Will You Love Me Tomorrow? (СИ)

– Нет, ну ты этого точно не сделаешь. Нет, – Тиерсен говорит жестко, подавив смех, и скрещивает руки. – То есть, конечно, давай, если хочешь, но я все равно не поверю, пока своими глазами не увижу.

Цицеро глядит на него со смесью беззащитности и возражения, крепче перехватывая беретту.

– Ну давай, чего тянуть. Раз – и на Небесах, – нарочно и зло подначивает его Тиерсен, не отрывая взгляда от того, как у Цицеро подрагивает нижняя губа. Ждет еще немного и выдыхает. – Ладно, все, поиграл – и хватит, – протягивает руку. – Дай сюда.

Цицеро смотрит на него еще – с ненавистью – и с ненавистью же вытаскивает мокрый от слюны пистолет, зло пихая его в протянутую ладонь. Он явно собирается начать кричать, когда Тиерсен перебивает его:

– Ты слишком самолюбивый эгоист, чтобы покончить с собой, – он легко поднимает пистолет, направляя его Цицеро ровно в лоб, и несколько раз спускает курок.

Глаза у Цицеро широко раскрываются, и он больше не хочет кричать. Пустые щелчки неожиданно громко бьют по ушам.

– Пустой магазин, – Тиерсен хмыкает. – Разрядил еще в Лионе, думал у тебя взять патроны, – он со смешком убирает беретту обратно за ремень.

Цицеро так и смотрит на него обескураженно, но быстро ориентируется:

– Может, тогда Тиерсен хотя бы зайдет? Взять коробку-другую? – голос у него очень хриплый.

– Ага, – Тиерсен кивает, засовывая большие пальцы в петли на брюках. – Пошли. Только штаны надень. И шею прикрой, тебе еще здесь жить.

Он смотрит, как Цицеро торопливо одевается, и плотно прижимает ладони к бедрам. Меньше всего он хочет, чтобы тот видел, как у него дрожат пальцы.

<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px; color: rgb(0, 0, 0); font-family: Verdana, "Open Sans", sans-serif; font-size: 16px; background-color: rgb(246, 236, 218);">

–

Маленький номер на втором этаже ожидаемо уютный, с теплым ковром на полу, двумя кроватями и тяжелой деревянной мебелью. За дверью – очевидно, ванной – шумит вода, из-под одной постели торчит край коробки, привезенной Тиерсеном, а на столике у двери валяются ключи от его машины. Тиерсен сразу убирает их в карман, а потом свинчивает крышку у бутылки, отхлебывая из горла. По дороге сюда он взял джина в баре, стараясь игнорировать странные взгляды. На него, как ни странно, косились куда больше, чем на Цицеро, хотя тот, слегка ссутулившийся, с кровоподтеками – от собственных зубов, но они не знают – под нижней губой, прикрывший шею растрепанными волосами, и выглядел больше похожим на жертву избиения, чем на только что отлично потрахавшегося человека.

Тиерсен оглядывает номер и мелко глотает джин. Цицеро наскоро расшнуровывает ботинки перед тем, как наступить босыми ногами на ковер.

– Ты снимаешь обувь? – без иронии интересуется Тиерсен.

– Джохар ругается, – Цицеро морщит нос. – "По такому красивому ковру – и в засраных ботинках!". Да говно этот ковер, – он шкрябает мозолистой подошвой по ворсу, и Тиерсен не выдерживает, улыбается.

– Восточные традиции, гляжу, в тебе приживаются, а вот приличия не очень, – он коротко смеется.

– Тиерсен же знает, что Цицеро не большой любитель приличий. Во мне лучше приживаются плохие вещи! – Цицеро тоже смеется и прикусывает большой палец.

– Да уж, много плохих вещей, – не слишком осмысленно отмечает Тиерсен, внимательно смотря, как Цицеро потирает пальцем нижнюю губу. Неловкое напряжение опять где-то рядом, и он отводит взгляд. – Но я все-таки пришел за патронами, – он делает еще глоток и закрывает бутылку.

– И только за патронами? – Цицеро передразнивает его и насмешливо щурится.

– Ага, – но Тиерсен кивает. – Ты мне их дашь или нет? – и ему самому кажется, что это звучит как-то грубо, особенно когда радостные нотки в глазах Цицеро гаснут.

– Конечно, – тянет Цицеро, отводя взгляд в сторону. – Конечно, Тиерсен, – он отходит к одной из кроватей, достает из-под нее чемодан.

– Слушай, извини, – Тиерсен пытается исправить положение, ставя бутылку на столик у двери и сам шагая ближе. – Ну, за тон. Я просто…

– Нет-нет, Тиерсен, Цицеро все понимает, – Цицеро оттягивает воротник джемпера, вытаскивая шнурок с двумя маленькими ключами. – Только патроны, значит, только патроны, – он открывает оба замка и начинает копаться в вещах. Цветные плавки, клетчатые рубашки, потрепанные книги, и вперемешку с этим несколько голубых коробок с патронами. Цицеро берет две, придерживая пальцем надорванный край у одной, и поворачивается к Тиерсену.

– Хранишь их прямо так? Не боишься вороватых горничных? – спрашивает Тиерсен, как-то невольно оттягивая момент того, когда придется взять патроны и уйти.

– Нет. Красть у Цицеро – плохая идея, – маленький итальянец зло усмехается.

– Красть необязательно, они могут заявить в полицию, – неизвестно зачем продолжает Тиерсен.

– А Тиерсен слышит сирену? – Цицеро поднимает взгляд, смотря Тиерсену в глаза. Обычно он говорит все такие вещи весело и беспечно, но не теперь. Теперь он выглядит действительно злым.

– Я просто предположил, – Тиерсен пожимает плечами и, понимая, что ничего другого не остается, все-таки берет протянутые коробки, сует в карман брюк. – Знаешь, я хотел… – он начинает, но Цицеро перебивает его, поднимая ладонь:

– Цицеро бы хотел, – он делает паузу для акцента и только после продолжает, – чтобы Тиерсен больше не злился на него. Но Цицеро уже сказал, что не может обещать Тиерсену исправиться и стать лучше. Цицеро не может быть хорошим. Таким хорошим, чтобы приносить Тиерсену говяные свитера, а не проблемы, – его голос не срывается ни разу.

– Я говорил, что мне не нравится этот свитер, – хрипловато возражает Тиерсен.