Despacito (СИ)

— В самом деле? — удивился Питер. — Ты волновался за меня? — он нахмурил брови.

— Д-да, — неуверенно ответил Гарри. Он скорее больше волновался за себя самого, чем за то, что у Паркера могло что-то случиться, но он всё равно скучал по нему. И мечтал увидеть вновь.

— Послушай, мне нужно было уехать. Я должен был разобраться кое в чём.

— В чём?! — воскликнул Гарри. — Что тебя так беспокоило, что ты даже не сказал мне? Сначала зовёшь встретиться в кафе, — Озборн чуть не сказал «соблазняешь», но вовремя прикусил язык, — а потом, — его голос дрогнул, — вот так вот исчезаешь бесследно, — он махнул рукой. — И даже не хочешь узнать, как я себя чувствую. Тоже мне, врач!.. — Гарри закатил глаза. Его голос, казалось, слышали и в аквапарке.

— Пожалуйста, Гарри, потише, — сказал Питер. — Люди же смотрят. Ну или я заставлю тебя быть потише, — на его лице играла самодовольная ухмылка.

— Знаю я, как ты заставляешь, — рявкнул Озборн. — Эффективно. Зато потом исчезаешь на неделю — посмотрите, какой загадочный! Человек-мистерия просто. Как же ты не понимаешь…

Гарри отвернулся и в нетерпении протёр лицо руками, после чего издал долгий, протяжный, недовольный стон. Приложил руку ко лбу, пытаясь сообразить, что сказать. Но Питеру не нужны были слова. Он и так всё понимал.

— Я знаю, Гарри. Прости меня за это, — он не закрывал рот, думая, что ещё сказать, но слова не приходили в его голову. Он даже покачал головой и опустил взгляд. — Прости, я не…

Они были знакомы всего лишь несколько дней. За этот короткий срок они не сделались друзьями или любовниками, они были просто знакомыми друг другу людьми. Но говорили они так, словно знались целую вечность и пережили вместе целую историю любви.

— Какого чёрта я только обратил на тебя внимание! — раздражённо прорычал Гарри, топнув ногой по песку. Ему было двадцать лет, но сейчас он чувствовал себя маленьким капризным ребёнком, что привык получать всё, что он хочет. Да, он был богат и мог заполучить абсолютно любую вещь лишь мановением руки. Теперь он мечтал заполучить Питера. Только это нельзя было сделать привычным Гарри путём. — Сидел бы себе спокойно, — продолжал Озборн, — а потом улетел бы… И никогда бы тебя не увидел. И не запомнил бы! — Гарри говорил больше сам с собой, чем выплёскивал весь свой гнев на Паркера. Его глаза уже были на мокром месте. Вот-вот бы потекли слёзы. Озборн чувствовал себя ужасно неловко. — Ну и что ты молчишь?! — вновь крикнул он, налетая на Питера. Тот уже заметил его печальное выражение лица. Поэтому, поставив на пол свой лоток, он слегка нагнулся, взял Гарри за подбородок и посмотрел в его чистые голубые глаза; тут же он заметил тысячи веснушек, что рассыпались по его носу и выдающимся скулам.

— Послушай, — ласково произнёс Питер. Его голос снова как-то влиял на Гарри, это чувство можно было сравнить с гипнозом, с воздействием злого колдовства. Да, похоже, таковым и был Паркер — злым волшебником, что очаровал несчастного маленького принца. — Для меня это всё тоже в новинку. Мне, — он снова открыл рот, чтобы произнести что-то стоящее, но и его голос дрожал, — мне лишь восемнадцать. Я вообще не знаю ничего о каких-то там чувствах. Я… Я никогда не был влюблён, я… — он поднёс вторую руку ко лбу и зажмурил глаза, чтобы что-то сказать, но не мог. Совсем не мог. Они просто стояли в тишине, скрытые от любопытных глаз, между медпунктом и забором аквапарка. Вокруг них кипела жизнь, но они остановили лишь один момент, пытаясь забыться только в нём. Повисло молчание. Гарри дрожал. Он едва переводил дыхание, а теперь, когда чувствовал близость Паркера, и вовсе задыхался.

Питер больше не мог говорить. Он сделал то, что хотел, и то, что нужно было им обоим в этот момент. Он вновь прикоснулся своими потрескавшимися губами к губам Гарри; тот поддался. Они простояли так целую вечность, слыша лишь тишину в ушах, а не соединившиеся в одну какофонию крики и смех, шум прибоя и свист ветра. Они были здесь одни. Ловили это мгновение, как ловят тёплые солнечные лучи после беспощадной бури.

