Семь кругов Ада (СИ)

Так, без паники. Ты умеешь пользоваться практически любыми видами холодного и огнестрельного оружия. Неужели не справишься со стояком?

Расстегиваешь ширинку, приспускаешь резинку трусов и издаешь непроизвольный вздох облегчения, когда освобождаешь стояк от сдавливающей ткани. Взираешь на него с немым вопросом: «А что дальше?». С минуту разглядываешь правую ладонь. Дрочка кажется тебе чем-то унизительным, хотя, по сути, в ней нет ничего особенного. Ты осторожно касаешься влажной голове и охаешь от неожиданно бурной реакции тела. Кто бы мог подумать, что это может быть настолько приятно. Все еще не в полной мери смирившись со своими действиями, сжимаешь стояк у самого основания и невольно проводишь рукой по всей длине. Тело содрогается в экстазе. Холодными пальцами ты быстро доводишь себя до исступления, вот только кончить почему-то не получается. Ты балансируешь на грани, но разрядка не наступает. И тогда тебе в голову приходить самая кошмарная идея за всю твою жизнь. Ты облокачиваешься на дверь спиной, закрываешь глаза и представляешь Насекомое. Нет. Ты представляешь Тери Фелини. Как он встает перед тобой на колени, как он взирает на тебе своими серыми глазами, как он развратно проводит языком по губам и берет у тебя в рот.

Ванну заполняет еле уловимый запах твоей смазки. Ты же, массируя свой член все сильнее, уже представляешь, как его податливые, мягкие губы плотно сжимают тебя. Представляешь, как языком он прощупывает каждую вздувшуюся вену, как присасывается к головке твоего члена и втягивает ее в себя. Представляешь, как хватаешь серое недоразумение за волосы и грубо трахаешь его в рот.

«Раздевайся…» — приказываешь ты мысленно, и он, не отвлекаясь от процесса, стягивает с себя толстовку, оголяет плоский живот, тонкие выпирающие ключицы. Интересно, что бы было, если бы ты укусил их. Или провел бы по ним языком. Ему бы понравилось?

Тебя не оставляет ощущение, что Фелини с тобой играет. Будто бы своими признаниями в бесконечной любви он лишь старается отвлечь тебя от чего-то важного. Или причиной всему является тот факт, что ты не веришь в возможность существования на этой планете человека, который был бы способен тебя полюбить? Но ведь действительно… Как можно любить такого, как ты?

Ты настолько увлекаешься сладкими фантазиями, что уже не контролируешь быстро увеличивающийся темп, который задаешь рукой. Еще несколько особенно ощутимых движений, и тихо шипя сквозь плотно стиснутые зубы, ты кончаешь, ощущая болезненно приятную волну удовольствия, стремительно растекающуюся по твоему телу. Обессилев, ты сползаешь по двери на пол и упираешься в нее затылком. Перед глазами твоими пляшут разноцветные пятна. Какое-то время ты прибываешь в расслабленной эйфории. В голове твоей ни единой мысли. Ощущение, будто тяжелый груз, что долгое время лежал на твоих плечах, наконец-то скинут с них.

Немного придя в себя, ты смахиваешь со лба капельки пота, встаешь с пола, застегиваешь ширинку и уже собираешься выйти из ванной, когда на противоположной стене замечаешь прозрачно-белые капли спермы. Ими же частично забрызган пол в ванной.

— Великолепно, — раздраженно ворчишь ты, хватая первую попавшуюся на глаза тряпку — кажется, это свежепостиранные трусы Яна — и вытирая ею за собой. Кинув испачканную тряпку в ведро, ты распахиваешь дверь и натыкаешься на сидящего за ней друга.

— Быстро ты! — улыбается он, вскакивая на ноги и заглядывая тебе за спину. — Смотрите-ка, и стеночку мне протер, и пол… Какая честь! Погоди, а Чем ты это сделал? Хотя нет… Не хочу знать, здоровее… — Ян не договаривает, получая туалетным ершиком прямо в лицо.

— Фу! Какая гадость! За что?! — вопит Ян.

— А нефиг шпионить за мной.

 — Я не шпионил! Я беспокоился. Надо становиться к людям добрее, ясно?! С таким отношением никто долго мириться не будет. Лисенка твоего уведут, и не заметишь.

— Да кому он сдался? — хмуришься ты.

— Судя по его шее, кому-то да сдался, — хмыкает Ян, возвращая ершик на место. — Только не психуй слишком сильно, — предупреждает он, но уже поздно. Ты, сжав кулаки, влетаешь в комнату к насекомому и нависаешь над Фелини, готовый разорвать его на части.

