О горячей любви к драконам (СИ)

И ведь драконы тоже что-то такое чувствуют, э? Иначе почему никогда не улетают, даже раненые? Не наги же тупые. Не-е, все по-честному, если драться, то до конца, либо победишь, либо сдохнешь…

Посох Адаар скинул на песок – если драконица из огненных, то любимые Адааровы заклинания ей на один зуб. Назвался, епта, рыцарем-чародеем – встречай вражину в открытом бою с мечом в руках! Дориан вот сразу сдристнул куда-то за камушек – и молодец. А на Быка можно было и не смотреть – и так ясно было, что он уже с топором наизготовку, спина к спине с Адааром и до жопы счастлив.

- Воздух! – рявкнул Дориан из-за своего камня. А то они сами слепые…

Плюнула эта скотина красиво, прицельно – Адаар с Быком только и успели раскатиться в разные стороны. Запахло паленой шерстью, левое плечо лизнуло жаром.

- Горячая девочка, а, босс?

Адаару было не до шутеечек Быка, потому что драконица приземлилась на четыре лапы, припала к земле, и начался пиздец.

Драться с драконом вообще может только ебанат, потому что оружие у дракона везде. Если огнем не попал – пизданет лапой, если не дотянулся лапой – вмажет хвостом в ебло. Вот и крутишься-вертишься, как волчок, уворачиваешься и иногда бьешь, только броня у дракона тоже, сука, везде. Жарища адовая, пот льет в три ручья, тварь ревет и взвизгивает, что-то орет Бык, что-то орешь сам, потому что молча точно сдохнешь. Кишки крутит от чужой магии – это Дориан из-за камней кроет гадину всеми ледяными заклинаниями, которые помнит. Под ногами чавкает не то падаль, не то дерьмо, вонь-вонь-вонь удушающая – нихуя нет никакой красоты в поединках с драконом, ни-ху-я, всех бы бардов сюда, в дерьмище мордами!.. Потом клинок все же проскальзывает между чешуй, на лицо и руки льет черная кровь, фонтаном бьет прямо, рукоять скользит в ладонях, глаза заливает, вот тут-то тебе и въебывают сбоку, так что все дыхание кончается сразу. И еще успеваешь откатиться по песку, потому что если эта туша на тебя наступит – все, пиздец, в могилу положат мясной блин. А драконица уже кричит, больно ей, и поднимается в воздух, и некогда лежать еблом в песок, если не хочешь стать жарким. Когда она в небе, можно глотнуть свежего воздуха. Чуть-чуть, а потом она снова пикирует вниз, почти вертикально, от солнца на чешуе болят глаза, а все равно видишь ее, наверное, даже если глаза от жара лопнут и вытекут, все равно будешь ее видеть, блядину рогатую, крылья, как паруса, лапы корявые…

А потом она снова садится, и все повторяется, и конца этому нет.

Адаар потом про себя прикидывал, как они вообще живы остались – это без Блэкволла-то и пойманные врасплох. И честно себе сказал: да хуй его знает, как-то продержались. А что добить смогли – спасибо Дориану, сумел, красавчик, заморозить одну из грудных пластин драконицы. Пластина под клинком Адаара разлетелась – только тренькнуло, а под ней-то уже нежное было, живое, меч по рукоять вошел. А добивал Бык – сверху, по шее взобравшись. Башка рогатая на землю рухнула – пыль до неба, Адаар закашлялся, зажмурился. Когда проморгался, Бык на песке стоял, топор за спину убрав, а за ним драконья туша уже не шевелилась.

- Доволен, дрочер? – спросил Адаар и пощупал языком зуб – один раз ему в челюсть на прилетело. Зуб вроде держался.

- Славная драка была, босс.

Странное дело – вроде только что Адаар мечтал убить зловредную сволочь, которая поливала его огнем, нассать ей в глаза и сожрать печень. И даже что-то такое орал. Вроде бы. Адаар никогда не помнил, что орал в бою, ему потом пересказывали. Иногда даже не верилось – такую хуйню нес… А теперь поглядел на чешуйчатую голову с затянутыми пленкой глазами, на крылья обвисшие, на изрубленное брюхо, и жалко стало, что ли. Вот ведь тварюшка. Что ей стоило подвалить на обед попозже? Была бы жива… Адаар присел и похлопал мертвое чудище по громадному носу. Вздрогнул от неожиданности – он-то думал, что у драконов везде кожа жесткая, а у ноздрей она вдруг тонкая оказалась, нежная, ну… как человека по плечу похлопал! Мертвого человека…

- Запоминаешь? – подошел Дориан, прихрамывая и держась за бок. – Ну-ну. Тебе ее еще профессору де Серо описывать в подробностях. Если не желаешь тащить ее до лагеря, конечно.