Гарри обвил руками шею Питера; пальцами он нащупывал его пышные кудри. Паркер обнимал его спину, каждым движением боясь сделать ему больно. Они были лишь неопытными юнцами, что по случайному стечению обстоятельств встретили друг друга и не хотели отпускать.

Губы Питера вновь были мягкими, его объятия — нежными, а голос — самым успокаивающим. Так казалось Озборну. Такими он их видел.

Но вдруг, когда ему стало не хватить воздуха, он отстранился. Питер в недоумении посмотрел на него.

— Убери с меня руки, — резко произнёс Гарри. — Я не хочу… — он покачал головой и отошёл от Паркера. — Я не хочу тебя знать…

Он уже не скрывал своих слёз. Он уходил.

========== Часть 8 ==========

Шли дни. Солнце сменялось луной, ясное небо — тучами, день — ночью. Гарри больше не ходил на этот пляж. Он постоянно лежал у бассейна и купался в нём же. Он смотрел на небо над головой, наблюдал за другими отдыхающими и понемногу смирялся с тем, что является одним из самых противоречивых людей на земле.

Зачем он отверг его? Зачем убежал от него, оставляя в недоумении, заставляя лишь догадываться, что сподвигло его на это? Да он и сам не знал, что сподвигло. Он был лишь ещё одним капризным мальчиком, привыкшим заполучать всё легко и беззаботно. Но как только дело дошло до Питера… Он не знал, что ему делать. Хоть бы кто помог советом, да ведь никому он и сам не доверил бы настолько личное.

Хотя был единственный человек, с кем он мог поделиться. Питер Паркер.

Что же случилось? Неужели Гарри боялся ответственности? Или боялся, что его снова предадут, отвергнут, покинут? Он боялся, что чувство, завладевшее им, растёт и растёт с каждой секундой, с каждым мгновением, боялся, что… полюбил. И он бежал куда-то от этой любви — бежал, спотыкался и падал. Она находила его снова.

Отпуск подходил к концу. Озборн лишь жалел о том, что поехал в эту Португалию, обратил внимание на этого чудака-продавца. Поскорее бы уехать отсюда. Внутри у него всё колом стояло от переживаний, сердце не находило себе места.

Он влюбился. И знал, что чувство его взаимно.

Выхаживал по комнате, запустив ладони в светлые прямые волосы. Думал, думал, думал, мерил шагами номер. Пока ему не надоело думать.

Он решил действовать. Вернуть себе Питера во что бы то ни стало.

Гарри отправился на пляж. В самый час-пик, когда солнце со всей силой согревало воду и песок. Душа его ушла в пятки, слёзы больше не текли из глаз, им овладевало лишь непреодолимое желание. Найти Питера. Попросить прощения. Постараться его вернуть. Он подозревал, что вряд ли сможет увидеться с ним когда-либо ещё, но внутри ещё теплилась надежда. Пока есть слёзы, есть надежда. *

Так он, по крайней мере, думал.

Стоя у центрального входа на пляж, он глазами искал заветную фигуру, что теперь представала лишь в его мечтах. Он вновь пытался услышать эти шутки, эти злосчастные коронные фразочки Питера Паркера, принадлежавшие только ему, одному ему!

Но он снова его не видел. Снова тёр ладонями лицо и томно вздыхал.

Затем — отправился на другой пляж, где Питер изредка подрабатывал. К несчастью Гарри, даже там его не оказалось.

Озборн уже терял всякую веру в то, что сможет в последний раз увидеть Паркера. Он боялся, что забудет его плавный голос, то, как он однажды говорил им по-португальски, и то, как он обращался к нему, к Гарри. Неужели? Неужели?! Неужели?..

Озборн вернулся к себе в номер. Чемодан с собранными вещами уже лежал посреди комнаты. Постель вновь была не заправлена. Билет на самолёт одиноко лежал на тумбе, где когда-то лежала упаковка мороженого.

Гарри сполз по двери на пол. Он угрюмо спрятал лицо в руки. Ему больше не хотелось думать. Он найдёт его, верил он. Обязательно найдёт, дома, в Нью-Йорке. Пробьёт по базе, узнает его данные — он мог это сделать. Только, к сожалению, не сейчас.

***

Уже вечерело. Сумерки сгущались над берегом, и единственное, что его издалека освещало — постоянно мигающий свет из клуба. Гарри прихватил с собой бутылку виски и уселся у кромки воды. Он был совершенно одинок, даже не видел пловцов, решивших окунуться на ночь глядя. Аттракционы закрылись, как и лавки с продуктами и напитками. Работали лишь бар и клуб…