====== Третий круг Ада: 24. Шлюха ======

От сильного пинка дверь чуть не слетела с петель, зато врезалась в стену с такой силой, что дверной ручкой, кажется, пробила ее насквозь. Зуо, ставший причиной внезапного дверного перелета, ворвался в комнату и уставился на меня дикими, ничего не видящими глазами. Я, все это время продолжавший лежать на кровати и мирно размышлять о том, как же избавиться от чертового галстука, стягивающего мои запястья, встретил сэмпая меланхоличным приветствием:

— Тебя-то я и ждал, — сообщил я, демонстративно выкручивая руки в попытке высвободиться. — Почему бы тебе не отвязать меня, пока мои руки окончательно не затекли? Я их уже почти не чувствую! — пожаловался я, надеясь на благоразумие Зуо. Но благоразумием от него и не пахло. Сэмпая явно что-то взбесило, и он прибежал ко мне, дабы получить разрядку посредствам моего избиения. По крайней мере, по ауре убийства, окружавшей брюнета, ни на что другое я не рассчитывал.

Сэмпай молча приблизился к постели, наклонился ко мне, вцепился в ворот моей футболки и оттянул ее настолько, насколько позволяла ткань. Я запоздало сообразил, что именно предстало его глазам и как это могло отобразиться на мне в случае, если, по-моему же собственному утверждению, сэмпаю я все-таки нравился.

«Мне крышка…» — опечалено поставил я на себе крест, чувствуя, как Зуо цепляется за конец одного из пластырей, коими я заклеил свою шею, и срывает его с такой силой, будто вместе с ним он надеялся отодрать добротный кусок моей плоти.

От неприятных ощущений я болезненно поморщился и хотел, было, завести привычную шарманку про то, какой я бедный-несчастный, и какой злодей Зуо. Но злобный, проницательный, бешеный взгляд сэмпая заставил меня замолчать. Таким злющим я его, кажется, еще не видел.

— Что это? — выдохнул Зуо с дикой полуулыбкой на бледных губах.

— Засосы, — брякнул я, почему-то уверенный, что честного ответа сэмпай от меня не ожидает и потому наверняка растеряется. Да, Зуо, не такой уж я и никчёмный! И даже кое-кому нравлюсь! Сиди и ревнуй!

— Кто? — последовал новый вопрос.

— А тебе какое дело? — я явно играл с огнем, но ничего не мог с собой поделать. Ну, а что? Зуо же утверждает, что равнодушен ко мне. Так какая ему разница, с кем я тусуюсь в свободное от его психов время?

У Зуо от моего ответа задергался левый глаз. Зря я его провоцирую, конечно. Очень зря.

И убедился я в этом уже через мгновение, когда кулак Зуо угодил мне прямо в правую скулу. Клацнули зубы. Перед глазами поплыло. И время словно замедлилось, отчего я смог во всей красе рассмотреть, как сэмпай срывается с места и отправляет в долгий полет набитую деталями тумбочку. Как эти самые детали рассыпаются по всей комнате, и сэмпай, в раздражении, раскидывает их в разные стороны. Как он цепляется за край шкафа и опрокидывает его с таким видом, будто предмет мебели весит не больше килограмма. Как Зуо пинает дверь в сторону, противоположную ее открытию. Как старые проржавевшие петли, наконец, не выдерживают и с корнем вырываются из сгнившего косяка, отчего дверь вылетает в соседнюю комнату и с грохотом падает на пол уже в качестве нескольких расколовшихся, не подлежащих восстановлению, кусков. Весело, в общем.

После, тяжело дыша, Зуо вновь воззрился на меня с таким видом, будто не он, а я стал причиной, окружающей нас разрухи. Единственным, кто оставался в этой комнате целым и почти невредимым, был я. И сэмпай, сжав кулаки до побелевших костяшек, явно собирался исправить это. Мысленно я успел проститься со своими родными, хорошими знакомыми и любимым кафе, когда помощь пришла, откуда не ждали. По пояс обнаженный Ян, мгновение назад явно собиравшийся принимать водные процедуры, вбежал в пустой дверной проем, охреневши огляделся по сторонам, после чего схватил Зуо за руку и попробовал оттащить брюнета от меня, за что и поплатился. Зуо сильнейшим ударом ноги отправил горе-спасителя на встречу с одной из стен, врезавшись в которую, Ян тихо застонал. Но парнем он оказался крепким. Мгновенно очухавшись, он полез останавливать Зуо яростней прежнего: