Это только цветочки (СИ)

Никогда Мелькор так не радовался своему умению выть беззвучно.

Эру больше не говорил с ним. Не в характере отца было комментировать свои деяния.

Чёрный Вала никогда не ненавидел мир сильнее, чем в те несколько секунд, когда ему довелось осознать, что Гортхаура больше нет. До того он всё ещё верил, что ошибается. Теперь – знал, что прав.

Отец не мог сделать с ним ничего ужаснее.

Наверху рвался от звонков телефон. Мелькор лежал на боку под столом и невидящими глазами смотрел перед собой.

– Мел… телефон… – пролепетал на столе маленький бесполезный зверёныш, подкидыш, паршивая замена Гортхаура с обрывком слова вместо имени. Мелькор медленно сомкнул ресницы.

Хэннер не виноват. Он пришёл вместо Гортхаура, спасти тебя.

Мне не нужно такое спасение. Мне ничего не нужно. И Арда не нужна. Один раз я уже потерял её. Я хочу, я жажду потерять её снова. Навсегда. Я не давал клятвы заботиться об этом мире без него!!!

– Мел… ты где?

Мелькор взял себя в руки. Поднялся на четвереньки, выполз из-под стола и, подняв с пола мятые штаны, натянул их.

– Я сейчас возьму трубку. Идём, заодно и тебя в спальню занесу, а то все кости себе отлежишь.

Хэннер доверчиво спал у него на руках весь путь до спальни и не открыл глаз, когда его уложили и укутали одеялом.

Не он.

Как под наркозом Мелькор наконец дошёл до телефона и взял трубку.

– Мелькор, ты чего творишь?!! Что случилось?!! Если ты снова…

– ЗАТКНИСЬ!!! – взревел Мелькор так, что Манвэ выронил трубку и шарахнулся от неё в угол кабинета Намо, где столпились все Валар и Валиэр, сонные, перепуганные и растерянные.

– Заткнитесь все… – простонала трубка, Мелькор, задыхаясь, сползал спиной по стене, прижимая ладонь к мокрым глазам. – Чтоб вы все сдохли… ненавижу… ненавижу-у-у…

– Думаю, это случайный выплеск энергии. Это не агрессия, – спокойно сказал Намо. Манвэ смотрел на него огромными испуганными глазами. – Возвращайтесь к своим прежним занятиям. Я сам поговорю с Мелькором.

Когда шаги и голоса на том конце провода затихли, раздался спокойный и твёрдый голос Мандоса:

– Мелькор, на западе произошёл выброс энергии. Едва не раскололся континент. Майар Ауле и Ульмо усмиряют вырвавшуюся лаву. Разумеется, все подумали…

– Его больше нет, – прошептал Мелькор еле слышно, и в трубке послышалось нечто, что Намо мог бы принять за рыдания, имей он дело с кем-то кроме своего самого старшего брата. – Хэннер – не мой майа. Его мне просто отдали… вместо Гора. Гор умер… понимаешь, навсегда умер…

– Значит, так нужно было отцу, – рассудительно сказал Намо, прислоняясь к стене и перекатывая в пальцах шарики для релаксации. – Чем я могу тебе помочь?

– Забери у меня Хэннера, заставь его забыть снова, а меня отправь за Грань.

– Ты сам знаешь, это невозможно.

– Тогда – ничем.

– Мел, быть может, он снова… – следующее слово по отношению к Эру далось Намо с трудом, – соврал тебе? Это ведь он тебе сказал?

– Нет. Я сам понял, что не он. Просто… – Вала с усилием потёр лоб ладонью, рассматривая потолок так внимательно, будто пытался прочитать в темноте что-то чрезвычайно важное. – Просто, понимаешь, мой Гор выглядел по-другому… в особые моменты.

– А ты когда-нибудь видел его в молодости?

Мелькор замолчал.

– Мелькор, – мягко проговорил Намо, – твоего майа создала таким, каким он был, его жизнь. Ты сам говорил, что он мог бы быть другим, не случись с ним всего того, что случилось. Ему многое пришлось преодолеть, чтобы прийти к тебе. Ему пришлось много страдать, чтобы избавиться от насильно данного ему Света и принять твою Тьму. В подростке так же трудно узнать взрослого, как во взрослом трудно узнать подростка. Всю жизнь ты слышал искажённую его мелодию и привык к ней. Его первозданный звук незнаком тебе.

– Я помню время до Арды, – огрызнулся Мелькор.

– А его ты там помнишь?

Тёмный Вала снова промолчал.

– К слову, – беззаботно проговорил Намо, – если ты понял, что это не он, почему ты не убил Хэннера? Я ведь чувствую, ты хотел его убить. Но почему-то твоё бешенство едва не разнесло континент, не тронув маленького беззащитного майа.

– Не мог же я его убить ни за что. Он не виноват, его прислали ко мне… к тому же…

– Для тебя это не аргументы. Кто единственный из смертных, кого ты не можешь убить, Мелькор?

– Гортхаур, – без запинки ответил Вала и снова замолк, на этот раз поражённо.

Намо улыбался довольно, как сытая пантера.

– Мел, сдаётся мне, тебя надули. Я, конечно, не должен тебе этого говорить, но тебе не стоит верить отцу. И… ты же помнишь, как он любит устраивать испытания.

Мелькор разразился грязной руганью в адрес Эру. Мандос продолжал улыбаться.

– Единственное, в чём я уверен, брат, – будь это другой майа, ты убил бы его ещё на церемонии Встречи.

– Что же мне делать… – беспомощно прошептал Чёрный Вала, утыкаясь лицом в колени и дрожащей рукой прижимая к уху трубку. – Я ведь не могу его любить… не могу любить так, как Гортхаура…

– Тогда люби его как Хэннера, Мел. Ты нужен Арде. Нужен мне. Нужен ему. Ты можешь снова сделать Хэннера Гортхауром, но будете ли вы оба счастливее?

– Это предательство…

– Это шанс. Шанс на новую жизнь. Возможность всё исправить. Мел… забудь обо всём. Просто будь счастлив. Поверь, это единственное, чего мы все хотим.

– Спасибо, Намо, – неуверенно прозвучало после паузы, и Мелькор положил трубку.

Мандос ещё несколько секунд стоял у стены с телефоном, будто ожидал продолжения разговора, потом швырнул несчастный аппарат на пол, на тот же ковёр, где ему этой ночью уже довелось побывать, прошёлся по кабинету и неловко замер посреди него, задумчиво потирая подбородок.

Решать Мелькору, но…

…которая ложь лучше правды?..

Он никогда не станет прежним.

Мелькор стряхнул пепел с тлеющего кончика сигареты и затянулся. Почти бесцветные сейчас, его белёсо-серые глаза в тёмных ореолах ни на чём не могли сфокусироваться. Ночной стресс оказался слишком сильным, всегда охочий до радостей жизни Вала не мог спать, не мог даже ходить нормально, он едва добрался до кухни по стенке, и докуривал последнюю пачку, не ощущая запаха и вкуса дыма.

Наверху, свернувшись клубочком на простынях в его постели, так и не использованной ими по назначению, спит прирученный майа с повадками волчонка, избавиться от которого уже не удастся. Не потому, что не в правилах Моргота обижать слабого. Даже не потому, что нельзя его убить. Можно – всё.

Не поднимается рука. Нет сил.

…Опустошение.

Хэннер проснулся с ощущением, знаменующим вопиющую неправильность мира. Не сразу поняв, что случилось, майа потянулся, сладко выгнувшись на кровати, и только потом понял, что кровать не его, а большая подушка пахнет Мелькором.

«Мелькор…» – подумал Хэннер и улыбнулся, потёрся щекой о подушку и натянул до носа роскошное одеяло, в которое его можно было завернуть раз десять во всех направлениях. При мысли о том, что можно было бы сделать на этой кровати, он сладко зажмурился.

Жаль, что Мелькор здесь не спал… кстати, а где он?

Взглянув на часы, майа присвистнул. До собрания учеников оставалось чуть более получаса. Хэннер выпрыгнул из-под одеяла и босиком помчался в свою комнату. Наспех натянул футболку и джинсы, пару раз дёрнул волосы гребнем и, прыгая по очереди на левой и правой ноге, чтобы зашнуровать кроссовки, двинулся в сторону лестницы.

На кухне майа намеревался перехватить какой-нибудь бутерброд и кусок мяса для одного из драконов, чтобы не вредничал и отвёз в школу.

Около стола, тяжело навалившись левым локтем и сосредоточенно глядя мимо пепельницы с горкой окурков, сидел Мелькор, и Хэннеру бросилась в лицо краска при воспоминании о том, что они вчера на этом столе делали.

– М… Мел? Д-доброе утро… ты уже встал?

Хэннер замер на пороге кухни. Вала медленно поднял голову и смерил его тяжёлым взглядом.