорили мою родину и отчий дом. С тех пор я стал рабом, который рубит уголь в шахте. А имя? Что ж, меня зовут Илар, вот так и обращайся. Но не советую допрашивать меня, только напрасно потеряешь время, а пытки я уже прошел, как видишь.

- Я здесь не для того, чтобы устраивать расправу, Илар, - терпеливо, словно ребенку, сказал Павил. - Отнесись ко мне, как к представителю закона, и расскажи, что вы надеялись получить в результате бунта? Зачем вы перешли черту? Я постараюсь вам помочь.

- Но почему я должен верить своему врагу?

- Хотя бы потому, что в вашем споре я сейчас выступаю в роли третейского судьи и могу разрешить конфликт с наилучшей для шахтеров стороны. Я не хочу казнить вас, никого, нам важно отыскать какой-то компромисс, от этого зависит будущее Мескены.

Илар задумался, вздохнул, потом поднял глаза и посмотрел на Павила каким-то новым взглядом.

- Простые люди далеки от власть имущих. Как и от бога, - с горечью начал он. - Им интересна только собственная участь. Гост - тот еще мерзавец, за десять лет он ничего не сделал для улучшений условий труда шахтеров, больше того, плевать хотел на нашу жизнь. Мы рубим уголь по двенадцать часов в день и почти без выходных, спим на соломе как рабы и полностью бесправны. Министр же обещал нам послабление от гнета, нормальные условия и право лидерам рабочего комитета участвовать в работе парламента. Я повторяю: нам плевать, кто там стоит у власти, мы тоже люди и хотим хотя бы сносной жизни, поэтому пошли за ним, когда Гост отстранил его с поста министра.

- И вы всерьез рассчитывали одержать победу? - с сочувствием глядя на человека, назвавшегося Иларом, покачал головой Павил. - У губернатора в распоряжении пусть небольшая, но обученная армия, разве могли вы справиться с солдатами, привыкшими сражаться?

- Министр нас обманул, заверив, что бОльшая часть правительственного полка не выступит против него, - вздохнув, признал Илар, - кроме того, у нас есть настоящий лагерь, где я и остальные, кто умел, учили шахтеров боевым искусствам. Я был уверен, что мы отлично подготовились к войне, однако в первые же дни восстания потерпели оглушительное поражение, а сам министр и вся его семья были убиты… Я все сказал, кровавый генерал, можешь теперь меня казнить…

- Что ты заладил об одном и том же! - с досадой оборвал Павил. - Лучше скажи мне свое настоящее имя. Ты обучался боевым искусствам, значит, я не ошибся, ты точно не простолюдин. Больше того, твое лицо мне кажется знакомым.

- И что с того, если скажу? Зачем тебе знать мое имя?

- Сейчас мы все переживаем нелегкие времена, Илар. Положение в королевствах неустойчиво, и события в Мескене еще раз это подтвердили. После всего, что здесь произошло, я не могу оставить Госта на посту, а между тем народу нужен лидер, которому бы он мог верить и идти за ним. Хочу, чтобы ты понял правильно. Мне все равно, кто ты на самом деле, я предложил бы эту должность тебе в любом случае, но образованному человеку из достойной семьи можно доверить безусловно. Поэтому я снова задаю тот же вопрос: как твое имя? Из какой семьи ты родом?

- Я младший сын князя тер Кайла, Фредерик. В тот год, когда Мескена пала, мне исполнилось пятнадцать лет. Родителей убили, двух старших братьев тоже. В последнюю минуту мать сумела спрятать меня в подземелье под нашим замком, так я остался жив…

- Так ты брат Сильвии? - с волнением вскричал Павил. - Она будет неимоверно рада!

- Сестра жива? - лицо Фредерика вспыхнуло, и это было заметно даже под слоем грязи. - Я ничего не знал о ней все эти годы. Боялся, что она погибла, как и вся семья.

- Она много пережила, - признал Павил, - но сейчас заняла подобающее ее происхождению место наместницы Цахира. Надеюсь, ты найдешь с сестрой общий язык… господин губернатор Фредерик тер Кайл?!

========== Глава 16. Любовь существует? ==========

Постельные игры и близость с мужчиной Мальина всегда использовала лишь для того, чтобы добиться своих целей. Достигнув в искусстве обольщения небывалых высот, она умело пользовалась мужскими страстями, превращая сильных мира сего в послушных рабов своих прелестей. Лишь Павил не поддался ей, не дав даже шанса подобраться ближе, и именно он стал для ханайской принцессы камнем преткновения и навязчивой паранойей. Она сходила с ума от невозможности завоевать его сердце, мучительно ревнуя генерала к давно потерянной жене, которую он искал с маниакальной настойчивостью.

Павил довольно редко брал в постель рабынь или наложниц, и это давало Мальине некоторую надежду, однако всякий раз, когда возле ее мужчины возникала какая-нибудь девка, принцесса испытывала ужасающие муки ревности. Тщательно разузнав всю подноготную несчастных, ревнивая ханайка расправлялась с ними за спиной генерала самым жестоким образом, движимая слепой злобой уже за то, что они были с Павилом и прикасались к его телу, испытав то, к чему она так давно и так безуспешно стремилась.

Появление Герберта и внезапно возникшая тяга Павила к этому человеку явились для Мальины сокрушительным ударом. Ей овладела дикая неуправляемая ярость, которую она поборола с большим трудом, однако до конца справиться с собой и своими чувствам так и не смогла. Обидней всего было то, что она сама подтолкнула генерала к таргаскому принцу, почти заставила его изнасиловать Герберта, ожидая от этого действа совсем иных результатов!

Черт побери, и кто бы мог подумать, что вместо удовлетворенного самолюбия Павил вдруг обнаружит в себе скрытые пороки мужеложца и воспылает чувствами к красавцу принцу! С того рокового дня, когда Мальина сердцем ощутила произошедшую с ним перемену, она утратила чувство меры и начала совершать одну глупость за другой, пока коварная любовь не привела ее к нынешнему полному краху и потере всего, что имела…

- Мне надо было бы замучить тебя до смерти еще в Таргасе! - зло прошипела она в темноту ночи, судорожно сжимая в кулаки пальцы. - Ну ничего, я отомщу тебе за все мои несчастья, негодяй!