- Что я, в край ебанутый? Пусть лежит… А тебя чего это перекорежило?

- О выступ ударился. А кто тут перекореженный, так это вы.

И крыть-то было нечем. Адаара от Быка сейчас хер отличить было – оба грязные, оборванные, дымящиеся отдельными местами и вонючие, как восставшие трупы. Только по рогам и глазам и поймешь, кто есть кто, ну, и брюхо у Адаара поменьше будет. К запаху он малость притерпелся, но подозревал, что их новые духи из падали, дерьма, пота и кровищи могли свалить замертво роту орлейцев.

- Пиздуем отсюда. Если у нее тут выводок, я даже знать об этом не хочу.

- А знать-то почему?

- Потому что профессор попросит нас пересчитать поголовье.

С этим спорить даже Бык не стал. Так что отряхнулись, как могли (а могли хуй да нихуя) и потащились к лагерю. Даже перевести дух в теньке не остановились – так хотелось все с себя снять и смыть.

- Брошу все и уйду в разведчики, - буркнул Адаар и яростно почесал зудящий бок. – Все равно в дерьме по уши, так в сортире хоть сидеть спокойно можно…

- Жаль, что так вышло, босс. Я о том, что нас не для того нанимали. Но… согласись, это было круто.

Адаар обернулся и посмотрел на темную драконью тушу, на которую ветер уже набрасывал желтый песок.

Нихуя это не было круто. Совсем. Вот ведь засада – Бык после драки с драконом был и смердящий, и побитый, а все равно свежий, как огурец, и счастья полные штаны. А Адаару вымыться бы. И синяки с ожогами чем-то намазать. И поспать. И муторно, как с похмелья. И никого видеть неохота. Охота только послать в жопу всех драконов, чтоб им больше никогда не встречаться. Наверное, потому что Адаар не кунари.

И еще у Адаара пропала охота спорить с кем-то на желание.

- Все, заткнулись и валим до лагеря, чоп-чоп.

В лагере Адаар первым делом пошел к ручью и смывал дерьмище сначала с себя, потом с антаам-саара, а рубашку и штаны просто сжег нахуй, потому что их было уже не спасти. Провозился с этим до темноты – а что делать, если ручей был уже, чем у Адаара струя после пива. Но хоть васготом себя почувствовал, а не скотиной заебанной. Плечо и бок дергало еще от ожога, но и то, когда солнце скрылось, полегче стало, а то пока Адаар шел до лагеря по жаре, чуть башкой не двинулся.

А как стемнело, звезды на небо высыпали, похолодало, так оно вроде и жить можно. Лагерь притих, костры развели, солдаты какие-то клубни местные пекли. Где-то псина капральская повизгивала, интендант смеялась… она смеется – за пятьсот шагов слышно. Хорошо, ебена мать… только на бережку у Адаара от холода кожа пупырышками пошла, в пустыне ночью в одних подштанниках не набегаешься. Вот и к костру захотелось, а ведь днем думал, что сдохнет, а к огню не подойдет.

Адааровы ребята костерок на отшибе разводили. Оно и правильно. Посидеть иногда с солдатами – дело хорошее, да только им тоже надо начальству кости перемыть, а то лопнут. Сядешь с такими, а у них глаза оловянные и из всех слов только «да, Инквизитор» и «нет, Инквизитор», заебись беседа. Вот и выходило, что вроде никогда сраным лордом быть не хотел, а на деле приходилось… Но на своих можно было положиться – рядом с Дорианом сойти за лорда Адаару не светило, будь он хоть трижды Вестник-в-жопе-пестик.

Дориан уже у костра вытянулся полулежа на каком-то мешке. Бурнус на нем был такой же, как раньше, только свежий – и как умудрился только протащить в поход целый тюк тряпок? Бык в свежей повязке на голове к Адаару спиной сидел и трепался.

- …а потом она справа ударила. Вообще чаще-то она атаковала с левого края, а тут на разворот зашла и попыталась меня клыками поддеть. Босс ей в это время брюхо расковыривал…

Ну все, пиздец, подумал Адаар. Бык теперь три года будет пиздеть без перерыва, как они на драконицу ходили. Всем желающим. Да и нежелающим – если уж Бык болтать начинал, его несло, как при поносе. Кому это он, кстати, не Дориану же…